Родовое влечение - Кэти Летт
– Дело не в том, что я не застилаю ее. Я ее проветриваю.
– В течение двух месяцев? И послушай, я знаю, что ты просто старалась помочь официантке, но все же я бы предпочел, чтобы ты не собирала тарелки со стола. Тем более, когда сидишь в самом дорогом ресторане Лондона. Да прекрати ты скакать на этой…
– Эй, я как молодое вино. Чем оно лучше, тем больше ему нужно времени, чтобы созреть, верно? – С этими словами она запрыгнула Алексу на спину.
– Мэдди, тебе же почти тридцать. – Алекс стряхнул ее с себя. – Это пора сцеживания вина. Я в муках пытаюсь избавиться от признаков своей бурной юности – водка прямо из горлышка, сигареты, наркотики, эклеры с шоколадным кремом. Никак их не отцепишь. Еще Фелисити, – Алекс принялся вытаскивать булавки из упакованной в прачечной рубашки. – Господи, до чего же это трудно. – Мэдди чувствовала себя так, будто он вгоняет булавки в нее.
– Что? – воскликнула она, намеренно обходя тему Фелисити. – Отказаться от сигарет? Достаточно время от времени стоять рядом с выхлопной трубой машины, чтобы в полной мере испытать острое ощущение недостатка кислорода.
– Я не могу сразу выложить ей голую правду. – Алекс сел на кровать, чтобы надеть носки. – Я обязан отлучать ее от груди постепенно.
Алекс неожиданно впал в мрачное настроение. Такое случалось с ним нередко. Мэдди ошибочно принимала подобные приступы за интеллектуальную тревогу, на самом же деле это являлось меланхолическим самокопанием. Твердо решив быть покладистой, она села у его ног, обняла за колени и посмотрела в его печальные глаза.
– Помнишь, как мы обручились кольцами от банок из-под коки? На пляже в Бонди? Это был очень волнующий момент. Тебе может показаться странным, но после обручения многие женятся.
– «Многоженство». Вот как прозвучали последние слова. Ты глотаешь окончания и гласные.
Мэдди недовольно фыркнула.
– Благодарю тебя, Конан-лектор.
– Смейся, смейся, однако исследования показывают, что большая часть населения Англии приравнивает четкую артикуляцию к высокому коэффициенту умственного развития, красивой внешности, опрятности, сексапильности и надежности. Это называется «каноническое произношение». «Многие женятся», – тщательно выговаривая каждый звук, произнес он.
Мэдди расцепила объятия.
– Сказано истинным представителем рабочего класса.
– Послушай, все шестидесятые и семидесятые, пока я изо всех сил старался избавиться от акцента, Мик Джаггер с ребятами вовсю убивали знаменитые носовые звуки. Но, поверь мне, эти выкрутасы с акцентом давно изжили себя. – Теперь Алекс ходил по комнате, завязывая галстук и застегивая манжеты. Мэдди захотелось прикоснуться к его волосам. Они выглядели замечательно и напоминали птиц в полете. Алекс пригладил их расческой. – Такому произношению место в лингвистическом зоопарке.
– О, прошу прощения. Я сразу не поняла, что участвую в плохой пародии на пьесу Бернарда Шоу. Мне придется переделать всю челюсть, чтобы говорить, как настоящая англичанка. К тому же я с трудом понимаю Хамфри и Гарриет, такое впечатление, будто у них рот забит лимонами. «Бананы в заварном креме в Танзании» следует понимать как «Каков там, черт побери, экономический климат?» Я хочу сказать, «па-жа-луй-ста».
– Мэдди, возможно, для тебя будет шоком, но они тоже не понимают тебя. Знаешь, как мы называем человека, который стоит между двумя австралийцами? Переводчиком. Но самое страшное случается тогда, когда они понимают тебя. Я ушам не поверил, когда ты заявила Брайсу, что ему нужно укрепить челюсть! – возмущенно проговорил Алекс, яростно теребя пуговицы сорочки. – Если ты намерена жить в Англии, то должна научиться быть более дипломатичной.
– Ты имеешь в виду, что я должна научиться лгать.
– Если хочешь стать Возрожденным бриттом, тогда да. – Алекс помолчал, выбирая тактику, а потом повернулся к Мэдди и ласково убрал прядь волос с ее лица. – Хотя – да будет Господь свидетелем моей искренности – я бы не осудил тебя, если бы ты решила уехать домой. Для меня это превратится в тяжелое испытание. В пытку.
Но хоть раз в жизни я должен пойти на самопожертвование. Я хочу сказать, что Англия стала колониальной державой только потому, что всем не терпелось убраться отсюда. Почему, по-твоему, Хамфри, Гарриет и Брайс так возмущены? Они все еще не могут поверить, что мы высылаем осужденных туда, а сами остаемся здесь. Мэдди прищурилась.
– Мне нравится Англия.
В последнее время она пришла к твердому убеждению, что родиться в Англии, со всеми ее книгами и зданиями, толпами привидений, извилистой и надтреснутой, кровоточащей историей, – это то же самое, что выиграть в лотерее жизни.
Алекс позвенел мелочью в карманах брюк и пристально взглянул на Мэдди. Его голос вновь обрел стальное звучание:
– Итак, если ты решила остаться, следи за своим произношением. – Он сел на кровать и завязал шнурки на ботинках. – Люди отворачиваются от тебя, если ты произносишь «отборный», а подразумеваешь «отбросы». Когда расщепляешь инфинитив. Используешь неправильные глаголы…
– Послушай, я же давно окончила школу! Хорошо еще, если я смогу определить, где правильные! – Мэдди одарила его своей самой озорной, льстивой улыбкой, но Алекс сохранил суровое выражение лица. – Ладно, у меня осталось несколько месяцев до окончания визы. Если ты не женишься на мне, я уберусь отсюда, – холодно добавила она. – Такой английский тебе понятен?
Не успела Мэдди закрыть рот, как тут же почувствовала, что слова зависли в воздухе, уродливые и извращенные. Она уже сожалела о своей вспышке. Ведь, как-никак, у Алекса произошло расстройство биоритмов из-за перелета. И из-за джунглей. И из-за жены. Вообще из-за жизни. Он, по сути, медлил во всем, в чем только можно.
Мэдди смотрела на сидевшего на кровати Алекса, полностью одетого, похожего на большую посылку. Сняв с себя одежду и раздвинув его колени, она принялась эту посылку распаковывать.
– Если тебя так расстраивает мой выговор, давай будем молчать. Я знаю другой способ общения. – Она повалила его на кровать и сунула язык ему в пупок. – Язык тела. У нас есть два выходных, чтобы научиться говорить на нем свободно. – Старая кровать скрипела, а матрас провисал, как гамак.
Внезапно Алекс хлопнул себя по лбу.
– О, кстати, о выходных. Прости, дорогая. Сразу после возвращения из Южной Америки мне нужно заскочить в одно местечко за городом. Там состоится телевизионный семинар. Соберется «мозговой центр». Скучища. – Его голос перешел в протяжный, глухой сладостный стон. – Не останавливайся.
Но Мэдди уже вынырнула из дымки страсти. У нее мгновенно испортилось настроение, и она устало отстранилась от Алекса. Ее загар, приобретенный на солнечных пляжах Сиднея, почти сошел, и граница между загорелыми и незагорелыми участками тела стала неразличимой.
– Знаешь, – мрачно проговорила она, – если у тебя от страха холодеют руки…
Алекс затащил ее на себя.
– Руки холодеют? Да ты, моя дорогая, действуешь на меня, как оранжерея. Ты для меня дороже жизни, – невнятно произнес он. – Не сомневайся в моей страсти. Моя жизнь принадлежит
