Запретная страсть мажора - Саша Кей
И тут случается чудо из чудес! Прямо бинго!
Уже у самого турникета мой желудок выдает голодную трель.
Истомина, жертва милосердия, предлагает:
– У меня есть яблоко.
И у меня в голове вспыхивает план! Великолепный и грандиозный.
Я перевожу печальный взгляд на Олю и понимаю, что он сработает. Она не соскочит.
– Только аппетит разыграется. А дома жрать нечего.
Чуть не шмыгнул носом, но это был бы перебор.
– Ну, закажи чего-нибудь, – мямлит Истомина, хотя корневой инстинкт покормить больного уже затронут.
– Все невкусное. Я домашнего хотел…
– Ты сейчас мной манипулируешь, да? – она впивается в меня подозрительным взглядом. – Опять хочешь припахать к работе? Как с тем массажем?
Понурившись, я стараюсь не выдать своего восторга. Пронимает, сейчас дожму.
– Никакого массажа. Я просто хочу суп и запеканку.
Кстати, правда хочу.
Надо как-то перебить вкус изюма во рту.
Еще немного посопев, Истомина идет к гардеробной и возвращается с плащом.
– Ладно. Но ты будешь вести себя прилично!
Я киваю.
Молча. Потому что врать нехорошо.
Глава 24. Кир
Уже возле дома мой прекрасный план рискует улететь под откос.
Истомина задаёт мне каверзный вопрос:
– А что из продуктов дома есть?
И у меня волосы встают дыбом. Я откуда знаю?
Соль и кофе? Чипсы ещё.
Я ж дома не жру. Яичницу и то по праздникам делаю. Такую суровую мужскую яичницу, когда яйца с яйцами и сверху яйца.
А откуда у меня дома берутся яйца?
Запалив мою растерянность, Олька ворчит:
– И как ты собирался поесть домашнего?
– Можно же продукты заказать, – выкручиваюсь я, но, похоже, в её глазах я пал так низко, что мне уже ничего не поможет.
Хорошо. Значит, покормит.
Разувшись и стребовав с меня тапки, которые я нашёл чудом, Истомина идёт на кухню и, блядь, творит какую-то магию.
Она открывает морозильник!
Не помню, чтобы я заглядывала туда хоть когда-нибудь. Походу, зря. Там что-то лежит. Или кто-то. Ни за что не могу поручиться.
Коза тычет пальцем в верхний ящик:
– Полуфабрикаты.
А я в ужасе. Это она сейчас на сковородку все покидает и смоется?
– Запеканку! – требую я.
И так нервы ни к черту. Полуфабрикатов еще не хватало!
– Какую тебе запеканку? – вздыхает Истомина.
– С мясом!
А чего мелочиться? Требовать так требовать.
– Ну, разумеется. С мясом. И кто бы сомневался, – закатывает Олька глаза.
Ну а чего? Я готов прикидывать раненым, а не травоядным.
Истомина достает из второго ящика какой-то брикет слипшегося чего-то и погружается в чтение на этикетке.
– Говядина подойдёт? – уточняет она.
– Это говядина? – в шоке спрашиваю я.
– Кир, ты как это покупал?
– Это не я!
– Ясно. Скажи своей домработнице…
– А откуда ты знаешь, что у меня есть домработница?
– Ну как-то же ты дожил до своих… сколько тебе?
– Двадцать.
– Вот, как-то ты дожил до двадцати лет. Явно несобственными усилиями. Да и пыли не вижу, а представить тебя с тряпкой у меня фантазии не хватает.
Звучит, как будто я тунеядец или безрукий. Бесит, что выеживаться сейчас не ко времени, но я не могу не оставить последнее слово за собой. Не придумав достойного ответа, я выдвигаю еще одно требование:
– И суп хочу!
Олька звучно захлопывает дверцу микроволновки, куда ставит мясо на разморозку. А что так можно было?
Коза разворачивается ко мне:
– Суп тоже с мясом?
– Нет, – набычиваюсь я. – Яичный хочу.
Истомина закатывает глаза и уходит из кухни.
Это что? Типа борщ?
А нет, возвращается с телефоном, шаркая тапками размеров на семь больше и на ходу завязывая волосы в какую-то жуть.
Магия номер два от Истоминой: она надевает фартук. ФАРТУК! У меня есть фартук. И морозилка с говядиной. Пиздец. Теперь мне с этим жить.
Фыркая, Олька бедром сдвигает меня в сторону от рабочей поверхности.
Бедро теплое и мягкое, поэтому я поддаюсь не сразу и тоже прижимаюсь, вдыхая цветочный запах, пока Истомина гуглит рецепты. Это немного нервирует. Мне же потом придется это есть.
Сейчас мы проверим опыт отца, который рассказывал, что без девчонок из общаги он бы протянул ноги. Будучи голодным иногородним студентом, он шлялся по женским комнатам общежития и заглядывал в глаза сокурсницам. Девчонки, дрогнув, кормили. А мама не отказывала никогда. Они поженились через год.
До сих пор она хихикает, типа, путь к сердцу мужчины лежит через желудок.
Херня, конечно. На страшиле папа бы все равно не женился. Так что, способ может и действенный, но уж больно длинный и ненадежный. Есть дороги покороче…
И Истомина, почти полностью скрывшаяся в нижнем ящике стола, идет в правильном направлении.
Для лучшего обзора я усаживаюсь на стул.
Мини-юбка обтягивает круглые аппетитные ягодицы, задравшийся короткий свитерок демонстрирует мне поясницу с ямочками. Поза провокационная, и я, не удержавшись, поглаживаю подставленное.
Мне достается свирепый взгляд молниеносно обернувшейся Ольки, но я с невинным выражением лица делаю вид, что тянулся за стаканом.
В конце концов, это сильнее меня. Я помню этот орешек на ощупь!
– Ты обещал! – тигрица не меньше.
Допустим, я ничего не обещал, но если я что-то ляпну, она мне настучит пачкой макарон, зажатой в руке, и я с невинным видом отпиваю из стакана и кладу перевязанную ногу на стул. Мол, калека я. Зря наговариваешь.
Истомина, посверлив меня взглядом, принимается кашеварить, сверяясь с телефоном.
А я впадаю в транс.
Наблюдаю за тем, как натягивается вязаная тряпка на груди, прикидывая, есть ли под ним лифчик. Бдительно слежу, как подол юбки вверх, когда она тянется за какой-то банкой на дальней полке в холодильнике. Неотрывно смотрю, как выпавшая из дули светлая прядь змеится по шее. Бросая взгляды, любуюсь закушенной губой и разрумянившимся лицом, рисуя в голове жаркие картины…
И в какой-то момент осознаю, что меня припахали к работе подмастерья.
Прихожу в себя оттого, что глаза щиплет.
Эта зараза подсунула мне злющий лук!
А рядом стоит миска с уже начищенной картошкой! Мной, походу, начищенной!
Возмущенно смотрю красными слезящимися глазами на Ольку, но она, проявляя черствую натуру, не спешит забрать у меня доску и нож.
Правда, когда по кухне начинают курсировать аппетитные ароматы, я решаю, что не зря мучился.
Пробую все равно с опаской. Неизвестно, чего ведьма там наварила, но…
Вкусно. Действительно.
