Измена. Не фригидная жена (СИ) - Маис Алиса
Я пытаюсь улыбнуться ему.
– Кстати, о маме… – он трет глаза рукой, неосознанно раскрывая и усталость, и возраст. – Она сказала тебе правду, Вит.
В этом я не сомневалась.
У мамы хватает недостатков, но в таком масштабном вранье она не замечена.
– Я виноват, Вита, правда, виноват. Я не считал это правильным, никогда не считал, просто… У нас были сложные времена, – он останавливается, прикрывая глаза. – Я одно знаю точно: если бы я потерял вас с мамой, я бы никогда себе не простил, – отец берет меня за руку.
Его слова должны польстить, подбодрить… Сознание мгновенно накладывает их на мою ситуацию. Мама простила отца, а я не прощу Дамира. Пожалеет ли он однажды о потере семьи? Я поднимаю взгляд на папу.
– И если Дамир тебя так обидел… Нельзя оставаться в надежде на лучшее.
Те самые слова, которые должна была сказать мама. Я отпускаю себя и обнимаю папу, как и десять, пятнадцать лет назад. Прижимаюсь к нему и прикрываю глаза. Десять секунд слабости – решаю я. Но наши объятия длятся и того меньше, в кармане звонит телефон – Карина, наверное, хочет удостовериться, что я в порядке и готова распрощаться с Дамиром.
Через пять минут я уже бросаю на пассажирское сидение авто сумку и завожу мотор, а еще через пять подъезжаю к высокому зданию ЗАГСа. Даже измена мужа, вынуждена констатировать я, не мешает мне с теплотой вспоминать нашу свадьбу.
Теперь я знаю о ней немного больше.
Знаю, что Дамир верил, что не откажется от меня – и об этом он сказал брату. По крайней мере, тогда он точно любил меня.
Мы с пока еще мужем сталкиваемся возле дверей ЗАГСа. Когда он оказывается рядом, я автоматом задерживаю дыхание. На Дамира тяжело смотреть. Он не брился уже дня три. Волосы, которые всегда красиво уложены, вьются во все стороны. Одежда на нем тоже не та, что обычно: джинсы, однотонная футболка и спортивная кофта. Он по-прежнему до безобразия красив, но… Будто сломленный.
Мы неловко здороваемся.
– Видишь, я здесь, как ты и просила.
– Давай покончим с этим, – отвечаю я.
Иду наравне с Дамиром и стараюсь на него не глазеть.
На меня столько всего наваливается, что подача заявлений проходит как в тумане. Мне что-то говорят, я что-то говорю. Присутствие мужа ощущается ровно как раньше. Это парадокс… Я пришла разорвать наш союз, но Дамир остается моим «крепким плечом». От всего он сумел меня защитить, но только не от отца-тирана…
На всю процедуру идет от силы двадцать минут. Парадоксально быстро нынче можно избавиться от того, кого перед этим называла любовью всей жизни. Я вписываю в заявление желание вернуть добрачную фамилию, а Дамиру говорю, что не буду претендовать ни на какое имущество, кроме автомобиля, купленного за деньги родителей. Дамир кивает, мол, «конечно».
Регистрация расторжения брака состоится через несколько недель, видимо, из-за этого явных изменений я пока не ощущаю. Одну усталость. Муж рядом высасывает из меня все силы, напоминая обо всем хорошем, что от нас ушло. Обратно мы тоже идем рука об руку, но в молчании.
Мне нечего ему сказать.
Ему, наверное, тоже. Я не хочу думать, как Дамир сейчас разрывается между мной и отцом, я возвращаюсь мыслями к ребенку… И именно в этот момент меня скручивает необычно острый спазм. Я обхватываю живот раньше, чем вспоминаю, что не одна. Чисто инстинктивно останавливаюсь и закрываю глаза. Боль слишком острая, опоясывающая, интенсивная, чтобы идти… И думать.
– Нет, нет, нет, – произношу я, даже предположить боюсь, что это из-за беременности. – Пожалуйста, нет, нет…
Дамир оказывается рядом.
Подхватывает меня.
Его сильные руки обнимают меня за спину и ведут к ближайшей лавке.
– Что с тобой, Вита? Пожалуйста, скажи, где болит? Девочка моя, ну, пожалуйста, не молчи… – он становится передо мной, сидящей на лавке, на колени, кладет руки мне на ноги, привлекая внимание.
Мне так больно, что я не могу говорить…
Глава 16
Кое-как Дамир доводит Виту до автомобиля. Ее машина осиротело остается на стоянке под палящим солнцем ждать свою владелицу. Дамир почти укладывает ее на сидение, но не успевает пристегнуть ремень: Вита опускается, вся сжимается и утыкается лицом в колени.
– Вита, ты меня слышишь? Солнце, слышишь меня? – он касается ее, как самое хрупкое создание на земле, стараясь гнать от себя дурацкие страхи, что он может ее потерять. Потерять, если сделает что-то не так, не поймет, не отреагирует правильно. – Давай я тебя пристегну и поедем к врачу… Вит, ты как…
Она молча поднимается и дает Дамиру прижать ее к сидению массивным ремнем безопасности. Бросив один взгляд на ее лицо, Дамир весь холодеет. У Виталины на лице видны слезы. Из прокушенной губы сочится кровь. Она напугана. Наверное, даже больше напугана, чем могла бы быть из-за боли в животе. Но спросить он не решается, хлопает дверью, за две секунды добирается до руля и заводит мотор.
Дамир везет ее в ближайшую больницу, толком не понимая, какой врач им нужен… Он старается держать себя в руках ради Виты. Должен. Если бы только эмоции так работали. Собрал в кулак – все, спокоен.
За пеленой этих эмоций Дамир едва видит дорогу…
Он дотягивается до Виталины, позабыв напрочь, что они только что формально развелись, что он – не факт, что имеет право так поступать. Его мысли сейчас вращаются вокруг поддержки и спасения. Нормализовать ситуацию – вот его задача.
Поэтому он находит рукой ладонь Виталины и сжимает. Проходит всего несколько секунд, и Вита убирает руку, отстраняется и кладет ее себе на живот.
Дамир почти презирает себя за укол обиды, по-хорошему он не должен ее ощущать. Дамир сам же разрушил их семью…
– Как ты? Сейчас как? Болит?
– Немного слабее, – Дамир читает это по ее сухим губам.
– Все будет хорошо, малышка, все будет хорошо. Верь мне, пожалуйста…
Наверное, он мог бы вздохнуть с облегчением, подумать, что худшее позади, но почему-то такие мысли на ум не идут. Идут другие, как будто что-то уже случилось, будто они не успели.
– Скоро приедем, – говорит он.
Дамир впервые в жизни жалеет, что совсем не учил биологию и анатомию, он ничего не смыслит в медицине, а сейчас он хочет знать все. Возле клиники Вита медленно и осторожно встает с кресла, Дамир подхватывает ее, берет на руки. Она так слаба, что даже не возмущается, а он так взволнован, что эйфория оттого, что Виталина снова рядом, выходит вымученной и острой. Он несет ее к дверям клиники, словно по осколкам горячего стекла.
В холле громко зовет врачей, не желая ждать ни минуты.
Виталину уводят медики, позволяя Дамиру остаться одному, отдать себя на растерзание мыслям. Сначала он садится на стул для ожидающих, но сердце так стучит, что он начинает задыхаться. Тело до сих пор хочет действовать под влиянием попавшего в кровь адреналина.
Дамир достает телефон и останавливается на номере матери Виты…
Нет. Еще рано.
Палец замирает над кнопкой. Он позвонит и ей, и отцу Виты, даже Карине позвонит, если Виталина скажет, но позже, когда станет ясно, что именно с ней произошло.
Дамир идет дальше и находит номер брата. Какое везение, что он не за океаном, а в одном с ним городе, без него Дамир сошел бы с ума. Он подходит к окну, слушая первые гудки. Сжимает и разжимает кулак.
– Дамир, что там?
– Тим, я в больнице, Виталине стало плохо… Мы только развелись, и вроде все было нормально, – Дамир останавливается, ощутив, как фальшиво и коряво он выразился. – Короче, она у врачей, а я не знаю, что делать. Может, это из-за стресса? Может, я виноват в том, что ей плохо? – вырываются изо рта слова.
– Так, помедленнее, – просит Тим. – Что конкретно там случилось?
– У нее заболел живот. Сильно… Не знаю, похоже на какой-то приступ.
Дамир берется пересказывать, а брат – в своей манере – но успокаивать.
Тимур говорит, что если Виталина у врачей, значит, кризис, можно сказать, миновал. И ей обязательно помогут. Не допустят, чтобы ситуация вышла из-под контроля. Дамир хочет с этим согласиться. Он отходит от окна, заглядывает в коридор, пусто. Да сколько они там будут с ней? Когда скажут, что именно произошло? Он уже не может ждать.
