Обратная сторона. Невидимый мир - Рина Рид
У Герты была замечательная привычка делать ровно то, чего от неё ожидают. Если лодка, на которой мы с ней прибыли на Норт-Бротер, куда-то и отходила от берегов, то об этом оставалось только догадываться. Она была на том же месте: спрятана в кустах, что и в тот день, когда мы привезли на ней раненого Дэниела.
Майлз легко спустил посудину на воду. Оказавшись в ней, я первым делом зацепилась взглядом на красное пятно. Кровь командира въелась в деревянное дно. Захотелось тут же стереть это ужасное воспоминание о нападении островитян, но было уже поздно: если я могла удалить все свидетельства о произошедшем с этого куска дерева, то из своей головы никак. В моих мыслях Дэниел всё ещё лежал в этой дурацкой лодке, захлебываясь собственной слюной, смешанной с кровью.
Сидевший на вёслах Майлз стал грести немного правее – настолько, что даже я заметила изменившийся курс.
– Что ты делаешь?
– Причалим на пирсе у моста Хелл-Гейт. Я хорошо знаю путь, не переживай.
– Откуда? Ты был на Норт-Бротере?
– Да. Долгая история…
Я пожала плечами: мне не очень-то хотелось слушать рассказы о том, как он жил в своей реальности. Наверняка я просто завидовала, потому что у него они хотя бы были, а я не могла даже назвать свою фамилию.
Пирс у моста, о котором говорил Майлз, был ловко спрятан от лишних глаз огромным промышленным зданием.
– Не слишком ли далеко мы остановились?
– Доверься мне.
Уверенности поубавилось, но я решила не спорить с Майлзом. Он помог мне выбраться из лодки и, смело взяв за руку, потащил вверх по лестнице. Мы вышли прямо к аллее уютного парка, после чего стали петлять так быстро, что я едва успевала переставлять ноги.
– Майлз… Мы так далеко от Эмпайр-Стейт больницы!
Он с хитрой улыбкой свернул в проулок между домами и за мусорным баком нашёл старенький велосипед.
– Откуда ты знал?
– Не знал. Понадеялся на удачу. Мы с другом раньше любили гулять по этим местам, вот я и привык, что здесь оставляют велики.
Второго поблизости не нашлось, поэтому Майлзу выпала честь крутить педали, а мне – сидеть на самой неудобной раме, что только можно было найти. Мы ехали по пустынному Нью-Йорку, и я надеялась, что ко мне придёт воспоминание, если я увижу что-то знакомое. Майлз негромко спросил:
– Поняла, почему я оставил лодку там?
– Нет, – честно призналась я.
– Оттуда я смогу отправиться на Рейкерс незамеченным. Но тебе придётся немного задержать Чарльза, чтобы я успел добраться сюда.
Пришлось признать: это было умно. Мы наконец добрались до Эмпайр-Стейт, и только когда я вспомнила, что лифт не работает, поняла: Чарльз действительно очень хотел со мной встретиться, раз забрался на сто второй этаж.
– Боюсь представить, сколько здесь ступенек, – вздохнула я.
– 1567.
– Что?
– Это нам ещё повезло: мы на восемьдесят шестой этаж собираемся, а не на сто второй. Иначе пришлось бы пройти 1860.
Майлз подошёл к первой ступеньке и предложил мне руку.
– Давай. Нужно поторопиться.
* * *
Я не считала ступеньки специально: мозг будто против моей воли отнимал каждую пройденную из страшной цифры – 1567. Я устала где-то на двадцатой. Хорошо, что я понятия не имела, сколько времени занял наш подъём. Где-то к 160 ступеньке я начала думать о том, что Дэниелу придётся сильно постараться, чтобы отблагодарить меня за помощь. На 214 я присела отдохнуть, хотя Майлз упорно твердил, что нельзя сбиваться с ритма. Он стоял надо мной, скрестив руки на груди, и на секунду даже напомнил мне нашего строгого командира. Наверное, поэтому я так быстро поднялась на ноги и продолжила путь, игнорируя тупую боль в мышцах. На 500 ступеньке я поняла, что мне уже всё равно, куда мы идём и зачем. Всё это время мы молчали: я – потому что не было сил, а Майлз – потому что был сосредоточен на своих мыслях. Судя по его виду, он вновь вспоминал день нападения и жестокие слова Сэма.
К 982 ступеньке я уже забыла о боли в ногах. Подъём стал даваться неожиданно легко, будто кто-то взмахнул волшебной палочкой и сделал меня супервыносливой.
Последние двадцать ступенек Майлз считал вслух.
Оказавшись на восемьдесят шестом этаже Эмпайр-Стейт, я с высоты птичьего полёта посмотрела на опустевший и заросший сорняками Нью-Йорк. Это было мрачное зрелище, и Майлз, стоявший рядом со мной, даже не стал задерживать взгляд.
– Давай флаг, Обри.
Я послушно выудила из-под куртки ткань. У Чарльза получилось закрепить его почти на самом шпиле, но ни я, ни Майлз не знали, как это ему удалось, и потому мой приятель просто прикрепил его к одному из железных прутьев смотровой площадки.
– Готово. Ты уверена, что это сработает? Как он вообще увидит эту тряпку?
– Я же как-то увидела… Не знаю. Нам остаётся только надеяться, верно?
И хотя про себя я подумала, что всё это может оказаться бесполезной затеей, признавать этого перед Майлзом не хотелось. Он был просто одержим идеей помочь Дэниелу, и мне точно не хотелось быть той, кто лишит его надежды.
Итак, оставалось только ждать и надеяться, что Чарльз заметит послание.
Мы, не задерживаясь больше ни на минуту, двинулись к больнице. Ориентира в виде длинного шпиля у этого здания не было, поэтому пришлось полагаться только на нашу память, и она, к моему – ещё бы! – удивлению, не подвела. Идти в больницу одной было страшно после того ужаса, с которым я столкнулась там. Майлз решил побыть со мной, пока Чарльз не придёт. Мы оба уселись на пол в том самом коридоре, по которому совсем недавно я убегала от Сущности.
– Эй, Обри?
– М-м?
– Герта сказала, что там, в отеле, вы смогли сбежать только благодаря чуду.
– Ну, вроде того.
– Как думаешь, что это было?
– Возможно, это глюк в матрице? В этом мире всё пытается нас уничтожить, Майлз. Что бы это ни было, вряд ли для нас это хорошо.
– В матрице? Чёрт, Обри, сколько же тебе лет? О, прости. Я не хотел тебя обидеть. Просто вспомнил про фильм и всё такое…
Я легко толкнула его в плечо и улыбнулась:
– Ну, это не обязательно так, верно? Может, этот мир и вовсе желает нам помочь, а я зря наговариваю?
– Тогда зачем этому миру Сущности? Эти жуткие твари точно никого не спасут.
Припомнив леденящий душу крик Сущности и сияние, от которого пришлось старательно прятать глаза, я рвано выдохнула. Майлз взял меня за руку. Его
