Татьяна Тронина - Роза прощальных ветров
Продавщица только испуганно хлопала глазами. «Ничего, надо же их кому-то гонять, а то они совсем совесть потеряют!»
Николай расплатился, взял объемистый букет, запакованный в целлофан, и вышел на улицу.
Идти было недалеко – до следующего дома.
Войдя в подъезд, он набрал номер квартиры на входном устройстве.
– Коля, ты? – после нескольких трелей звонка отозвался женский голос.
– Я. Пустишь?
– А куда я денусь?.. – засмеялся голос.
* * *В Древнем Риме роза служила символом храбрости. Римляне верили, что этот цветок вселяет в сердца мужество, и потому вместо шлемов надевали на воинов венки из роз и на щитах выбивали изображение розы. По случаю победы они украшали розовым венком голову победителя.
Роза также служила символом тайны и молчания. Она изображалась в виде барельефа на потолках комнат для совещаний, символизируя, что все, сказанное «под розой» (sub rosa), – является конфиденциальным.
Культ розы в Риме превосходил всякую меру. Патриции засыпали розами любимых матрон; девушки, привораживая любимых, окутывали себя розовым фимиамом; патрицианки купались в розовой воде, чтобы сохранить молодость; гладиаторы умащивали тело розовым маслом, чтобы быть непобедимыми в схватках. В Колизее розовым лепестковым дождем приветствовали победивших гладиаторов и украшали их венками.
Известно, что на одном из пиров гости были настолько засыпаны розами, что многие из них задохнулись...
(Из журнальной статьи.)
* * *Марине Долецкой исполнилось тридцать четыре года, за спиной у нее было два брака, от первого из них – дочь Валя двенадцати лет, от второго – только фамилия, была еще мама – Софья Витольдовна Бубенцова, пятидесяти девяти лет, оптимистка, пенсионерка, гипертоник, живущая этажом ниже, была собственная однокомнатная квартира со всеми удобствами (все это, заметьте, в одном из лучших, «зеленых», районов Москвы), была неплохая работа в офисе, была красота и был любовник.
В общем, жила Марина Долецкая не хуже других женщин, а во многом даже и лучше – ведь не у каждой одинокой женщины есть рядом мужчина.
Поэтому, когда Марина услышала трель домофона, то вздрогнула удивленно-радостно. Она не ждала своего любовника так рано.
– Валя, собирайся! – закричала она дочери, которая на кухне делала уроки. – Дядя Коля пришел.
– Минутку... Мне только последнее предложение дописать, – вежливо отозвалась дочь.
– Никаких минуток! У бабушки допишешь...
Дочь у Марины была исключительно послушной девочкой. Поэтому спорить она не стала, а принялась быстро собирать портфель.
Марина бросилась к зеркалу, висевшему в прихожей, придирчиво оглядела себя – кажется, все в порядке. Когда-то она выступала в одном известном ансамбле народного танца, и от прошлого у нее осталась очень тонкая, почти подростковая, фигура. Волосы у нее были темные, длинные, прямые. Маленькая головка, длинная шея, смуглая кожа и выразительные глаза темно-карего цвета.
«Моя Нефертити» – так называл ее Николай.
Валя выходила из квартиры в тот момент, когда из лифта на лестничную площадку шагнул Николай.
– Привет, девчонка! – весело сказал он и свободной рукой потрепал Валю по голове. – Эх, коса у тебя замечательная...
У Вали действительно были хорошие волосы – темные, длинные, прямые, как и у Марины.
– Вот и я говорю! – подхватила Марина, стоя у входной двери. – А она отстричь свою косу хочет... Я ей даже думать об этом запретила. Валь, ты что с дядей Колей не здороваешься?
– Добрый вечер, дядя Коля, – вежливо сказала Валя, не поднимая головы.
– Ладно, иди к бабушке уроки делать... – Марина впустила Николая и захлопнула входную дверь.
– Это тебе.
– Коля... – Марина приняла его букет, точно величайшую драгоценность. – Колька, какой ты милый!
Он поцеловал ее, повесил легкий кожаный плащ на вешалку, переобулся в «свои» тапочки.
Марина, убрав цветы, повисла у него на шее.
– Ты рано сегодня... – с нежностью произнесла она. – Колька, я тебя обожаю! Соскучилась так, что просто сил нет...
В последний раз они виделись два дня назад.
– Дел очень много, – ответил тот, проходя в комнату. – Никто работать не хочет... Я иногда себя чувствую надсмотрщиком на плантации! – У него зазвонил мобильный. – О! Сама видишь – ни минуты покоя...
Марина привычно замолчала. У них была договоренность – если Николай говорит по телефону, она молчит. Конечно, в большинстве случаев звонили с работы, но это могла быть и Николаева жена.
– Алло, Игорь... Что? А я почем знаю... Прямо сейчас? Сертификаты у меня в столе лежат. Если будут настаивать, покажи этим товарищам, не стесняйся. Какие ж они поддельные, ты спятил, что ли?! Они настоящие! Что я, дурак, что ли, с поддельными связываться... А вдруг проверка? Себе дороже выйдет... Все, пока.
Марина улыбнулась. В этот раз звонок был деловой и повода для ревности не было никакого. Марина очень ревновала Николая к его жене, хотя ни разу и не показала этого...
– Все-то ты в делах, мой любимый, все в делах... – пропела она, кладя ему руки на плечи. – Может, выключишь свой телефон хоть на чуть-чуть, а?..
Он нажал на кнопку отключения, небрежно бросил свой мобильник на кресло.
– Есть хочешь? – Марина поцеловала Николая в нос.
– Нет.
– А что хочешь?
– Тебя хочу, – сказал он и поцеловал ее.
– Что, прямо так сразу? – улыбнулась Марина, слегка оттолкнув его.
– Так сразу...
Как любовник Тарасов был горячим, сильным, очень любил импровизации вкупе с нестареющей классикой, и Марина старалась, чтобы их встречи напоминали некое театральное действо, которое невозможно забыть.
Она вообще изо всех сил старалась, чтобы ее Коленька раз и навсегда понял – лучше нее никого на свете нет. Во всем остальном Марина тоже была изобретательна, нежна, щедра, предупредительна, милосердна, тактична, весела – все для того, чтобы каждая их встреча превращалась в праздник. Она никогда не скупилась на комплименты.
...Они лежали на широкой тахте, застеленной белоснежной шелковой простыней.
Марина, отдышавшись, оперлась на локоть, поцеловала Николая, провела пальцами по его лицу.
– Тарасов, ты знаешь, что ты красивый? – серьезно спросила она.
– Разве? – усмехнулся он.
– У тебя потрясающие глаза.
– Чем же это они потрясающие?
– Я еще ни у кого не видела такого цвета. Он... не зеленый, не карий, не горчичный, не оливковый, не гороховый, не бутылочного стекла, а такой... Болотный, что ли?
– Скажешь тоже! – засмеялся он и в ответ поцеловал ее. – У тебя тоже потрясающие глаза. Как у египетской царевны.
