Семь месяцев (ЛП) - Фальк Хулина

Брук громко вздыхает, хлопая обеими руками по щекам. Затем она оборачивается, чтобы посмотреть на меня.

— Прости, Мэмори, но я нужна Грею. Хорошо?

— Конечно, иди. Он, может быть, уже совсем опустошен, — киваю я с улыбкой на лице.

Быстро поцеловав меня в щеку, Брук спрыгивает с кровати и бежит через комнату к двери.

— ДЯДЯ ГРЕЙ, — слышим мы её крик. — Я УЖЕ БЕГУ.

Дверь в его спальню открывается и тут же захлопывается.

Майлз быстро закрывает дверь в нашу комнату, затем подходит к кровати и ставит свою сумку. Он открывает её, вытаскивая папку.

— Я заставил людей с твоего класса отдать мне эти заметки, чтобы, по крайней мере, быстро скопировать их и отдать тебе.

— Ты сделал это?

Он кивает немного растерянно.

— Скоро начнутся выпускные экзамены, и мне бы очень не хотелось, чтобы ты не выпустилась вместе со мной. Это означало бы, что тебе придется приезжать сюда на час каждое утро.

Верно, потому что мы переезжаем после выпускного.

— Спасибо.

— Не такое уж и большое дело. — Он бросает мне папку.

Я сажусь и открываю её, просто чтобы мельком увидеть, смогу ли я прочитать эти заметки или нет. Но что меня больше всего беспокоит, так это крошечный клочок бумаги, который выливается из папки. Я беру его, и мои брови тут же сближаются.

«Ты не должна была выходить за него замуж.»

Я признаю. Первую записку, которую я прочитала, я восприняла как глупое совпадение, полагая, что мой сосед по парте получил записку, а я каким-то образом подцепила её локтем. Но это… Это не может быть совпадением.

— В чем дело?

Я закрываю папку, опуская руку на колени.

— Там была записка. Я видела такую раньше, но подумала, что это шутка и не была предназначена для меня. А эта, похоже, как раз-таки предназначается мне.

— Что там написано? — Майлз не подходит ближе и не просит показать ему записку.

Не думаю, что он захочет знать, что там написано.

— «Ты не должна была выходить за него замуж», — говорю я ему. — Думаю, это мужской почерк.

Я держу записку, поворачиваясь так, чтобы он смог её увидеть.

— Думаю, это Уильям просто пытается напугать меня. Ему трудно смириться с тем, что я ушла от него.

— Это когда-нибудь случалось раньше?

Я качаю головой. Как бы странно это не звучало, но я за свою жизнь ни разу не сталкивалась со сталкерами. Когда-то я думала, что напоролась на сталкера, но оказалось, что это Уильям разыгрывал меня. После того, как он признался в этом, я пожала плечами, думая, что пары часто разыгрывают друг друга, так что, это не имело большого значения. Конечно, если он сделал это один раз, он сделает это снова. Но в этот раз все очень жутко.

— Я разберусь с ним позже.

— Ага, хорошо.

Ага, хорошо? Что-то не так с Майлзом. Это не похоже на него.

— Ты хотел что-нибудь ещё? — осторожно спрашиваю я, не желая толкать его слишком далеко, хотя и хочется, чтобы он просто сказал это.

Я вижу, как его тело напряглось от моего вопроса. Не зная, почему это так, я как бы хочу спросить, почему его лицо побледнело до оттенка универсальной муки, но я прикусываю язык и позволяю ему сказать все, что он хочет, когда он будет готов.

Майлз начинает ходить взад и вперёд по комнате, засунув руки в карманы джинсов. По крайней мере, пока он совсем не перестает ходить туда-сюда и не повернется, чтобы посмотреть на меня.

— Когда ты в последний раз занималась сексом?

— Почему ты хочешь знать это? — я наклоняю голову.

— Просто спрашиваю.

— Я не изменяла тебе, если ты хочешь это знать.

Майлз пощипывает переносицу, выдыхая так глубоко, что я чувствую это всем телом.

— Нет, я не… Просто ответь, пожалуйста.

— На зимних каникулах, с тобой.

— Хорошо, — выдыхает он. — А до этого?

— Это «Двадцать вопросов»? Потому что именно таких вопросов я ожидаю от парней, когда они предлагают сыграть в эту игру.

Я никогда в неё не играла. Это глупая игра для похотливых подростков.

— Просто ответь мне, Эмори.

Я подтягиваю ноги, обнимая их.

— Не знаю. В августе?

Он фыркает.

— Вау, ладно. Значит Уильям встречался с тобой не только из-за твоего тела.

Это оскорбление или комплимент? Не знаю. В любом случае, думаю, что я должна обидеться.

— Что это значит?

Майлз делает несколько шагов назад, ударяясь спиной о дверь, и прислоняется к ней.

— Ты сексуальная. И ты знаешь об этом. И, учитывая то, что он всегда давал комментарии по поводу твоего тела, я предположил, что он встречался с тобой ради твоего тела

— Сан слишком много болтает, — говорю я вслух, тут же сожалея об этом.

— Да. В любом случае, полагаю, Уильям хотел от тебя чего-то другого.

— Он любил меня.

Я скрещиваю руки на груди, не желая даже думать о том, что Уильям просто использовал меня. Мы встречались довольно давно, и да, возможно он время от времени делал замечания о том, что мне нужно меньше есть или больше тренироваться, или вообще, как я выгляжу. Но даже так, он все ещё любил меня. Я знаю, что он любил. Наши отношения были хорошими, если мы проигнорируем разговоры про тело.

— Хм, уверен в этом.

— К чему все эти вопросы, Майлз?

Он смотрит в окно, избегая моего взгляда.

— Может ли быть такое, что ты беременна?

Я начинаю смеяться. Смеяться во весь живот. Опрокидывающийся вид смеха.

Я?

Беременна?

ХАХ! НЕТ.

— Я принимаю таблетки, — напоминаю я ему.

Он должен был знать. Он спрашивал об этом три раза, прежде чем мы занялись сексом.

— Вдобавок ко всему, мы использовали презервативы, Майлз. Поскольку долгое время кроме тебя у меня никого не было, ответ — нет. Я никак не могу быть беременна.

Он проводит рукой по лицу, затем чешет шею с облегчением. Он успокоился.

— Хорошо.

— Это просто желудочный вирус. Люди иногда болеют, знаешь ли.

— Хорошо.

— Кроме того, у меня все равно месячные. Ну это, как… В общем, тебе не обязательно знать об этом. Просто поверь мне на слово, хорошо?

— Хорошо.

ГЛАВА 24

«Под солнцем или под дождем» — Les Champs Elysees by Pomplamoose, Joe Dassi

Майлз

— Папочка, смотри! — Брук тянет мне за рукав свитера, чтобы привлечь внимание, и, естественно, я бросаю разговор с Колином чтобы посмотреть на свою дочь.

Брук держит свой крекер в виде животного, пытаясь имитировать звуки, которые издают лягушки.

— Это лягушка!

— Так и есть, говорю я, притворяясь потрясенным.

Затем я наклоняюсь поближе к ней, как будто стараюсь рассказать ей секрет, и шепчу:

— Ты знаешь кто любит лягушек? — по словам Аарона и Колина чертовски их любит. Брук качает головой.

— Кто?

— Лили, — я указываю через стол прямо на неё.

Я знаю, что не должен показывать пальцем на людей, но да ладно. Брук определенно спросила бы, о какой Лили я говорю, несмотря на то, что она знает только одну.

— Даа? — она поднимает взгляд, её лицо сияет от любопытства. — Ты любишь лягушек, Милли?

Когда мое сердце, кажется, перестаёт биться, все головы моих друзей поворачиваются ко мне, их глаза устремляются на мое лицо, как будто они боятся, что я умру прямо сейчас на этом самом месте. И, честно говоря, я мог бы.

Брук хотела сказать Лили, я знаю. И все же, когда я слышу, как она называет имя её матери, это оказывает на меня воздействие. Ни одно из них не является хорошим.

Если бы Эмори была здесь, я уверен, что на неё тоже посмотрели бы, или она посмотрела на меня. В любом случае, прямо сейчас, я действительно хочу, чтобы Эмори была здесь со мной, потому что тогда я был бы не единственным, на кого смотрят. Но сейчас она дома, все ещё болеет.

— Да, — наконец подтверждает Лили, у которой было больше сил, чтобы оправиться от шока, к которому никто не был готов.

Хотя, возможно, один я пребываю в шоке.

Брук протягивает руку через стол, ну, или, по крайней мере, пытается.