Жестокий мучитель - Бьянка Коул
Её глаза расширяются от шока, она оглядывает тускло освещенные улицы поблизости.
— Здесь слишком людно.
Я обхватываю рукой ее горло и сжимаю.
— Не лги. Я знаю, тебя возбуждает мысль о том, что тебя увидят сосущей мой член. Теперь. На. Колени.
Я делаю ударение на каждом слоге, чтобы она поняла насколько я серьезен прямо сейчас.
Наталья дрожит от гнева, но все же опускается передо мной на колени. Со свирепым взглядом, бросающим на меня, в тусклом уличном свете она выглядит как разгневанная богиня и это заводит меня еще больше.
Я высвобождаю член и прижимаю к ее губам.
— Откройся пошире, bonita, и заставь меня гордиться тобой.
В ее глазах мелькает что-то еще, кроме гнева. Я чувствую, что моей маленькой зверушке нравится, когда её хвалят. Она жаждет этого почти так же сильно, как я жажду чтобы мой член погрузился глубоко в ее тугую девственную киску. Но для этого еще будет время. Я не намерен торопить свои терзания над Натальей Гурин.
Ее рот приоткрывается, и я вонзаюсь в заднюю стенку ее горла, издавая стон, когда она захлебывается.
— Правильно, подавись моим членом вот так, — рычу, хватая ее за волосы и загоняя член так глубоко в горло, что мои яйца касаются ее подбородка.
Наталья впивается ногтями в мои бедра, пытаясь вырваться, пока я полностью блокирую ее дыхательные пути.
— Дыши через нос, Гурин.
Наставление успокаивает ее, она перестает сопротивляться, и я двигаю бедрами взад-вперед, трахая горло, как будто это ее тугая киска. Я сжимаю в кулаке ее волосы, все накопившееся ранее в библиотеке неудовлетворение переполняет меня. То, что я чувствовал, когда она вот так кончала мне на пальцы, было за гранью возбуждения, особенно в таком публичном месте.
С тех пор я был твердым, даже после того как подрочил в душе. Это не помогло. Ничего не помогало, пока я не засунул член ей в горло. Ее глаза закрыты, пока она работает над ним. Я достаю из кармана мобильный и делаю снимок, застонав от того, как сексуально она выглядит. Нет никаких сомнений, что позже я буду дрочить и пялиться на это фото.
— Именно так, Наталья. Бери каждый сантиметр, — ворчу, понимая, что сейчас я потерян, в погоне за своим желанием и не думаю ни о чем другом. — Твое горло похоже на рай.
Она поднимает на меня взгляд, ее тушь немного потекла от слез, вызванных моим нападением. И все же всё, что я сейчас вижу в этих глазах, — это раскаленное желание. Она смотрит на меня так, как ни одна женщина никогда на меня не смотрела. Как будто хочет, чтобы я ее поглотил, и мне чертовски не нравится то, что я тоже этого хочу.
Я сжимаю челюсть, игнорируя ноющее чувство внизу живота.
— А теперь, будь хорошей девочкой и проглоти мою сперму, — рычу, когда яйца напрягаются, и выпускаю поток спермы ей в горло. Я наблюдаю, как она жадно глотает каждую каплю, понимая, что чем глубже погружаюсь в это с ней, тем опаснее это становится. Границы размываются, что никогда не входило в мои планы.
Глава 12
Наталья
Я больше не могу ходить по коридорам школы, в которой учусь с восьми лет, не оглядываясь через плечо. Выпускной год, безусловно, обещает быть худшим, когда дело доходит до мучений Элиаса. Сексуальная составляющая только делает всё еще более запутанным.
Я открываю свой шкафчик, и мое сердце замирает, когда вижу там простой белый конверт, на котором почерком Элиаса написано "Моей зверушке". Теперь этот ублюдок вламывается в мой шкафчик. Я хватаю его и вскрываю конверт, обнаруживая фотографию, которую он, должно быть, сделал, когда я стояла на коленях с его членом во рту в переулке возле бара прошлой ночью.
И лист бумаги.
«Ты идешь со мной на Зимний бал.»
Ублюдок.
Как будто шантажировать истинным происхождением моей семьи недостаточно, этот сукин сын теперь прибегает к моим унизительным фотографиям. Я тяжело сглатываю и запихиваю фото обратно в конверт как раз вовремя. Ко мне подкрадывается Камилла.
— Что ты делаешь? — спрашивает она.
Я пожимаю плечами.
— Просто беру книгу, которая нужна мне для учебы. — Я засовываю конверт под стопку учебников и достаю книгу, которая нужна мне для задания. — Ты?
— Мне скучно, и у меня свободное окно. Не хочешь потусоваться?
Я смотрю на книгу в своей руке, а затем на Камиллу.
— В библиотеке? — Предлагаю ей.
Она закатывает глаза.
— Ты такой ботаник. Как я вообще с тобой подружилась?
Я смеюсь.
— Прости, что я серьезно отношусь к учебе.
Камилла вздыхает.
— Это потому, что ты на самом деле готовишься к тому, чтобы возглавить семейный бизнес. — В ее глазах появляется печаль. — Мой отец намерен продать меня тому, кто больше заплатит, и это моя единственная цель в жизни.
— Этого не может быть, — говорю я, зная, что ее отец, несмотря на то, что он холодный и расчетливый человек, заботится о Камилле. Я встречалась с ним и видела, как он души в ней не чает.
— Поверь мне, это так. — Она смотрит мне в глаза. — Моя кузина Ималия сбежала с одним из наших врагов, и это вызвало спор между отцом и его сестрой, мамой Ималии.
Я слышала о том, что ее двоюродная сестра сбежала со Спартаком, паханом Братвы Волкова. Это стало новостью по всей стране, особенно среди русских.
— Какого рода спор?
— О браке по расчету. Мой отец настаивает, что устроит его и для меня, и для Мии. — Она сцепляет большие пальцы рук. — Я подслушала, как он рассказывал нашей тете.
Я морщу нос.
— Это отстой. Михаил никогда бы не стал принуждать меня к браку.
По крайней мере, я надеюсь, что он бы этого не сделал. Не могу отрицать, что уже некоторое время меня не покидает чувство, что я не смогу по-настоящему править братвой без мужчины рядом.
— Это потому, что твой брат крутой. — Она переплетает свои руки с моими. — Ладно, давай позанимаемся в библиотеке, как пара ботаников.
Я смеюсь.
— Но ты не можешь меня отвлекать.
Она надувает губы.
— Тогда что веселого в том, чтобы ходить в библиотеку?
— Выполнять работу. Ты можешь делать то, что у тебя получается лучше всего.
— И что же? — спрашивает она.
— Смотреть на людей.
Ее лицо озаряется, и она кивает.
— Хорошая идея. Я люблю наблюдать за людьми.
— Ты странная, знаешь это?
Она кивает.
— Конечно. Все лучшие люди — странные.
Направляясь в библиотеку, мы погружаемся
