Следующей зимой (СИ) - Кейт Рона
Медленно возвращаюсь в комнату и встаю в полуметре от сидящего на кровати парня. Он смотрит на меня, склонив голову. Делаю шаг и замираю, когда его руки приподнимают мою футболку и обнажают живот. Артём оставляет ниже пупка несколько долгих поцелуев. Этого достаточно, чтобы внутри образовался тугой комок желания.
Но Звягинцев никуда не торопится, мучительно медленно расстегивая на мне джинсы. Останавливает мои руки, когда я пытаюсь ускорить процесс.
Звенящую тишину нарушает лишь шум кулеров в работающем ноутбуке и мое тяжелое дыхание.
Тягуче плавными движениями меня избавляют от одежды. Я всё еще стою между коленями Артёма, ноги подрагивают, кажется, я сейчас упаду. Но с невероятной легкостью я вдруг оказываюсь на лопатках, а Звягинцев стоит надо мной, снимая с себя футболку, у меня перехватывает дыхание от его кошачьей грации в этот момент. Раздвигаю ноги, и он не заставляет себя ждать: подхватывает меня под колени, затем неторопливо проводит большим пальцем по влажным складкам. Подаюсь бедрами вперед, но он властным жестом размещает ладонь у меня на животе, пригвождая к месту и не давая сдвинуться. Его язык оказывается на клиторе, и я забываю, кто я, где я и зачем я. Не замечаю, как вцепилась в простыни, как мелко трясутся ноги, как хаотично дышу. Я сейчас вся сосредоточена там — внизу своего живота и под языком и пальцами Артёма. Это невыносимо прекрасно, хочется, чтобы эта пытка икончилась, и длилась бесконечно.
Ощущаю его губы на своих, чувствую свой собственный вкус. От этого в животе всё до боли сжимается, пытаюсь дотянуться до пуговицы на его джинсах, но он опять перехватывает мои запястья, немного медлит, а потом тянется к тумбочке и достает оттуда наручники с мехом.
Я смеюсь. Он хитро улыбается и быстро застегивает их на мне. Видимо, сегодня моя инициатива не поощряется.
— Господи, откуда… — я прерываю свой вопрос стоном, потому что Звягинцев ощутимо прикусывает мой правый сосок.
Артём словно куклу переворачивает меня на живот. Теперь я почти беспомощна — руки в наручниках подо мной. Чувствую его губы, прокладывающие дорожку вдоль позвоночника от моего затылка до поясницы. Невесомые поцелуи и ощутимые прикосновения — к плечам, ребрам, бокам. Слышу шорох снимаемой одежды, вернее, ее остатков.
Укус за ягодицу. Дергаюсь. Сил терпеть больше нет, мне нужно почувствовать его внутри.
— Если ты сейчас же меня не… а-а-а…
Он снова меня кусает. Затем приподнимает мои бедра и пошире разводит колени.
— Артём! — мне хотелось звучать требовательно, но в итоге больше похоже на мольбу.
— Ты очень нетерпеливая, — произносит он и наконец-то входит в меня.
Мне немного неудобно, руки уже затекли, но всё меркнет под напором ощущений. Его темп не медленный, но и не резкий — такой, как надо. Даже не думала, что могу ощущать всё так остро. Сдерживаться уже не получается, и я становлюсь очень громкой.
В какой-то момент он входит еще глубже, а затем подхватывает меня под грудью и поднимает, заставляя спиной опереться на него. Наше дыхание и сердцебиение переплетаются в единой целое. Артем сжимает мою грудь и продолжает двигать бедрами. Я теснее прижимаюсь к его груди и через секунду откидываю голову ему на плечо, через все тело прокатывается волна оргазма. Я не в силах пошевелиться, Звягинцев крепко меня держит еще несколько секунд. И его хватка ослабевает. Мы стоим на коленях, прижавшись друг к другу, пытаясь отдышаться. Он уткнулся мне в шею и щекочет мокрыми прядями волос.
Мы синхронно падаем на кровать, которая, не ожидая от нас такой подлости, звонко скрипит, мне смешно, но нет сил рассмеяться.
— Простите, соседи, — выдает Звягинцев, подтягивая меня в свои объятья.
12 дней до зимы
— Ты же говорила, что умеешь готовить! — Звягинцев прошлепал на кухню со все еще влажными волосами после душа. Ну почему я после душа выгляжу как мокрая кошка, а он словно боженька?
— Готовить — да, колдовать — нет. Ты видел содержимое холодильника? Не хочешь, мне больше достанется!
Я усаживаюсь за крохотный столик этой крохотной кухни. Даже в нестандартных домах советские строители делали стандартные маленькие кухни. Пододвигаю себе вторую тарелку с яичницей, но Артём тут же забирает ее себе.
— Эх, я всегда мечтал о девушке-ведьме.
— А досталась грязнокровка? — усмехаюсь, уплетая завтрак.
— Ну с волшебной палочкой ты неплохо справляешься…
— А-а-а, — я закатываю глаза. — Только не такие дурацкие эвфемизмы!
Мы синхронно смеемся.
— Ладно, в другой раз придумаю что-то получше.
— Только не нефритовый жезл!
— За кого ты меня принимаешь! Императорский жезл!
— Боже! — я закрываю лицо руками.
— Богатырь?
— Нет-нет-нет…
— Меч Эроса?
— Господи, откуда ты этого набрался?
— Голодный дракон!
— Что?! — я всхлипываю от смеха.
— Флейта любви!
— Хва-а-атит! Ешь уже!
Утро встретило меня снегопадом за окном. И объятиями. И поцелуями в шею. И потому мы завтракали уже ближе к обеду. А ведь я хотела уехать вчера. Но Артём вручил мне в руки мой телефон и безапелляционно заявил, чтобы я позвонила родителям. Да-да, я соврала, что после клуба поеду к Маше.
— Сделаешь свой широко известный в узких кругах кофе?
— А что мне за это будет?
— О, не переживай, тебе за это совершенно ничего не будет, не бойся!
— Госпожа Аникина, вы только что подписали себе приговор, — Артём встает, вытаскивает меня из-за стола, разворачивает и прижимает к холодильнику. Смотрит на меня сверху вниз, наклоняется. Наши носы почти соприкасаются.
— Могу позвонить адвокату? — я улыбаюсь и закидываю руки ему на шею, смыкаю в замок под еще влажными волосами.
— Никаких звонков, вы теперь заключенная, госпожа Аникина.
Позже я проверяю мессенджер и вижу сообщения от Машки.
«Лисонька Алисонька, прости дуру грешную! Я плохой друг. Можешь позвонить и всё высказать мне, обещаю соглашаться и молить о прощении!»
«Ну прости!»
«Как добралась?»
«Я засранка?»
«Ты дома?»
«Я приеду, хочешь?»
«Привезу “Красный бархат”!»
Ну и как на нее злиться?
Последнее сообщение пришло буквально 10 минут назад. Черт, надеюсь, она не приняла молчание за знак согласия! Пишу, что всё хорошо и я у бабушки в гостях. Маша тут же перезванивает.
— Я прощена? Ну скажи «да»!
— Да.
— Всё нормально? Добралась хорошо? Злата сказала, что ты не поехала с ними…
— А да… Думала, что стоит еще побыть. Но у тебя там вроде всё окей было…
Я жмурюсь от своей лжи.
— Ну
