Сердце напополам (СИ) - Резник Юлия

– Пойдешь в душ? – шепчет Дэн. Я вздрагиваю, услышав его голос. И как никогда радуюсь царящей в комнате темноте. Факт в том, что я пока не готова взглянуть на него при свете дня. Ни на кого из моих соседей…

– Нет.

Будто чувствуя, что я не могу обсуждать то, что случилось, Дэн ничего и не спрашивает. Вместо этого он подгребает меня под себя, кладет на живот руку и затихает. Даже сейчас Денису хватает пары минут, чтобы уснуть. Все-таки у него поразительная выдержка. Или Дэн правда не заметил, что там… Господи. Батя ведь был здесь, я точно видела! Или все-таки нет? А если я сомневаюсь, нужно ли нам обсуждать случившееся с Денисом? Нет. Я не смогу. Ведь если Дэн скажет, что он никого не видел, а я буду наставать на своем, у него может возникнуть резонный вопрос – почему я, обнаружив, что за нами подглядывают, не только не положила конец происходящему, но и позволила себя дальше трахать. И как трахать, боже… Да меня настолько это все завело, что я орала, как гребаная порноактриса. Вот только мне вообще не пришлось играть. Все мои реакции были естественными и оттого еще более стыдными. Ведь одно дело, когда наличие зрителей возбуждает обоих партнеров. И совсем другое – когда один из них вообще не в курсе, что за ним наблюдают.

Нащупываю подушку и прижимаю к огнем горящему лицу. Что делать? Что мне, блин, с этим делать? Поговорить с Батей? Выразить ему свое возмущение? Наорать? В конце концов, где это видано – так себя вести в чужом доме? С другой стороны… Мы сами не закрыли дверь. И, мать его так, продолжили! В тусклом свете, льющемся из окна, Рустам вполне мог видеть, куда я смотрю, и воспринять это… Я не знаю… Как приглашение остаться?

Бьюсь головой в подушку, хотя хочется от души приложиться обо что-нибудь более твердое. Кирпичная стена вполне подойдет. Вдруг еще есть шанс поправить съехавшую набекрень крышу?! Что на меня нашло? Как с этим жить теперь?! Тут ведь даже не важно – был там Батя на самом деле, или он мне почудился. Он в любом случае появился. В реальности или моих больных фантазиях. Мне от этого уже никуда не деться. Если только попытаться забыть, притворившись, что это был сон.

Решив так и поступить, утром на работу все же собираюсь тихо, как мышка. К каким бы выводам я ни пришла, чего бы себе не придумала, я еще и близко не успокоилась. Да я просто не смогу… Да я просто со стыда сгорю, если сейчас увижу хоть одного, хоть другого.

В итоге я так рано приезжаю на работу, что еще полчаса брожу по тенистым дорожкам примыкающего к магазину скверика. Прогулка, кстати, чуточку успокаивает. Кроме меня здесь нет ни души. Воздух пахнет свежестью и яблочным цветом, солнце игриво подмигивает в прорехах крон, а ветерок нашептывает, что как-то все да решится.

Худо-бедно вливаюсь в работу. Я надеялась уволиться, когда мы получим нормальное финансирование, но теперь вообще непонятно, что будет. Дэн сказал, что у Бати какие-то проблемы с деньгами, и мне остается только надеяться, что он знает, как эти проблемы решить, ведь еще полгода в таком изнуряющем темпе я просто не выдержу.

– Тань, вы на нижней полке почему не сменили ценники?

– Руки не дошли, Петровна. Сейчас.

Делаю себе пометку в блокноте, разворачиваюсь и едва не натыкаюсь на Костика, который зачем-то приперся в мой магазин вместе с женой и дочкой. Это так неожиданно, что я не успеваю блокировать эмоции, мелькнувшие на лице.

– Добрый день, – вызывающе выпячивает подбородок Верник.

– Добрый день, – натянуто возвращаю приветствие. В красивых глазах Игоря мелькает что-то вроде злорадства. Моя реакция, небось, только утвердила засранца в мыслях, что я по нему страдаю. И ведь не объяснить ему, что я банально озадачена. Чувак не поленился притащить свою семью в полном составе, чтобы… Я даже не совсем понимаю, зачем? В надежде сделать больнее и наказать за то, что в последние месяцы я старательно игнорирую его попытки возобновить отношения? Если так, то он просто клоун.

А жена у него, кстати, ничего. Симпатичная пухленькая блондиночка. Если я не ошибаюсь, беременная.

– Папочка, я хочу вот эти трубочки.

– Так бери.

С жадностью смотрю на милую, очень похожую на отца девчушку. Если бы Костик развелся, как он мне клялся, я бы уже, наверное, тоже была беременна. От этой мысли за грудиной щемит. Нет, о том, что мы расстались с Верником, я не жалею. А вот о потраченном на него времени – да.

Огибаю по дуге их компанию и иду к мясному отделу.

– Слышал, ты с каким-то зэком спуталась, – раздается прямо над ухом.

– И что? – удивленно гляжу на Верника.

– Да ничего, Светик. Совсем ты опустилась.

– Правда? Забыла у тебя спросить, Кость. Ты за жену свою переживай, ага, а за меня не надо.

– Да ты мне на хер не всралась, Света. Я за дело болею. Ты ж у нас материально ответственное лицо. Сама понимаешь.

Стою, обтекаю, не в силах сформулировать достойный ответ. Господи, какой он мелочный, низкий. Почему я этого не замечала? Хотя нет, мелочность я всегда в нем видела. Верник – тот еще жмот, а это вещи все же одного порядка. Но низость... Нет. Верник хорошо маскировался.

– Кость, иди ты на хуй.

Боже, и так хорошо становится! Так хорошо… Все же есть какой-то особенный кайф в том, чтобы себя не сдерживать. Может, зря мы вообще повадились строить из себя невесть что. Все такие цивилизованные стали, что слова не скажи, аж тошно.

– Слышь, ты… – хватает меня за руку.

– Эй, дятел, лапы от девочки убери.

Голос Бати производит на меня гораздо больший эффект, чем нелепое нападение Костика, у которого просто не могло быть какого-то продолжения. Ведь где-то здесь, в отделе молочки, потерялись его жена и дочь.

– А ты вообще кто такой?

– Я? – Батя смещается, заходит как-то так сбоку. И ничего вроде не происходит, но Костик вдруг вскрикивает и начинает медленно оседать на пол. – Можно сказать, твой учитель. Урок усвоен?

Растерянно гляжу на скрюченного, подвывающего Верника.

– Скотина, ты мне руку сломал! Да я тебя засужу, да я…

– Ты зачем? – моргаю, осознав, что Батя сделал, и начинаю его оттеснять.

– Не надо было? Тебе его жалко?

– Да нет же! Но если Костя и впрямь обратится в полицию?! Ты подумал, что будет?

Меня охватывает самая настоящая паника. Костя такое говно, что с него станется! И тогда я даже боюсь представить, как мы будем выкручиваться. У Бати, как я понимаю, несколько ходок, а это – отягчающее обстоятельство. Или нет? Я не очень хорошо знаю законы.

– А. Так ты, выходит, за меня переживаешь?

Батя криво улыбается и как-то так проходится по мне взглядом, что я, забывшая и думать о минувшей ночи, вдруг очень отчетливо ее вспоминаю. И это, прямо скажем, кошмар. Щеки мгновенно вспыхивают, во рту пересыхает, а на теле отчетливо проступают мурашки.

– Не хочу, чтобы у вас из-за меня были проблемы.

Рустам криво и как-то так снисходительно улыбается. И смотрит, смотрит, смотрит… Твою же мать!

– Не думаешь, что самое время перейти на ты, м-м-м?

– П-почему я д-должна так думать? – вспыхиваю, воинственно выпятив подбородок. Если он сейчас намекнет на вчерашнее, я… Господи, я ведь на самом деле понятия не имею, что буду делать.

– Дэн сказал, что мы с тобой типа партнеры.

– А?

– Партнеры. Мы с тобой. Тебе принадлежит доля в фирме.

Ах, он об этом. Всего лишь об этом. От облегчения у меня слабеют коленки, а застывшая было кровь вновь теплеет.

– Ага. А вам это не нравится?

– Почему? – Рустам вынимает из кармана спички, достает одну и сует в рот. – Личная заинтересованность – самый лучший стимул.

Вытянув шею, наблюдаю за Костиком и его женой, которые, бросив тележку с продуктами, торопливо зашагали к выходу.

– Что вы ему сделали?

– Ничего серьёзного. Обычный вывих. Съездит в травмпункт – починят.

– Ясно, – неодобрительно поджимаю губы, – но вы же приехали не за этим?

– Ну да. – Движением языка Батя перемещает спичку от одного уголка рта к другому. – Вообще я хотел обсудить твое увольнение.