Жена Аида (СИ) - Ланская Алина

Я очень хотела обследовать свое новое жилище. Оказаться в квартире Аида и не осмотреть все до самых укромных уголков — я так не могла. Но куда важнее было поговорить с бабушкой — самым родным моим человеком. А потом позвонить Деметре и тоже все объяснить.

Про сотрясение и перелом ребер я решила не рассказывать, но все же мое желание остаться в Москве как минимум на пару недель вызвало переполох.

— Кора, я сама прилечу в Москву завтра же! — Моя мягкая и добрая бабушка чуть ли не кричала. — Никогда тебя больше никуда не отпущу одну. Я с ума схожу, ты мне ничего не объяснила. Деметра тоже ничего не знает. Так же нельзя!

— Нельзя, конечно. Просто верь мне, пожалуйста, я не могла поступить иначе. И не надо приезжать, правда, ба! Я сама о себе позабочусь.

— Объясни немедленно, что ты там делаешь! — потребовала ба. Она слишком сильно за меня беспокоилась, совсем не думая о себе. — Это как-то связано с Дианой? Она попала в беду?

— Нет, бабуль. — Голова жутко болела, но я не могла в этом признаться. — Это не из-за Дианы, но есть другой человек… и ему нужна моя помощь. А мне — его.

— Так это мужчина?! Кора, но… кто?!

— Бабуль, я обязательно позвоню завтра, хорошо? И, пожалуйста, думай о своем сердце, не нужно тебе сейчас лететь сюда. Поверь, я в полной безопасности.

— Арсений знает? А его жена?

— Нет, с ними не общаюсь, как и прежде. — Я грустно улыбнулась. — Им и без меня хорошо.

— Игнат за тобой присмотрит, — безапелляционно решила бабуля, а я еле удержалась от смешка. При всем моем уважении к Саенко и благодарности за то, что он для нас сделал, я не представляла, чтобы он смог диктовать мне, что делать. И тем более Герману.

— Хорошо, ба, но у Игната своя жизнь, он не обязан со мной возиться.

— Ты с мужчиной? Кто он? — допытывалась она, а у меня уже глаза слипались, я чувствовала себя без сил. — Ну точно не этот твой бывший жених. Ради него ты бы…

— Бабуль, все будет хорошо. И я не маленький ребенок, тебе не нужно меня больше опекать. Пожалуйста, оставайся в Греции.

С трудом, но я все-таки получила от нее обещание не рваться в Москву, я ей доверяла, но все же, уже засыпая, написала сообщение Деметре и все ей объяснила. Она точно бабушку не отпустит в Москву, я могла быть спокойна.

Телефон остался лежать на подушке, я не стала убирать на нем звук, ведь мог позвонить Герман. Но через несколько часов проснулась я не от его звонка, а от шагов по квартире.

Сначала подумала, что мне снится, но шаги становились все громче и явственнее. Я резко села на кровати и увидела, как медленно открывается дверь в спальню.

— Не спишь?

Вместе с Германом в полутемную комнату зашел свет. Я замерла, пряча улыбку. Такой красивый и мрачный. Как настоящий бог.

Аид.

— Уже нет. — Я поспешно слезла с кровати, провела руками по запутавшимся ото сна волосам. — Ты пришел.

Он задержал взгляд на моих ногах, едва прикрытых его футболкой. От Германа пахло чем-то чужим и опасным. Злостью, агрессией, кровью. Как будто он вернулся ко мне с поля боя.

Но меня это не пугало. Я хотела подойти ближе, обнять его, но Герман первым сделал шаг вперед.

— Как себя чувствуешь? — Он осторожно коснулся моей щеки. — Ты выспалась?

Вместо ответа я шагнула к нему и обняла. Вдохнула в себя чужой запах и почувствовала напряжение стальных мышц.

— Со мной все хорошо. А с тобой? — Я подняла голову, чтобы заглянуть в его глаза. — Ты… ты нашел того парня? Который меня сбил?

Его лицо тут же стало непроницаемым, исчезла улыбка с губ, глаза потемнели еще больше. В них больше не было света.

— Да.

— Расскажи, пожалуйста. — Я мягко взяла его за руку и потянула к тахте. — Или хочешь, пойдем на кухню, я приготовлю тебе ужин, и мы поговорим.

— Я не голоден, а тебе не нужно напрягаться. Не волнуйся, пацан жив и не слишком помят. — Герман зло усмехнулся. — Клялся, что мало что помнит и его никто не нанимал.

— Веришь ему? — Я присела рядом на тахту.

Он молчал, а я, осмелев, взяла его руку в свои ладони. И терпеливо ждала.

Агрессия и злость нехотя отползали. Я готова была вот так сидеть целую вечность, даже если все плохое останется вместе с нами.

— Однажды мой отец сказал, что если найдется тот, кому я поверю, значит, я неудачник и ничему не научился в жизни.

— Разве это правда?! — не выдержала я. — Многие не заслуживают доверия, но чтобы никому верить… так можно сойти с ума. Он такое только тебе говорил? Хотя нет, конечно.

Я вспомнила Севу и Даниза. Наверное, им было очень тяжело расти с таким человеком.

— Я думаю, Базаров врет, Кора, хотя пока не могу этого доказать. Но тебе не о чем волноваться, здесь ты в безопасности.

— За себя я не волнуюсь. И счастлива быть с тобой. — Я тихонько прижалась к нему и осторожно положила голову на его плечо. — Но теперь я лучше понимаю, почему ты тогда… тогда оттолкнул меня. Не верил мне, так ведь? Не верил в меня?

По тому, как он вздрогнул, я поняла, что попала в точку.

— Мне не может быть по-настоящему хорошо без тебя. Я пробовала.

Прохладные губы нашли в полутьме мои и оставили на них нежный, но глубокий поцелуй. А потом, чуть приподняв, Герман легко усадил меня к себе на колени. Вокруг было очень тихо, лишь наши дыхания переплетались в единое целое. Я тихонько гладила его по груди и подставляла под его поцелуи лицо и шею. Сердце трепыхалось в груди, как пойманная в силок птица.

Но я не хотела свободы.

— Я привык рассчитывать только на себя, еще задолго до того, как познакомился с отцом. Доверие стоит слишком дорого.

— Расскажи, — тихонько попросила я, рисуя пальцем узоры на его груди. — Почему так произошло?

Он сильнее откинулся на спинку тахты, потянув меня за собой. Теперь я почти лежала на нем. И слушала, стараясь не дышать.

— Они никогда не были женаты. Но мать любила его до самой смерти, хотя он бросил ее беременной, чтобы жениться на Раисе. Брак ему помог подмять под себя предприятия тестя. Примерно то же самое я хотел для тебя и Даниза. — Герман усмехнулся. — Ненавидел отца всю жизнь, не слишком расстроился, когда он умер, но сам стал таким же, как он. Даже Раиса признает, что я куда больше похож на ее мужа, чем ее сыновья. Только поэтому он и вытащил меня из дерьма — будь я похожим на мать, оставил бы гнить.

— Мне очень жаль, — тихо шептала я, на глаза наворачивались слезы: столько отчаяния и безнадежности было в его словах. Я плакала не только по нему, но и по себе, ведь моему отцу я тоже была нужна только как пешка в его игре, а потом он меня просто выбросил, заткнув рот деньгами. Мы с Германом оказались похожи.

— Не жалей. Его мир стал моим, здесь отец не ошибся, даже приспосабливаться особо не пришлось.

— А почему Орлов, а не Аракчеев?

— Это фамилия мамы, единственное, что у меня осталось от нее. Почти единственное. Да, старика это сильно бесило, но он не смог меня прогнуть, хотя пытался много раз. Не смог простить ей, что она сильно его любила. Такое бывает с теми, кто сам не умеет любить.

— Это очень грустно. — Отец Германа представлялся мне теперь настоящим чудовищем. — Но раз ты оставил свою фамилию, наверное, не так уж и сильно ты похож на него.

— Он умер, и хватит о нем. А ты, Кора? Твоя история такая же грустная? Хотя… Арсений никогда не пытался вылепить из тебя свою копию.

Герман провел пальцами по моему подбородку.

— Расскажи, — потребовал он. — Ты ведь тоже одиночка, Кора.

Я опустила голову, спорить было бессмысленно, да я и не хотела. Но мне тоже было что рассказать. Я долго собиралась с мыслями, Герман не торопил, задумчиво гладил меня по спине, вызывая легкую дрожь от прикосновений.

— Погоди-ка… — Он чуть приподнялся, вытаскивая из черных джинсов мобильный. На экране горело сообщение. Я чуть вытянула голову и прочитала вслух: «Телефон вскрыли, кое-что есть».

Глава 25