Осколки. На острие боли (СИ) - Вольцева Яра

– Услугу?

Моя челюсть просто выпала, чуть не сравнявшись с землей, если бы это физически было возможно.

– Да. Услугу. Не смотри на меня так, будто у меня выросла вторая голова. В конце концов, я красивый парень, а не Змей Горыныч, похищающий невинных девиц. Обещаю, услуга не будет пошлой.

– У змей Горыныча было три головы, а не две.

– И всё-то ты знаешь. Твое прозвище случайно не заучка?

– Я далека от показателей отличницы. Мы что, будем тут стоять и препираться? Холодно вообще-то.

В должном настроении я всегда была острой на язык, который держала в узде лишь когда была влюблена. А теперь былых чувств к Нику не было, и я могла быть самой собой, не притворяясь кроткой овечкой.

– А ты язва, – хмыкнул он удивленно, но ему это будто понравилось.

– Услуга так услуга, так что поехали. Только не тяни с ней, не хочу излишне нервничать.

Хорошо, что Ник не стал демонстрировать псевдо благородство и открывать мне дверь с пассажирской стороны. Иначе я бы точно решила, что он хочет от меня нечто ужасное. Ненадолго я выдохнула, но не тут-то было. Всю дорогу он будто издевался надо мной, проверяя на мне свой острый язык. Я терпела, пока он вдруг не затронул тему, которую обсуждать было неприятно, но он так настойчиво спрашивал, что деться от него было уже некуда.

– Ну же, Софа, я имею право знать. Меня не поделили, да? Поэтому Алинка тебя на трассе бросила?

– Это на тебя не похоже, Никита. Такой интерес к моей скромной персоне. В переписке ты заинтересованным не выглядел. Эдакий холодный принц, который снисходит до общения с простолюдинкой.

– Никита? Ты же назвала меня недавно Ник, так и продолжай. Звучит более интимно. Мне нравится. А насчет переписки. С чего бы мне быть заинтересованным? Тогда я тебя не знал. Голод усиливается во время еды, знаешь ведь?

– Ты о себе слишком высокого мнения.

Я слукавила, ведь Алина сделала это именно из-за него. Но признаваться ни в коем случае нельзя, иначе его раздутое эго достигнет небывалых высот.

– Можешь не говорить, я Алину знаю, так что и ответ мне известен. Кстати, вот и заправка. Не против?

– С чего бы? Раз надо, значит, надо.

– Подожди меня тут. Что-нибудь купить из еды?

– Нет.

Он вышел, а я откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза. Сильно хотелось спать. Проснулась, когда хлопнула дверь. Ник вернулся.

– Черт. Телефон. Срочный звонок. Слушай, Сонь, я там на стойке у них в магазине забыл пакет с продуктами.

– Не хочу. Сам иди.

– Услуга, помнишь?

Я послушно вышла из салона и потопала в сторону здания. Даже слово против не могла сказать. Мне бы испытать облегчение, что я так легко отделалась, но было как-то беспокойно. На Ника это не похоже. Странно, вроде телефон у него не звонил. Если поленился снова идти, мог бы и не маскироваться.

Продавец был занят, перебирая продукты на полке в стороне, и я не стала его беспокоить. Схватила пакет и вышла, направляясь к машине. А как только села, мы резко стартанули с места.

– Ты что…

– Не оглядывайся! А ты жжешь, Софья Отрадная. Не ожидал, что способна на воровство.

– Что?!

***

– Ты сказал, что заплатил за товар!

– Я такого не говорил.

– Тогда гони быстрее!

– Что, Соня, боишься полицейской погони?

Ник засмеялся и продолжил неспешно вести машину. Правая рука на руле, левая на ребре опущенного стекла.

– Это не смешно, Ник, а если там камеры были?

Я судорожно пыталась вспомнить, были ли они, но всё, что подкидывала мне память – злополучный пакет с продуктами.

– Суши сухари, Софья… Как твое отчество?

– Георгиевна. И не стоит так скалиться. Это твой пакет, между прочим.

– Но воровала его ты, Соня Георгиевна.

– Не забывай, что ты пойдешь, как соучастник преступления. Уехали мы на твоей машине.

– Я пойду, как свидетель. А ты лучше посмотри, что за продукты в пакете. Какова сумма ущерба? Может, обойдешься исправительными работами.

– Наконец-то что-то путное сказал.

Я зашуршала пакетом и стала вытаскивать украденное себе на колени.

– Хлеб, консервы, спички, вода литр, зубная паста, щетка, туалетная бумага. Зачем тебе всё это? Мог бы и в городе взять.

– Не останавливайся, дальше смотри.

– Влажные салфетки, одноразка и… Ты! – закричала я, доставая из пакета чек. Помахала им перед его носом и стала бить его по плечу. А ему хоть бы хны. Знай да смеется, даже не уворачивается.

– Ты такая доверчивая, Соня Георгиевна.

– А ты идиот, Ник!

– Каюсь. Ты меня раскусила. Дождь начинается.

Порой его слова сбивали меня с толку. Он включил стеклоочистители, и те смыли капли с лобового стекла. Снаружи моросило.

– Значит, едь быстрее, пока дорогу не размыло.

– Это асфальт, девочка-реалистка.

Это был сарказм.

– И всё-то ты помнишь, – процедила я и села прямо, глядя перед собой на дорогу. Вздрогнула, когда невдалеке раздался гром, треск молнии, и в небе загорелись бело-синие росчерки. Спереди прозвучал грохот, будто что-то упало.

– В город мы сегодня не доберемся, – мрачно произнес Ник.

– Что за бред? Мы же не в чистом поле.

Автомобиль плавно остановился и стал разворачиваться.

– На дорогу глянь и сама всё поймешь.

Я поджала губы, закатила глаза, уверенная, что он снова надо мной издевается, но когда посмотрела на дорогу, то увидела лежащее поперек дерево. Не объехать.

– Ты знаешь объездную дорогу?

– Ее нет. Только по бездорожью, но ты накаркала. Всё размыло. Хочешь встать на полпути и заночевать там?

– Нет, но что тогда делать? Мама убьет меня, если я поздно приду. Хотя и так мне не поздоровится, – прошептала я в конце, предчувствуя грандиозный скандал. Алине ничего не будет, ведь сейчас родители ощущают перед ней вину, а вот меня посадят под домашний арест, и это в лучшем случае.

– Я написал знакомым, но дорогу очистят только утром. Тут недалеко есть заброшенная база отдыха, переночуем там, а утром поедем.

– Переночуем? Ты серьезно? Мне домой надо, – застонала я. – И зачем я села к тебе в машину. Вот не знала тебя и горя не ведала.

– Поздно пить боржоми, Соня Георгиевна, стоя на переправе. Если бы не я, сейчас бы ты шла по трассе мокрая, подхватила бы воспаление легких, пневмонию.

Я промолчала, так как он был прав. Тем более, он же не мог знать, что пойдет дождь и дорогу перекроет дерево.

– Если бы я не знала, что ты точно не волшебник, то подумала бы, ты всё подстроил. Покупки на заправке у тебя уж больно специфические.

– Если бы магия существовала, я бы был скорее чернокнижником, и уж точно не каким-то волшебником ОЗ.

– Не сомневаюсь

Воцарилась тишина.

– Он был фокусник, а не волшебник, – вспомнила я вдруг, когда автомобиль съехал с трассы по спуску на проселок.

– А говорила, не заучка.

– Я меломан, – фыркнула я.

– А я думал, книгоман.

– Одно другому не мешает.

– Вот уж не думал, что ты такая язва, Софья Георгиевна. Выгружаемся, приехали.

Автомобиль остановился, но сквозь мокрые стекла мне ничего не было видно. Всё это время Ник включал стеклоочиститель только со своей стороны.

– Шшш, – зашипела я сквозь зубы, выйдя из салона прямиком в ливень.

Черт. Еще и новыми белыми кедами влипла в месиво грязи. Мама меня убьет. Определенно убьет.

– Добро пожаловать в сельский бор, язва Софья Георгиевна! – крикнул Ник, а я даже глянуть на него злобным взглядом не могла. Прикрыла пакетом голову и побежала к крыльцу самого ближайшего домика. Их было несколько, Ник был прав насчет заброшенной базы отдыха, вот только на двери висел замок.

– Классно переночевали, Никита… Как зовут твоего отца?

– Никита, – произнес он с такой кислой миной, будто не хотел отвечать и сделал это насилу.

– Так ты у нас Никита Никитович? – расхохоталась я, но скорее от накатывающей истерики. – Идем обратно в машину. Не хочу умереть от переохлаждения. Холодно.