Моё сердце в тебе бьётся - Даша Коэн
Я пришла в старом, ни единожды ношенном, черном платье с длинным рукавом, на которое сама связала крючком красивые отложные воротнички и манжеты. Получилось довольно неплохо, но только куда мне было гнаться за местными модницами и красавицами.
И дома, под гнетом своих тухлых мыслей, я забилась на своем маленьком балконе, а потом не сдержалась и почему-то расплакалась. Как раз в тот момент, когда мне написал Тайный Поклонник:
«А ты где?»
И я тут же ответила честно, как есть.
Я: «Дома».
ТП: «Почему?»
Я «Потому что у меня нет красивого бального платья, и все девчонки смеются надо мной».
ТП: «Глупая! Ты была самая красивая сегодня! Всегда! Я чуть не ослеп».
Я: «Не надо меня жалеть».
ТП: «Можно я к тебе приду сейчас?»
И после этого сообщения сердце мое дрогнуло, а потом забилось с бешеной скоростью. Придет? И больше никакой Соболевский не встанет, между нами. О! Господи!!! Да! Миллион раз да!
Я: «Можно».
И я заметалась по комнате как шальная, а потом приказала себе успокоиться и, умывшись, просто уселась на порог балкона и принялась ждать, уныло погружаясь в какие-то свои мысли. Пока не вынырнула из них услышав громкий голос матери, которая остервенело ругалась на кого-то в глубине дома. Неспешно встала и вышла из комнаты, а потом вопросительно посмотрела на родительницу.
- Что такое, мам?
- Ничего, Алёнка, ходят тут хулиганы всякие.
- А-а, ну ладно, – и снова вернулась в свою комнату, вышла на балкон и опять принялась ждать. Его.
А в следующий момент глазам своим не поверила. Из-за угла дома вырулил Соболевский, а я даже дышать перестала, не понимая, что он тут делает и зачем. Неужели обратно переехал, окаянный гад?
Но он только встал напротив моего балкона, задрав голову и молча впился в меня взглядом.
Ненавижу!
Прощальный, неприличный во всех смыслах жест пальцами, и я убежала в дом, а потом и дверь плотно за собой прикрыла, радуясь, что больше в своей жизни не увижу этого придурка никогда.
Вот только вместе с Соболевским и Тайный Поклонник ушел из моей жизни. Он так и не появился. И больше никогда не отвечал на мои сообщения…
Глава 17 – Кажется, да…
POV Алёна
Поступать в Москву я ездила втихушку от родителей. Будто бы к бабуле в гости, а сама в столицу. Деньги на билет тоже она мне дала и плакала, когда садила меня на поезд, все причитая, чтобы все у меня получилось. Мама же категорически не желала меня отпускать от своей юбки, а потом и вообще песню завела, чтобы я на вечернее поступала или вообще на заочное отделение, потому как семье помощь финансовая нужна гораздо больше, чем мне образование.
Я тогда ушам своим не поверила, когда услышала от нее подобное. А она все твердила, как заведенная:
- Я с Наташкой Пантелеевой уже договорилась, считай. Она тебе место кассира в нашем супермаркете согласует. И зарплата там отличная, и просрочку домой какую-никакую таскать будешь. Деньги нам нужны, Алёнка! Деньги! Ты слышишь меня?
- Слышу, мам, – кивала я, а сама смотрела в окно, упорно видя для себя совсем другую судьбу.
И я прекрасно понимала, что если сейчас пойду у матери на поводу, то потону в той же трясине, в которой захлебнулась и она. Сникла я, конечно, а потом решила выложить все свои горести той единственной, кто еще понимал меня в этом мире. И бабушка помогла, а потом и пообещала, что обязательно будет меня поддерживать и дальше.
- Ты только сдюжь, внученька, поступи и учись, а там уж мы справимся. А дочку мою непутевую не слушай, она совсем там помешалась со своим Андрюшей болезным. Какой тебе работать? Эх…
И я сдюжила. Уже девятого августа я увидела себя в приказе на зачисление в вуз моей мечты. А потом мне и комнату в общежитии дали, чему я радовалась как ребенок конфете от Деда Мороза. Оставалось только в семье объявить о своем решении уехать.
Но страшно было, словами не передать. Все ходила и руки заламывала, губы нервно кусала, не зная, как подступиться к родителям с разговорами. А потом наступило тринадцатое августа, и мать оставила меня присмотреть за отцом, пока сама сходит на почту, что-то получить, отправить. Папа уже совсем стал плох, почти все время лежал, изредка садился, только чтобы поесть и очень похудел за последний год. Растянутая, желто-серая кожа теперь свисала ошметками вдоль его тела. На голове почти не осталось волос и вообще он мало походил на, когда-то полного сил и энергии, человека.
- Лёль, – услышала я его тихий голос и тут же зашла к нему в спальню.
- Да, пап?
- Погладишь меня по голове? – на выдохе попросил отец.
- Конечно, – села рядом и повела ладонью по практически лысому черепу.
- Лёль, а ты в какой класс пошла? – спросил он, осоловело хлопая водянистыми глазами и у меня тут же задрожал подбородок.
- Я в институт уже поступила, пап, – хрипло выдавила из себя.
- Институт? О, какая ты у меня уже взрослая. И красивая, вся в маму, – торопливо бормотал отец, прикрыв глаза, – а сейчас ступай. Я все узнал и теперь мне можно отдохнуть.
Спустя пару часов вернулась мама, а потом я услышала ее истошный вопль. Она кричала как безумная и тогда, когда я кинулась к ней и все трясла отца, била его по щекам, гневно требуя того проснуться. Вот только этого не случилось. Папа умер, а через два дня его похоронили. И только после я узнала, что все эти годы, родной человек безуспешно пытался победить рак, да только не смог. Не получилось.
Мать же, очевидно на фоне сильнейшего стресса, впала в какое-то безумие. Просто сидела и смотрела в никуда, все бормоча про себя «и что же теперь делать?» и так раз за разом, одно да потому. Бабуля, видя ее невменяемость, забрала дочь к себе в деревню. А квартиру решили по моему отъезду закрыть, а потом и вовсе сдать в аренду.
Вот и получилось, что с родителями про Москву я так и не
