Простушка на одну ночь - Айрин Лакс
— Даша работать временно не сможет. Ты отрабатываешь за нее, — холодно роняет Марго.
— Но… Но я же больше не работаю, я не…
Марго оборачивается и роняет на меня недовольный взгляд.
По одному этому скользкому взгляду меня встряхивают и больно тычут кулаком под ребром. Синяка точно не будет, но дыхание перехватывает.
Я замолкаю. Слезы по лицу градом.
Марго изящно порхает пальчиками над калькулятором, называет устрашающие цифры, сколько Даша работать не сможет, еще и набрасывает процент сверху за моральный ущерб.
— Ты верно подметила, что в элитном сопровождении ты больше не работаешь. Я не могу себе позволить рисковать еще раз, приставляя тебя к солидным, важным клиентам. Но у меня есть заведения попроще. Там у собравшейся публики не очень высокий уровень притязания. Начиная с завтрашнего вечера, ты работаешь в одном из клубов. Выходишь на смены. Слова “устала”, “заболела” и “не могу” забываешь. Слово “нет” для тебя отныне не существует. Обслуживаешь всех, кто захочет провести с тобой время. Ни в чем не отказываешь, — чеканит Марго. — И, чтобы тебе не пришло в голову пропустить выход на работу, мои мальчики будут тебя сопровождать.
Машина тормозит. Марго поправляет прическу.
— Для профилактики мои мальчики сейчас проведут с тобой беседу воспитательную и научат тебя ни в чем не отказывать.
— Нет! — вырывается из меня с криком ужаса. — Нет!
— Мальчики… Про сохранение товарного вида не забывайте! — предупреждает Марго и сидит с видом, как будто ничего не происходит.
Чужие пальцы уже раскурочивают одежду на лоскутки, впиваются в кожу, делают больно.
Когда не по своей воле — больно всегда и от всего, даже от простого касания.
— Ты не поняла, с кем связалась, девочка? Работая на меня, косячить нельзя… Я преподам тебе урок.
* * *
Марсель
Настроение — дерьмо.
Не только потому что Ленка меня в отеле кинула.
Ей удалось меня обмануть. Завести, обдурить, напеть сладким голосочком такие сказки, что я в них поверил. Я позволил ей себя одурачить, а она… точно сиреной за эти несколько лет стала.
Говорят, после разлуки чаще всего вспоминаешь, каким был человек и цокаешь языком. Потому что сравнение, в большинстве случаев, не в пользу настоящего. Вспоминаешь, мол, да, было времечко, мы отжигали, а сейчас — что? Сейчас, ничего… Изменения, чаще всего, не кардинальные. максимум, женился-крестился-развелся-завел семью.
Ленку Шатохину это тоже в какой-то мере коснулось. Она — замужем. Она — все та же, зажигалочка яркая, но иная и светит ярче, привлекательнее.
Ей эти годы пошли на пользу. Шатохина стала привлекательнее, не только внешне. В ней появился шарм, лоск, опыт, глубина какая-то! Острота…
Раньше Шатохина была простой хохотушкой, легкой на подъем. Сейчас — другая… И, черт подери, такой девушкой обладать хочется.
Чужая жена?! Да плевать! Что я, замужних не трахал, что ли?
Еще как трахал.
Много раз до визгов имел!
К тому же Ленка Шатохина в эскорт подалась. Не знаю, по какой причине. Одета с иголочки, сплошь мировые бренды, шик в каждой мелочи. Может быть, острых ощущений захотелось?
Не знаю!
Диалог же не состоялся.
Не было его.
Какой там диалог, мы скорее остротами обменивались. И чего я так завелся рядом с ней?
Не понимаю. Может быть, из-за ее вида и взглядов, которыми Шатохина меня щедро одаривала? Якобы делала мне одолжение, согласившись обслужить меня, как клиента?!
Вот стервочка…
И до чего же наглая. Притягательная.
Даже моему похотливому старикану по вкусу пришлась, а уж эта старая перечница знает толк в девушках. Всегда на самое лучшее глаз кладет.
Но обломись-ка, папаша! Хер свой старый от этой красотки подальше держи…
Мне так не понравилось, что папа принялся охаживать Шатохину на вечеринке, что я психанул натурально и уволок блондинку с вечера тщеславия Кречетова Вениамина.
Забыл о первоначальной цели — продержаться до самого конца, показать себя образцовым… Ну ладно, почти образцовым сыном, которому на отца не плевать!
Не вышло.
Выбесило все…
Эти взгляды пираньи, которыми отец обгладывал Шатохину, словно уже побывал у нее в трусиках или имел на это право.
Машина.
Острые разговорчики.
Пикировки на грани и сладкое предвкушение…
От Шатохиной вкусно пахло ароматными, спелыми абрикосами, пустившими сок. Манящая и умеющая соблазнять…
И я… Повелся.
Как лох, блять!
Такой позор… Позорище.
Меня как щенка провели и ткнули носом в еще теплую лужицу…
Шатохина меня возбудила до крайности, мозги запудрила.
Приковала.
Сбежала…
Гадина!
А я… Я еще, тупень, надеялся, что это ее шуточки… Прождал несколько минут, прежде, чем понял: она не шутила.
ОНА. НЕ. ШУТИЛА!
Какая-то простушка из села Лютиково или Срютиково, как его там, меня обдурила!
ПОЗОР! ПОЗОР, Марс…
Как ты мог так повестись? Ну, как… У тебя же глаз наметанный, опыт, который ни просрать, ни пропить!
Но я лоханулся.
Причем, степень моего лоховского падения пробила нижайшее дно из всех возможных.
Это была такая стыдоба, о которой даже лучшим друзьям в трезвом виде не расскажешь.
Только под пытками. Под угрозой страшной и мучительной смерти…
Поняв, что Ленки след простыл, и возвращаться она не намерена, я рассвирепел.
Представил, как я буду сидеть долго-долго, как меня найдет обслуга номеров — голым, прикованным… и заранее от стыда покраснел!
Нет, не бывать такому.
НЕ БЫВАТЬ!
Я рассвирепел, как дикий зверь, и начал дергаться. Кровать подо мной ходуном ходила. По запястьям заструилась теплая жидкость — кровь.
Перекладины на изголовье кровати затрещали.
Последний рывок. Болью полоснуло по запястьям…
Рванувшись изо всех сил, я все-таки сумел выломать перекладину и снять руки.
Бля… Сорванная кожа. Кровь. Кровать испорченная!
Но хотя бы могу надеть трусы и предстать в более приличном виде.
Дальше все было сухо и без эмоций.
Звонок. Слесарь. Освобождение. Заплатил за имущество испорченное.
Отправился на перевязку.
С каким-то злым восхищением и ядовитой ненавистью зашел в профиль к Шатохиной и заорал, лупанув себя ладонью по бедру.
— Гля, какая же сучка! Еще и фотки с вечеринки отца постит! Ах ты.. Гадина… Ты поплатишься у меня… Поплатишься! — пригрозил я.
