Любовь с видом на парк - Линда Джонсон
«А может, я хотела и хочу, чтобы вы тронули», — нет, в услышанное поверить было совершенно невозможно. И все же… Вот она перед ним, сидит, всхлипывает, как подозревал Лео, от обиды.
Сердце заболело и от ее слез, и от понимания того, что он явился их причиной. Нормальные люди в подобных ситуациях стремятся утешить, хоть как-то. А он…
— Я даже обнять вас никогда нормально не смогу, — он сам не понял, зачем произнес эту фразу.
Марина резко вскинула голову:
— А вы обнимите, как сможете! Я же не так много прошу… — и опять плакать.
Немного, да. Все и сразу.
Но он сделал оставшиеся два шага, встал вплотную, протянул руки, ставшие вмиг деревянными, неловко положил ей их на плечи, с трудом понимая, что следует делать дальше. Она всхлипнула ещё раз, а потом неожиданно приникла к нему, прижалась к груди щекой, оставляя мокрые следы на черной шелковой рубашке.
— Я чуть с ума не сошла, когда Света позвонила, сказала, что вы, что вас… — Лео слышал, как Марина старалась выровнять дыхание.
— Это машина, — голос подчинялся с трудом. — Она была на техобслуживании.
— Не надо меня избегать, — Марина отстранилась, посмотрела Лео в глаза. — Мне плохо одной, без вас.
— И поэтому вы до сих пор мне «выкаете»? — стараясь разрядить ситуацию, пошутил он.
На этот раз Марина не смутилась, не покраснела привычно.
— Это привычка, я постараюсь ее перебороть, — тихо ответила она.
Лео смотрел на ее еще мокрое от слез лицо и думал, что красивее девушки он ещё не видел.
— Все не так просто, — он покачал головой. — Я ведь все же мужчина. А ты, — он намеренно перешел на «ты», — красивая девушка.
— И что? — не поняла она. — Мы муж и жена. Я хочу быть с… тобой. Почему нет?
— Потому что я — пугало для нормальных, — он выделил голосом это слово, — людей. И на тебя, мою жену, будут смотреть с разными чувствами, но уж точно без дружелюбия.
— И что? — снова повторила Марина. — Почему меня должны волновать мысли и чувства других?
Странный вопрос. Ответа на него у Лео не было.
Глава 32
Слова лились сами собой, словно из глубины души, в конце концов найдя выход и обретя свободу. Марина наконец-то высказала все, о чем думала так долго, все эти дни, сидя в четырех стенах в одиночестве. Она искренне не понимала, почему ее, и так сторонящуюся толпы, должны были волновать чужие мысли и чувства. А если в лицо скажут… Марина знала, что долго не забудет ощущения, испытанные при телефонном звонке Светы. Только теперь она до конца поняла, насколько дорог ей был якобы фиктивный муж, уж явно дороже чьей-то возможной желчи, выплеснувшейся в ее сторону.
Вот он стоял перед ней, тот, кого она за пару минут успела и похоронить, и воскресить. Идеальная стрижка, как и положено человеку его уровня, то ли зеленые, то ли карие глаза, Марина никогда не могла точно определить их цвет, посаженные немного на разном уровне, тонкие губы, голова непропорционально большая, слишком широкие для этого небольшого тела плечи, напряженные руки. Его называли уродом, но совсем недавно Марина осознала, что не хочет менять его ни на какого красавца. Рядом с ним ей было комфортно и спокойно.
«Если уроды не имеют права на чувства, но тоже хотят, чтобы их любили?», — в этом весь он. Сам решил, что не имеет права на чувства, сам закрылся от остального мира, сам заранее отстранился от Марины. Все сам. Ничье мнение не интересно.
«…я — пугало для нормальных людей», — и пусть их, нормальных. У Марины сердце разрывалось от боли не из-за них.
— Давай пойдем на кухню, — муж прервал затянувшееся молчание. — Там выпьем кофе, успокоимся оба.
Марина кивнула. Да, им обоим нужно было время, чтобы прийти в себя. Но теперь, когда Марина наконец-то высказала наболевшее, она чувствовала, что с души как будто камень упал, тот самый, который все это время мешал ей нормально жить и глубоко дышать.
Кофе и чай через несколько минут были разлиты по чашкам. Муж снова сел на нормальный стул, высокий для него. Марина успела заметить, что он по возможности избегает той мебели, что делалась специально под его размеры. Даже мебель, и та его гнетет.
— Почему я? Тогда, в твоем агентстве по подбору персонала, должно было быть несколько кандидатур. Но ты не побоялась прийти работать ко мне, — муж сделал глоток из фарфоровой чашки, посмотрел внимательно на Марину.
Удивленная таким поворотом в их разговоре, Марина честно ответила:
— Я никогда не боялась тебя, как человека. Как сына губернатора, какого-то небожителя, да. А твоя внешность меня не пугала, если ты об этом. Я даже не задумывалась об этом.
Тихий смешок.
— Вот уж не знаю, радоваться или огорчаться. Моя будущая жена меня просто не замечала.
Марина привычно покраснела.
Тонкий фарфор в руках отвлекал от очередного самокопания, а горячий чай, то и дело лившийся по пищеводу, помогал прийти в себя.
— Я тяжелый в общении человек, — Лео говорил медленно, неспешно, не столько подбирая слова, сколько позволяя Марине вникнуть в их смысл. — Не думаю, что ты сможешь быть счастлива рядом со мной.
— Это попытка убедить меня, или себя? — устало спросила Марина. — Мне не так уж много надо. Всего лишь каплю внимания.
— Это предупреждение, — Лео поставил чашку на стол. — Пока еще я могу тебя отпустить. Потом — не знаю.
— И снова попытка решить за меня. Я не хочу, чтобы ты меня отпускал.
У нее, похоже, были ответы на все его предупреждения.
И Лео сменил тему:
— Ты охотно соглашалась заработать, но на следующий день приходила в старой одежде. Долги вашей семьи не закрывались… — Лео выразительно замолчал.
— Я хотела купить квартиру в этом доме, хотя бы лет через пятнадцать, — Марина грустно улыбнулась. — Я лет с двенадцати мечтала о квартире с видом на этот самый парк. Глупо, правда?
Нет, Лео не считал, что это глупо.
— Почему здесь? В городе множество других престижных домов.
— Меня не дом интересовал, а парк. Сколько себя помню, он меня завораживал. И тем не менее, — Марина опять улыбнулась, на этот раз улыбка вышла
