Строптивая сиротка для Айсберга - Мила Верта
— А с чего бы? Я ж тебе никто. — фальшивая улыбка просто намертво приклеивается к лицу.
— Уверена, что хочешь сейчас это обсудить? Хотя, может, ты и права, давно пора было поговорить начистоту.
Я набираю полную грудь воздуха, чтоб ответить.
Но в эту минуту звонит домофон, хватаю трубку как спасательный круг.
— Да!
— Хэй, привет, Машунь, выходи! Мы приехали! — радостно горланит Земцов.
Чёрт. Я думала, позвонит Зоя. Хотя какая разница.
— Привет, уже спускаюсь.
Вешаю трубку, кусаю губу. Кай смотрит выжидающе, недоволен. Ревнует?
— За мной приехали, мне надо идти. — стараюсь звучать уверенно.
— Я слышал.
Пялимся друг на друга.
Кай больше не хмурится и выглядит максимально равнодушно. Настоящий Айсберг.
— Я спрошу ещё раз. Ты уверена, что я не могу поехать? А лучше останься, поговорим. Нам есть о чём.
— Раньше, ты что-то не торопился со мной говорить. — зло хмыкаю, потому что понимаю, не стал бы и сейчас он разговаривать, это явная манипуляция.
— Значит, поедешь?
— Поеду. Пока, Кай. Меня ждут друзья. Мне ещё квартиру закрыть надо. — задираю выше нос, отнюдь, не чувствуя той уверенности, с которой его отшиваю.
Коленки трясутся, мне страшно, что это наш последний разговор. Кай выглядит таким холодным и безразличным, каким я давно его не видела.
— Тогда поеду домой, поскучаю в одиночестве.
Идёт к двери.
— Что и хорошего отдыха не пожелаешь? — цепляю напоследок.
— Хорошего у тебя не получится. — уходит.
Надеваю куртку, дёргано тяну молнию. Да пошёл ты! Не получится, как же!
На даче у Земцова большой двухэтажный дом утопает в зелени и выглядит как с буклета, по крыше вереница лампочек, вечером наверняка будет красиво.
Бассейн закрыт на осень. Вдоль забора сказочные туи и большие кованые качели.
Внутри тоже красиво много дерева и света, массивная бежевая мебель, высокие потолки, очень просторно.
Зойка и Настя накрывают на стол, раскладывают нарезки, овощи, фрукты.
Андрей разжигает камин. Ромка во дворе колдует с мясом, пахнет божественно.
Я слоняюсь из угла в угол, не выпуская телефон из рук. Мы недоговорили. Должен он позвонить?
— Девчонки, мясо скоро будет готово, а пока давайте перекусим и выпьем за встречу! — предлагает Ромка.
Мы садимся за стол, всё очень вкусно. Земцов накладывает мне полную тарелку салатов, хлопочет вокруг меня будто я безрукая. Зойка закусывает щеку, играет бровями, закатываю глаза на её намёки.
Знает же, что у меня Кай. Надеюсь, всё ещё у меня.
Ребята едят, смеются, пьют. Ромка не сводит больных глаз с Насти, а наша скромница усиленно делает вид, что не замечает.
Зойка пихает её локтем, кивает в Ромкину сторону. Зоя — сегодня на полставки купидон. Настя жуёт и пихает в ответ, смотрит «страшными глазами».
— Давайте, за встречу! Ужасно рад всех вас видеть! — улыбается Андрей, зависаем с ним взглядами. Чокаемся соком.
Теперь Ромка наступает мне на ногу под столом. Да задолбали со своими намёками!
Все пьют, кроме нас с Андреем. Он наш водитель. А я не могу, потому что мне необходим трезвый взгляд на вещи, молчание Кая напрягает и заставляет чувствовать неуверенность. Уговариваю себя, что это просто ссора.
За воспоминаниями и разговорами вечер пролетает незаметно.
— А помнишь, как мы Серову разыграли? — хохочет Зоя, Настя улыбается, кивает.
— Я выйду, подышу. — говорю Ромке, чтоб меня не теряли.
— Накинь что-нибудь, прохладно.
— Хорошо, папочка! — треплю его по щеке.
Какой он всё-таки классный, заботливый, домашний. Как такой парень при живых родителях мог оказаться в интернате? Ловлю на себе ревнивый взгляд Насти, одёргиваю руку.
Блин, я забыла про это вечное противостояние между ними, кто к кому больше равнодушен. Сами ревнуют друг друга как сумасшедшие. Два дурака. Поговорили бы уже.
Выхожу на улицу, вдыхаю прохладный воздух. Фонари и лампочки горят мягким светом, придавая дому волшебный вид.
В голове всплывают слова Айса, что хорошо отдохнуть без него не получится.
Прав, оказался. Весь вечер про него думаю. Чем сейчас занят? Не позвонил. Закусываю губу до боли, обидно. Я была уверена, что он первый наберёт.
— Маш, вот ты где. Замёрзла?
Оборачиваюсь, Андрей кутает меня в плед.
— Спасибо. — благодарно улыбаюсь, так, правда, уютней.
— Пойдём на качели?
Садимся, Андрей легонько нас раскачивает. Берёт меня за руку, водит большим пальцем по ладони.
Хочу отдёрнуть, но меня замыкает от неловкости.
— Я скучал, Маш. Искал тебя, Зойка — партизанка, ни в какую, не хотела сдавать твои контакты. Вечер вот пришлось замутить. Боялся, что ты не приедешь. — говорит Андрей.
Я смотрю на него и понимаю, дальше будет больше, слишком долго он сдерживался. А я не хочу этих чувств! И обижать его не хочется!
— Андрей, — начинаю робко.
Но Земцов не даёт мне договорить.
— Подожди, дай мне сказать. Я и так жалею, что ещё в интернате не признался. Когда меня забрали, в душе такой раздрай был, с одной стороны, я был счастлив, что обрёл семью, но с другой— меня убивало, что мы не сможем общаться. Родители были категорически против, хотели, чтоб я стал совсем домашним.
— Андрей, я всё понимаю. — сжимаю его пальцы в ответ.
— Я чувствовал себя предателем! Благодаря тебе меня забрали, а я даже слова против, не сказал маме на её запрет. Боялся, что они разочаруются и вернут меня! — Андрей, упирается локтями в колени, нервно треплет волосы.
Это ужасно, но страх возврата испытывают почти все детдомовские попавшие в семью. Даже у меня он был, хотя меня Сафоновы забрали взрослой, а Андрею было всего тринадцать.
— Я, правда, не злилась и не обижалась на тебя за это. Как видишь, когда меня забрали, я тоже не кинулась тебя искать. — печально улыбаюсь.
— Это жизнь, нас всех раскидало. Хорошо, что сейчас все взрослые и сами можем решать, с кем общаться. А твою маму я понимаю и даже поддерживаю в её решении. Не знаю в курсе ты или нет, она приезжала ко мне позже, примерно через полгода, как тебя забрали. Благодарила за тебя, подарки привозила, и потом ещё пару раз была перед Новым годом и днём рождения, передавала всякие вкусняшки. Она у тебя очень душевная. — улыбаюсь, вспоминая наши посиделки.
— Да? Я не знал. Жаль, что она не сказала, мне было бы легче. Я так скучал, как выведать информацию про тебя не знал, пару раз в интернат звонил. Лидочка меня отбрила и сказала, чтоб я выкинул всё лишнее из головы и жил своей жизнью.
Лидочка такая она может.
— И правильно она тебе всё сказала. Тебе очень повезло с семьёй. В доме все стены в ваших фотографиях.
— А да,
