Первый встречный (СИ) - Грёза Полина

— Ну что там, Ксюш?

— Ты же видишь, ничего хорошего. Он погиб. Скорее всего, перелом основания черепа и верхних шейных позвонков. Мгновенная смерть.

— Н-дааа… Надо в полицию звонить.

— Подожди, нужно подготовиться. Минут через десять позвонишь. Сначала сообщи Юре. А я пошла в приёмку. Пусть тело хоть простынёй, что-ли, накроют. Трогать же нельзя. Потом надо в отделение. С лечащим врачом поговорить и историю просмотреть пока не изъяли. Чтобы косяков не было. Юру и так теперь затаскают по всем инстанциям… Нужно минимизировать риски.

— Хорошо, ты иди, я тут остаюсь. Полицию дождусь. Нельзя покидать место происшествия. Нас с тобой опрашивать будут как свидетелей. Скажу, что тебе плохо стало, отошла.

— Я скоро вернусь. Нужно убедиться, что в отделении всё делали, как надо. А то брату твоему серьезные неприятности гарантированы.

— Ну уж нет. Обломаются. Юрку я в обиду не дам. Ты у нас в этом отношении опытная, поможешь?

— Чем смогу…

***

Лечащий врач, худенькая белокурая девушка, старалась держаться, но было видно, что ей нелегко даётся деланое хладнокровие. Она нервно ходила из угла в угол по ординаторской, то хватая, то укладывая на место всё, что попадалось под руку — ручку, телефон, неврологический молоток. Словно пыталась найти себе хоть какое-то занятие, чтобы забыться.

— Присядьте, Ангелина Евгеньевна и, пока не пришла полиция, спокойно расскажите всё с самого начала. У вас есть какое-нибудь успокаивающее? Выпейте, — Ксения указала девушке на диван и вручила стакан воды.

Та сделала несколько глотков и, обхватив плечи руками, начала рассказ.

— У него был рассеянный склероз. К сожалению, первично прогрессирующий. Симптомы появились примерно год назад. Он заметил, что немеют конечности, падает зрение, двоится в глазах. На первичном МРТ были обнаружены множественные бляшки. Повторно, через полгода их стало в разы больше. Вы знаете что это за диагноз? Собственная иммунная система начинает убивать клетки мозга, ответственные за передачу нервных импульсов, заменяя их соединительной тканью. Сейчас, конечно, имеются некоторые препараты, помогающие замедлить процесс, но всё равно, человек неизбежно становится инвалидом.

— А почему вы решили, что это именно рассеянный склероз?

— Ну, как же, всё по протоколу. МРТ, ликвор, доплерография, анализ вызванных потенциалов. Плюс симптоматика. Болезнь быстро прогрессировала несмотря на назначенное лечение. У него начались проблемы с координацией, речью, гипертонус мышц. Сегодня пришли результаты очередного МРТ. Неутешительные. Час назад я их сообщила, — доктор тяжело вздохнула, — Он был неглупым человеком. Понимал, что медленно становится овощем. Видимо, решил покончить с этим одним махом. Жаль, что место выбрал неподходящее…

— А для этого бывают подходящие места? — подняла бровь Ксения, — Как получилось, что он остался один в палате?

— Он был в одноместной, платной.

— И после вас к нему никто не заходил?

— Кажется, санитарочка полы мыла примерно полчаса назад. Но, выпрыгнуть с окна, много ли времени надо?

— Вы правы. А почему на окнах нет решёток?

— Вообще-то у нас сосудистый центр, а не исправительное учреждение.

— Хорошо. Сколько у вас коек на этаже?

— В этом крыле — пятьдесят.

— А больных?

— Сегодня пятьдесят шесть.

— А сколько врачей в день?

— Двое.

— Сколько медсестёр, санитарок?

— Две медсестры, две санитарки.

— Сколько лежачих больных?

— Инсультников, которым совсем вставать нельзя — сорок два.

— То есть на одну медсестру приходится минимум двадцать восемь систем и инъекций? Это если по разу в день. А есть лекарства, которые вводятся по четыре укола в сутки. И ещё надо разложить анализы, таблетки и ещё куча всего. А каждая санитарка должна двадцать один раз поменять памперсы, постель, помыть и покормить больного? И всё это, выслушивая жалобы от недовольных пациентов.

— Ну, получается так. Девочки к вечеру ног не чуют. И на одного врача приходится двадцать восемь больных. Которых нужно посмотреть, опросить, сделать назначения, написать дневники, на кого-то эпикризы…

— А почему так мало медиков на такую ораву пациентов?

— Не знаю, вроде, больше по штату не положено.

— Хорошо, Ангелина Евгеньевна. Вот всё то же самое расскажете полиции под протокол. А если не будут задавать такие вопросы, как я, нужно самой их озвучить. Мы с Романом Александровичем постараемся присутствовать на допросе, но гарантировать, что нас пустят, не могу. Поэтому сейчас мы с вами проговариваем, правильные ответы. Я не заставляю вас что-то придумывать. Говорим только правду. Просто заостряем внимание на проблемах, из-за которых произошло это несчастье. Высокая нагрузка на персонал и кадровый дефицит. И историю болезни дайте мне, пожалуйста. Давайте вместе посмотрим, не нужно ли что-нибудь поправить.

29. Ксения. Должок

Юрий, скрестив руки на груди, сидел в кресле и хмуро смотрел на Романа и Ксению. Настроение было — паршивее некуда. Только что звонила какая-то журналистка из жёлтого издания, задавала провокационные вопросы, довела практически до белого каления. Юрий довольно грубо ответил ей и бросил трубку. А теперь переживал по этому поводу.

— Ну что, товарищи эксперты, давайте, громите меня. Тыкайте носом. Что я не так организовал? Кого не привлёк, не проинструктировал? Рома, ты, как бывший сотрудник полиции, допрашивай меня.

Ксения неторопливо прохаживалась по кабинету:

— Первый вопрос, который мне задала полиция, был о решётках на окнах, — проговорила она.

— Ну и что ты ответила? — раздражённо спросил Юра.

— Сказала, что у них кукуха поехала. И нелестно отозвалась об их интеллектуальных качествах. Какие решётки на четвертом этаже? И этим настроила против себя. Злая была очень, почти как ты сейчас. Это я к чему говорю — грубить ментам не надо. Обернётся против тебя.

— Копам, Ксеня, — вставил свои пять копеек Роман, — Полицейские это копы. И действительно не любят шибко умных и зубастых.

— Пусть, копы. Не важно. Только правильным на тот вопрос было бы ответить, что по правилам противопожарной безопасности решетки в лечебных отделениях не положены.

— Понял, Юра? Так и скажем. И идеальным было бы эти правила найти и на пункт в них сослаться. Чтобы вообще вопросов не возникло. Ну, с этим, предположим, разобрались, — поговорил Роман, — А почему к нему в палату почти полчаса никто не заходил?

— Он был тяжёлый? — развела руками Ксения, — Нет. Все назначения выполнены медсёстрами с утра. Обед уже прошел, ужин не скоро. Лечили его строго по стандарту. В регламенте не указано сколько раз за день нужно проверять больного. Как-то так. А вот вопрос с кадровым дефицитом нужно проработать. Юра, у тебя на отделение положен один заведующий и по одному врачу на 15 коек. Всего коек пятьдесят. Это получается минимум четыре доктора. А по факту — всего двое, вместе с зав. отделением. Мне настойчиво пытались вменить, что я не занималась привлечением кадров. А у тебя как с этим обстоят дела?

Юрий почесал затылок: — Ну, объявления висят на всех доступных сайтах, с выпускниками мы работаем. Только врачи как видят нашу зарплату и нагрузку, сразу бегут, как чёрт от ладана. Зачем в государственной больнице упахиваться, если можно не особо напрягаясь, в два раза больше зарабатывать в частной? Или вообще в медицинские представители фармкомпаний уйти.

— А целевики? Сколько у тебя целевых студентов и ординаторов? Не знаю как ваш департамент, а наш облздрав за это драл на каждой планёрке. С мая по июль, пока идут вступительные экзамены. Я с января по школам ходила, агитировала поступать в медуниверситет и медколледж по целевым договорам.

— В этом году в универ по целевым поступило пятеро. Всё на "лечебное дело". В колледж, на сестринское — трое. И трое в ординатуру направления взяли.

— Хорошо. На неврологию кто-нибудь поступает?