Большая ошибка - Аля Кьют
Мне в очередной раз захотелось умыться. Я встал, и Женя глянул на меня с укоризной. Пришлось пояснить:
– Отлить где можно?
– В районе кухни уборная, – любезно сообщил Женя, употребляя непривычно приличные выражения.
Я списал его литературность на дорогих во всех смыслах гостей.
А вот сортир около кухни оказался занят. Там что-то отмывали. Распорядитель свадьбы, которую я знал по переписке заочно, ругалась на шоколадный фонтан. Решив не углубляться в их проблемы, я забил и пошел наверх.
Навстречу мне попались шумные улыбающиеся девчонки. Я рассмотрел их очень внимательно. Уверен, это подруги Саши. Слишком нормальные лица для спутниц бизнесменов. Одна из них притормозила, изучая сначала что-то у меня на груди, потом мое лицо.
– Ты Марат, – диагностировала она, объяснившись сразу: – Свидетель.
И ткнула пальцем на цветок в петлице. Блин, ну точно. Я сразу нашел на широкой бретели ее платья похожую брошку.
– А ты свидетельница, наверное?
– Да, Светлана.
Она явно хотела что-то добавить к этому позитивное, но мне совсем не захотелось слушать. А блеск в глазах девушки обещал мне традиционный флирт, который принят на свадьбах между свидетелями. Почти такой же обязательный атрибут, как и драка.
Я не был сегодня лоялен к традициям, поэтому поспешил удалиться.
– Увидимся, – бросил я в ответ на хищный взгляд и пошел на второй этаж.
В спину мне раздалось хихиканье другой девицы. Заворачивая в коридор, я даже услышал, как она сказала:
– Он тебе не даст, Светик.
Светик в ответ фыркнула.
Больше я не слышал девчонок. Они спустились вниз, а я оглядывал комнаты, пытаясь угадать, где туалет. В принципе, он мне не был особенно нужен. Я наслаждался самой передышкой. Мне и в голову почему-то не пришло, что второй этаж принадлежит невесте. Я понял это только, когда открыл дверь дальней спальне и увидел ее.
Саша стояла у большого окна и смотрела на сад. Она обернулась, едва услышала звук открывающейся двери.
Мне нужно было сразу закрыть ее обратно и уйти. Но я стоял в проеме и смотрел на невесту.
Она была очень красивая. Безупречное пышное платье принцессы в пол, высокая прическа, цветы в волосах, невесомая фата.
Саша была очень красивая, но она не была собой.
Или я опять придумал себе ту Сашу из безумной ночи? Сколько раз я убивал эти воспоминания за последний месяц? Но она все равно возрождалась проклятым фениксом.
– Привет, – сказала она неожиданно спокойно. – Я думала, это Женя.
– И рада, что ошиблась? – уточнил я.
– Да. Еще рано. Он не должен видеть меня до свадьбы.
Я подошел к окну, встал напротив нее и произнес тихо:
– Привет.
Мы смотрели друг на друга. Луч солнца вырвался из-за туч, разделил пространство между нами. Саша прищурилась, но не отвернулась.
– Ты не сказал ему, – проговорила невеста.
Я не понял, упрекала она меня или хотела что-то уточнить. Ее голос звучал странно. Я совсем не мог представить, что сейчас происходило в этой прекрасной голове. Вряд ли что-то хорошее.
Несмотря на все, что случилось, я не желал ей зла. Сегодня точно.
– Не сказал, – ответил я эхом. – Ты тоже не сказала.
– Не сказала.
Слезинка блеснула и капнула на белый подол. За ней еще одна. Саша громко втянула воздух носом, пытаясь успокоиться, видимо.
У меня было секунды три до того, как она соберется, настроит равнодушный голос и попросит меня уйти. Я не тратил это время зря, взял ее за руку.
Саша вздрогнула и открыла рот, но не успела ничего сказать. Я положил вторую ладонь ей на талию и попросил:
– Подари мне первый танец.
Саша моргала часто-часто, не пытаясь избавиться от моих рук, но и не отвечая.
– Разве первый танец не принадлежит жениху? – проговорила она сдавленно.
– Нет, – спокойно ответил. – Я хочу его себе.
Она снова замолчала. Я принял это за согласие и разрешение действовать. Привлек ее к себе ближе, крепче обнял за талию. Сплел наши пальцы, чуть поднял руку и начал раскачиваться.
Никогда не танцевал, блин. Вернее, не любил. Но сейчас, кажется, это все, что мне могло достаться. И я брал, забивая на все свои принципы, на обиду, на ложь. Я хотел ее. Я был согласен на крохи. У меня не осталось гордости в этот момент. Сейчас я просто хотел сожрать хлебную корку, как придурок Буратино. Я знал, что скоро принесут обед, и мне придется просто смотреть, как жрет другой. Но сейчас моя корка была самой прекрасной едой.
Саша переступала с ноги на ногу, следуя за моими дергаными движениями. Я вспомнил Мили, которая учила меня чувствовать музыку. Но в комнате было тихо, как на кладбище. Поэтому я сам начал мычать что-то, чтобы обозначить движения в такт.
Не сразу понял, что за мелодия, но неожиданно она стала более понятной мне самому. Я даже пропел, безумно фальшивя и переводя на русский песню Синатры:
– Пусть идет этот снег, этот снег.
Удивительно, но Саша стала тихо смеяться, пока я продолжал мычать через слово то по-английски, то по-русски. На сердце сразу стало теплее. Ее смех заставил и меня улыбнуться. Она точно узнала мотив.
– Серьезно? Рождественская песня из «Крепкого орешка»? – подтвердила она мои догадки.
– Отличная песня, – попытался обидеться и перестал петь.
Как-то сразу мы отпустили друг руга. Саша сделала шаг назад.
– Отличная песня, – повторила она мои слова. – Идеальная. Спасибо.
Я не знал, за что она благодарит меня, но на всякий случай вернул ей любезность.
– И тебе. Ты очень красивая.
– Ты тоже.
Это был самый странный диалог в моей жизни. Но я никак не мог закончить эту агонию.
– Ты уверена?
Саша долго не отвечала. Она опять отвернулась к окну. Солнце скрылось, пошел мелкий дождь. Невеста уставилась на дождливый голый осенний сад и как будто ему сказала:
– Тебе пора. Я спущусь через десять минут.
Я хотел повторить ее слова. Саше тоже пора. Пора прекратить это фарс. Пора снять это ужасно прекрасное платье. Пора сесть в мою машину и уехать с этого праздника лицемерия. Но в этот раз я не стал ничего говорить. Ее гордая спина и холодный голос погасили мое возмущение.
Я развернулся и ушел, как она и просила. Я не хотел спасать ее против воли. Она должна захотеть сама. Только тогда я буду рядом.
Да, как ни крути, а я все же гордый гондон.
Не знаю, на какую булку я буду мазать свою сраную
