Нельзя (не) любить - Елена Гром
Глава 18. Настя
– Ну знаешь, – смеется мама. – Приятно знать, что есть мужчина, который любит тебя долгие двадцать лет.
Дальше слушать не хочу, иду в ванную, закрываюсь и встаю под душ, даже не снимания спортивного костюма. Все только ради того, чтобы шум заглушить, чтобы заглушить боль, которая словно режет изнутри. Я долго стою под струями воды, потом снимаю насквозь мокрую одежду и иду в постель. Накрываюсь одеялом с головой, словно эта пауза поможет унять вой мыслей, которые сводят меня с ума. Даже если он не знал кто, повелся на меня только из-за любви к моей матери. Только потому, что помнил ее все двадцать лет. И даже если я не буду думать об этом, даже если смогу смириться, как мне смотреть в глаза матери, как мне сказать, что я люблю человека, который мог стать моим отцом.
Спустя несколько часов я знаю, что Николас уже уехал. Такой, как он, человек слова, такой как он, не будет бегать за мной. Хотя за мамой он бегал, но сколько лет назад это было.
Открываю глаза, когда за окном уже стемнело. Беру телефон и вижу множество пропущенных от Николаса. Меня так и тянет перезвонить, но его сообщение с простым «Твои чемоданы отнесли обратно» тормозит меня. Вот так. Не «Жду тебя», не «Люблю тебя», а речь про чемоданы.
Значит, это к лучшему.
– Дочь? – Мама заходит в комнату, а я впервые не хочу с ней разговаривать. Впервые в жизни не хочу видеть. – Ну как ты? Врача может вызвать?
– Нет, мам, все нормально, – вру, закапываясь в подушки еще больше.
– Точно? Просто спишь весь день и парня своего оставила одного. Платон, конечно, нашел, чем его развлечь, но все равно.
– Парень?
– Женя, Насть. Что с тобой, солнышко? – Она хочет меня коснуться, но я отодвигаюсь, чем, конечно, обижаю ее, но сейчас я хочу побыть одна. Мне нет дела ни до Жени, ни до Платона. Ни до чего.
– Просто заболела. К утру приду в себя.
И я, конечно, соврала, но с утра действительно вышла ко всем, замечая, что Надя уже на работе и не смотрит на меня. Неужели у нее тоже ничего не вышло? Но спрашивать не стала, не до нее мне. Забавно, что Женя сидит здесь, за общим столом, и обсуждает с моим дедом устройство немецкой машины. Вот уж точно любители покопаться в тачках. Мне, конечно, приятно, что он так быстро вписался в семью, но настроение от этого не улучшилось. Наоборот, стало ясно, что будь на этом празднике жизни Николас как мой жених, обстановка была бы строго некомфортной для всех. Напряжение бы витало в воздухе, его бы не приняли. Более того, его никогда не примут.
– Ну что сказать, племяшка, наконец-то ты нашла парня себе под стать.
– Что? – Я даже не сразу понимаю, о чем говорит Платон.
– Ну такой же простой, как ты. Но это и ясно, ты звезд с неба не хватаешь и парней выбираешь самых обычных.
– Тебе что от меня надо? – вскакиваю и осознаю, что никто не понял ни моего поведения, ни моего крика. Но мне плевать. Я сбегаю, так и не поев, мчусь в сторону выхода, во двор, где рядом с каменным забором мое любимое дерево.
Долго сижу, глядя вперед, стирая глупые девичьи слезы. И сама не знаю, чего реву. Из-за дурацких мечтаний? Из-за зря отданной девственности? А может, потому, что он не забрал меня с собой насильно? И я бы поехала? Осталась бы с ним? Отказалась от семьи?
Отвлекает меня треск ветки.
– Черт, и как ты туда забралась, – пыхтит Женя и тяжело, но поднимается ко мне. Потом копается у себя в кармане и достает горсть орешков. – Держи, белка. Прости, что не изумрудные.
– Ничего, – усмехаюсь и беру из его ладони орехи. – Спасибо.
Я жую миндаль, а он молчит и смотрит вниз.
– Высоко…
– Да ладно? Боишься?
– Ну мне лучше по земле ходить, – смеется он. – Привычнее под машиной лежать. Слушай, ты мне можешь объяснить, что происходит? У твоих родителей такое событие, а ты как-то… не знаю… Неуважительно.
– Да мне самой стыдно.
– Расскажешь, что случилось? Ну и вообще, когда мы стали женихом и невестой? Не то чтобы я против, просто как-то резко перескочили стену френдзоны. И еще раз повторюсь…
– Ты не против, я поняла, – смеюсь и понимаю, что легче рядом с Женей не стало, но определенно бросаться с дерева уже не хочется. – Дай мне время прийти в себя, и я все объясню. Если хочешь уехать, я пойму.
– Ну вот еще. Когда мне еще представится возможность побыть в кругу такой дружной семьи. И я без шуток. У тебя классные предки и родственники и вообще, без загонов богатых, которых я, если честно, ожидал увидеть.
– Они классные, да.
– Так, может, к ним вернемся? Они там на каток собираются. Я, если честно, никогда не стоял на коньках. Научишь меня?
Мне не хочется. Мне вообще не хочется ничего, но я все равно улыбаюсь и киваю.
– Ну конечно. Не оставлять же тебя на съедение этим ледовым зверям.
Мы спускаемся с дерева, и Женя ловит меня и прижимает к себе.
– Насть, ты знай, что я рядом. В каком угодно качестве.
– Спасибо тебе за это. Ты замечательный.
Глава 19. Николас
– Ты можешь объяснить, что с тобой происходит, – в который раз интересовалась Ингрид, когда после секса я просто отваливался и смотрел в потолок. Я выполнял необходимый минимум действий, но каждый раз мои мысли были далеко за бугром, там, где находилась русская сука, которая решила, что имеет право решать за меня. Решила, что ничего у нас не выйдет, ну и отлично. Я забуду ее – это я обещаю себе уже месяц, но все равно не решаясь завести разговор о дате свадьбы с Ингрид. Хотя и понимаю, что она ждет. Каждый день она ждет, что я выполню свои обещания, которые по глупости дал в вертолете, когда смотрел на чемоданы Насти, которые уносили обратно.
– Все нормально. Или ты не кончила?
– Я кончила конечно, но это тут не причем. После возвращения с той свадьбы ты сам не свой. Неужели дело в ней.
– В ком? – повернулся я к ней без особого интереса.
– В невесте. Ты на нее так смотрел, словно на призрака.
Я поднялся, растер лицо ладонями, понимая, что она
