Наваждение (СИ) - Кира Малёк

Мое лицо краснеет, — Я был пьяная. Извини.

— Ты сожалеешь? — спросил он.

Он берет большой палец и проводит им по моей нижней губе. Я хочу обхватить его палец губами, но не могу, — Ты оттолкнул меня прошлой ночью.

Он издал что то вроде стона, — Ты была пьяная, Кать.

Я злюсь, но не говорю ему, чтобы он остановился, когда его большой палец цепляется за мою нижнюю губу, оттягивая ее вниз. Я хочу, чтобы его губы были на моих. Мне больно чувствовать его прикосновение, желание еще больше усиливается тем фактом, что я провела прошлую ночь, прижавшись к нему.

— Ты этого хочешь? — спрашивает он, наклоняясь и кладя руки по бокам стула, на котором я сижу. Его лицо близко к моему, наши губы почти соприкасаются, и я тут же задерживаю дыхание, мое сердце бешено колотится, — Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя, когда ты пьяная, что не понимаешь, что делаешь? Или ты просто хочешь, чтобы я трахнул тебя когда ты этого хочешь?

— Нет, — протестую я.

Я выгибаюсь и касаюсь его губ своими, движение нежное, но он хватает меня за челюсть, сжимая мое лицо, и его рот врезается в мой. Акт настолько тяжелый, что причиняет боль, что-то среднее между изысканным удовольствием и абсолютной агонией.

Он рывком поднимает меня в вертикальное положение, расстегивает мои джинсы и засовывает руку мне в штаны. Одной рукой он стягивает мои джинсы на мою задницу, а пальцы другой руки вонзаются в меня, движение жесткое.

— Это то, что ты хочешь? — выдыхает слова мне в ухо, — Ты хочешь, чтобы я был внутри тебя?

Волны удовольствия нахлынули на меня, это автоматический ответ моего тела на его прикосновения. Я скучала по его прикосновениям. Я жаждала его прикосновений, — Нет, — шепчу я, качая головой.

Он смотрит на меня, его лицо скривилось от гнева. Затем он убирает руку и отталкивает меня.

— Ты злишься, потому что не трахнул меня прошлой ночью? – спрашиваю я, — Я не понимаю тебя.

— Да, Катя, — говорит он, — Ты оделась, чтобы пойти и найти замену мне, а потом, когда никого не нашла, ты пришла домой и думала, что трахнешь своего дорогого сводного брата.

— Что, черт возьми, ты несешь? — говорю я, повышая голос. Я застегиваю джинсы, злясь на себя за то, что вообще потеряла бдительность с ним. Он сумасшедший, говорю я себе. С ним всё время, то холодно, то жарко. Мне это не нужно, — Какой-то парень тёрся ко мне на вечеринке, а теперь ты ревнуешь? Я буду носить то, что хочу, и ходить, куда хочу.

— Да,— говорит он, — Я пиздец как ревную тебя. Наверное, поэтому я не трахнул тебя прошлой ночью.

— Почему ты такой мудак? – спрашиваю я, — Прошлой ночью ты был заботливым. В том-то и дело, что в одну минуту ты ведешь себя так, как будто тебе насрать, а в следующую, нет.

— Конечно, мне плевать, — говорит он, — У тебя просто красивая задница.

— Значит, это все? — спрашиваю я, скрещивая руки на груди, —Я просто красивая задница. Ничего больше?

— А ты думала, что я стану твоим Прекрасным Принцем или что? – смеется он, — Мы развлекаемся, вот и все.

— Убирайся, — говорю я. Я прикусываю нижнюю губу, потому что думаю, что могу расплакаться. Не то чтобы я любила его, но разве он должен быть таким придурком? — Убирайся из моей комнаты.

— Как скажешь, принцесса, — он поворачивается и уходит через балкон тем же путем, которым вошел, и я слышу, как его стеклянная дверь с другой стороны захлопывается.

Я опускаюсь на стул, не в силах сдержать слезы, катящиеся по моим щекам.

Не прошло и нескольких минут, как я увидела свой блокнот, лежащий на столе, тот самый, который я обычно бережно прячу под матрацем. За исключением прошлой ночи. Прошлой ночью я засунула его под подушку, когда Кристина рано появилась в моей комнате. Как я могла забыть?

Мысль о том, что Громов увидит мои наброски. . . его члена, черт возьми, сколько там его члена? Меня тошнит. Он, наверное, думает, что я одержима им, девственница, которая переспала и влюбилась в него.

Глава 17

— Ты выглядишь очень элегантно, — говорит мама, —Этот смокинг сидит на тебе как влитой.

— Я думаю, что это лучше, чем кожаные штаны, которые мне пришлось надеть на свадьбу с твоим любовником-подростком, — говорю я скучающим тоном.

Меня раздражает даже не мама. Это всё Катя. Я избегаю находиться в одной комнате с ней, кроме как за ужином, когда сижу в угрюмом молчании. Мама думает, что это из-за помолвки.

— Ты бы мог хотя бы изобразить на подобия счастья, — говорит она.

— Я в восторге, что ты нашла кого-то и можешь за это ухватиться, — говорю я, — Твои мечты начинают сбываться, надеюсь это надолго.

Я в шоке, когда она бьет меня по лицу. Она никогда не переходила границ. Стилист, делающий примерку, быстро выходит из комнаты, оправдываясь тем, что нужно ответить на звонок, — Рома, ты должен повзрослеть и перестать вести себя как дерьмо.

— Ну, ты меня вырастила, — говорю я, потирая лицо, — Я твой сын, а яблоко от яблони недалеко падает, не так ли?

— Я воспитывала тебя не для того, чтобы ты вел себя так.

— Нет, — говорю я, — Ты меня совсем не воспитывала. Ты отправила меня в реабилитационный центр и военное училище, чтобы прожить свои подростковые годы на вечеринках. Теперь ты встретила кого-то могущественного и влиятельного, значит, я нужен тебе снова в твоей жизни, чтобы играть роль хорошего сына.

— Это не правда,— говорит она, — Да, я виновата перед тобой, но я сама была ребёнком.

Я пожимаю плечами, — Ты сделала свой выбор, — говорю я, — Точно так же, как я делаю свой выбор, я нахожусь здесь только из-за счета. Я буду подыгрывать, но после того, как лето закончится, я уеду.

* * *

Я прислоняюсь к стойке бара, глядя на толпу, собравшуюся на заднем дворе. Организаторы вечеринки работали над этим два дня, и мама выложилась по полной на помолвке. Двор превратился во что-то, похожее на белые огни, и цветы были разбросаны повсюду.

А я просто не могу не думать о нас с Катей. Она должна была хотя бы попытаться скрыть свои рисунки. В ту ночь я лежал в постели, пытаясь избавиться от стояка, когда моя рука коснулась блокнота.

Страница за страницей моих фотографий. Мое лицо. Моя грудь. Мой член.

Я мысленно корю себя за то, что оказался настолько глуп, чтобы трахнуть девственницу. Владеть ею - это одно, но она явно увлечена мной. Я просто не ожидал этого.

Катя разговаривает с парнем, которого я знаю со школы. Я сжимаю руки в кулаки, собираясь размозжить ему лицо, когда она встречается со мной взглядом.

На ней это белое платье, одно из тех, что прислал стилист мамы. Я жалею, что отдал ей платья сейчас, когда парень, с которым она рядом, смотрит на нее таким вожделенным взглядом. Платье короткое, едва касающееся верхней части бедра, покрыто золотым цветочным узором, отражающим свет, когда она двигается. На ней белые сандалии и золотые серьги, волосы собраны на макушке, маленькие пряди падают с прически на лоб и по бокам лица. Весь эффект делает ее похожей на греческую богиню. Она понятия не имеет, что привлекает внимание всех вокруг.

Она смеется над чем-то, что он говорит, и касается его руки, и все. Этого достаточно. По крайней мере, если она собирается флиртовать с каким-то другим парнем, мне не нужно смотреть, как это происходит прямо у меня на глазах.

Я мчусь по заднему двору, пробираясь сквозь толпу людей. Мама мне что-то говорит, но я отмахиваюсь от нее, убегая в дом, через кухню.

— Там все в порядке, Ром? — спрашивает Рита, когда я прохожу.

— Я просто отдыхаю, — я не останавливаюсь, но она останавливает меня, взявшись одной рукой за мой локоть.

— Библиотека закрыта, — говорит она, — Но ты можешь туда пойти и тебя никто не побеспокоит.

Я накрываю ее ладонь своей.

— Спасибо, Рит.

Она улыбнулась и отмахнулась от меня, — Нет ничего плохого в том, чтобы сделать перерыв, — говорит она, — Вам, дети, не нужно все время быть на виду. Хочешь, я сделаю тебе бутерброд?