Порочный босс для тихони - Арина Арская
— Блин, забыла! — Мари подскакивает, выбегает из ванной комнаты и возвращается с сумочкой, из которой достает пачку новеньких стодолларовых купюр и сует мне. — Держи.
— Что это? — я замираю с грязным спонжем и поднимаю взгляд на нее.
— Тут десять кусков, — Мари шутливо бьет пачкой меня по лбу. — Щедрый у тебя Женечка.
— Убери! — я встаю и в ужасе обхожу ее бочком. — Я, может, шлюха, но не проститутка! Верни их! Они мне не нужны!
Шум воды меня оглушает, а от приторного запаха лаванды мутит, и я с омерзением отступаю от Мари:
— Да как он посмел?!
— Сама вернешь! — рявкает она мне в лицо, насильно всучивает пачку гадких денег и мурлыкает в лицо. — Если не передумаешь. А теперь оставь меня.
Выталкивает из ванной комнаты, захлопывает дверь и я молча стою перед ней, стискивая в руках огромную для меня сумму. Через несколько секунд я очухиваюсь, врываюсь на кухню и выбрасываю деньги в мусорку, но потом все же достаю их. Их не выкинуть надо, а вернуть, ведь в ином случае Евгений решит, что я приняла его оплату за ночь “любви”.
Меня трясет от злости. Сердито шлепая босыми ногами, вышагиваю по комнате в темноте, кутаюсь в халат и понимаю, что завтрашнего вечера я не дождусь. Да что там, я до утра не дотяну, ведь меня всю распирает от гнева и обиды. Ох, я бы сейчас сама с кулаками кинулась на Евгения и глаза бы его голубые выцарапала.
В общем, как выяснилось, я натура очень импульсивная. Вызываю такси и прямо в домашних тапочках, пижаме и в халате, в карман которого я спрятала пачку долларов, еду в клуб. Пожилой таксист удивлен, но молчит, изредка и обеспокоенно поглядывая в зеркало заднего вида.
— Ненавижу, — бурчу под нос, — мудак! Думает за его ангельские глазки можно все простить? Козел! Да как так? И за что?!
— Вас кто-то обидел? — тихо спрашивает таксист.
— Да, — скрежещу зубами и сжимаю кулаки. — Меня обидел мой босс. Очень сильно обидел!
— И, кажется, ему не поздоровится, — он хмыкает в ответ и поглаживает щеку. — Женщин нельзя обижать.
— Да и вы сами тоже кого-нибудь да обидели, — я отворачиваюсь к затонированному стеклу, глядя на яркие огни фонарей и дома, в которых горят одинокие окна. Кому-то, как и мне не спится. — Обидели и сами не поняли.
— Возможно.
— Не возможно, а точно, — убежденно ворчу я. — Кто-то из-за вас обязательно плакал и страдал.
Таксист принимает решение молчать, а то такими темпами я его во всех смертных грехах обвиню и ему придется оправдываться за каждый проступок перед женщинами за всех мужчин, в том числе и за Евгения.
— Да, — внезапно подает он голос, — кажется, жена на меня обиделась сегодня.
— За что? — я тут же оживаю и смотрю на его затылок.
— Не знаю.
— Знаете, просто не хотите этого признавать, — я скрещиваю руки на груди, — но вы можете позвонить и спросить. Только ласково, а то вам ничего не скажут и обидятся еще сильнее.
— За рулем звонить не буду, — таксист задумчиво жует губы, а через секунду вздыхает. — Как же с вами тяжело.
— Будто с вами легко.
Воцаряется тишина. А чего с нами-то тяжело? Достаточно не быть высокомерными мудаками и только. На меня набегает новая волна злости, и я бью себя по колену, тихо выругавшись. Я ведь с ним была не из-за денег! А из-за любопытства, желания узнать его и себя поближе, получить новый опыт в жизни, а он мне подачку кинул! Серьезную, конечно, подачку, но я не в меркантильных целях заявилась к нему вся такая красивая.
— Вас там ждут? — спрашивает таксист, паркуясь на пустой парковке перед клубом.
Не совсем пустой. Под ночным небом прямо красуется хищная машина Евгения. Он еще здесь и это хорошо, ведь ядовитая злоба до утра съест меня изнутри, и я умом двинусь.
— Нет. Я буду сюрпризом, — проверяю мобильное приложение, что выяснить, списалась ли плата за поездку, и накидываю двадцать процентов чаевых.
— Тогда я подожду, а то вдруг я уеду, а вы тут одна и на улице останетесь.
Благодарю его за беспокойство и выползаю в ночную прохладу. Шаркая тапочками, подхожу к глухой металлической двери и дергаю за ручку. Заперто. Решительно чешу нос и начинаю изо всех сил тарабанить и пинать дверь, обрушивая на нее свое неистовство раздосадованный женщины, которую посмел оскорбить подлый эгоист.
— Да кого там еще принесло?! — слышу сердитый глухой голос Ромы. — Мы закрыты!
Мои удары становятся ожесточеннее, и раздается скрежет металла и щелчки. Отхожу на пару шагов, и дверь с тихим поскрипыванием распахивается.
— Ты еще кто такая? — Рома окидывает меня презрительным взглядом. — Чего надо?
— Он тут? — я запахиваю халат и деловито подпоясываюсь.
— Кто? — Рома кривит лицо, но не торопится запирать дверь, и я замечаю в нем искру бесовского любопытства.
— Евгений, — я твердо и решительно смотрю в его лицо.
— Нет, — он лукаво улыбается. — И знать не знаю никаких Евгениев.
— Лжец, — беспардонно отпихиваю Рому в сторону и ныряю в полумрак.
С каждым шагом моя уверенность тает, и я оглядываюсь на Рому, который запирает дверь, и разочарованно цокаю. Он каждую девку с улицы сюда пускает? Вот если бы он меня выгнал, то ситуация была бы куда проще. Касаюсь холодными пальцами лба, делаю медленный вдох и вхожу в следующие двери в сопровождении Ромы.
Глава 19
Замираю в тени у двери и молча вместе с Ромой наблюдаю, как полуголый Евгений в одних брюках под музыку трясёт шейкером и ловко перебрасывает его из ладони в ладонь. Он расслаблен, весел и непринужден, будто к нему в гости не заглядывал чужой ревнивый муж.
— Чего стоим? — шепчет на ухо Рома.
— Я тебе нос откушу, — смотрю в
