Знак даосов (СИ) - Шубникова Лариса

Вопрос – почему – был лейтмотивом ее размышлений. Почему ей так сложно показать Игорю, что он ей нравится, а? Ведь раньше у нее не возникало таких проблем. Нора прекрасно умела хлопать ресничками, пожимать плечиками и надувать губки. Проделывать все это с Игорем казалось ей кощунством. Нора слушала, улыбалась, думала и вздыхала. А вывод пришел сам собой: когда любишь кого-то по-настоящему, то ужимки, пошлые слова, нелепое жеманство просто не работают. Отключаются как опция в устройстве.

Мысль свою Нора запомнила, повторила еще раз, и появился еще дин вывод: Игорь был совершенно прав, когда называл куку именно ее, а не замечательного Хаима Львовича. За свое счастье надо бороться! Или не надо…?

- Нора, ау. – Игорь тихонько дергал ее за рукав новой курточки. – Не знаю, о чем ты думаешь, но судя по лицу, о глобальном. Колибри толстеют и не могут взлететь?

Нора рассердилась – снова он с ней, как с ребенком! Кулачки сжались, глаза сверкнули. Игорь удивленно приподнял брови.

- Реально? Колибри? Ну, извини.

- Я пойду домой. Спасибо за прогулку. – Нора развернулась и попыталась идти быстро.

Она понимала всю несуразность эмоций своих и поступков, но ничего не могла поделать.

Нора вошла в дом, скинула ботинки, подумала секунду и поставила их в уголок аккуратно. Повесила курточку на вешалку и ушла в свою комнату. Там она попыталась заплакать, даже сморщила лицо, но передумала, а все потому, что Игорь уже царапался в ее дверь.

- Козявка, я войду, да? – Разумеется, он не дождался ее позволения и ввинтился в комнату. – Все ок?

- Все ок, - кивнуть кивнула, но в глаза ему смотреть не стала.

- Ладно. Тогда чаю? Что-то я замерз. – Он демонстративно обхватил себя руками. – Пирогов бы кто испёк. Супчику горохового сварил. Ну, да ладно. Не судьба, наверно.

Нора еще с половину минуты хмурилась, но широкая улыбка Мелехова сделал свое дело, и она улыбнулась в ответ, просияла и кивнула.

- Если тебе больно, то давай просто чаю?

- Мне не больно. Я сейчас. Только переоденусь. – Нора уставилась на Игоря, ожидая, что он уйдет, но тот все стоял и смотрел.

Взгляд теплый, внимательный, но и еще какой-то. Нора слегка покраснела, сжала кулаки и уже готова была проявить отвагу и выдать Мелехову что-то вроде: «Не поможешь расстегнуть молнию?». Но спохватилась, припомнив, что на серенькой кофточке никакой молнии нет, а предлагать ему расстегнуть джинсы не совсем романтично.

К слову, они простояли в полном молчании, глядя в глаза друг другу довольно долго. Первым из ступора выбрался Игорь.

- Э…ну тогда я пошел, да? – Он указал пальцем на дверь и двинулся вон из комнаты.

Когда дверь прикрылась за ним, Нора шумно выдохнула и тут же обругала себя дурочкой. А потом прекрасно повторила копание в чемоданчике. Вытащила простую футболку и домашние брючки спортивного вида. Собрала волосы в хвост, оглядела себя в зеркало и собралась на кухню. У двери на столике лежал ее телефон и кошелёчек. Именно, кошелёчек: маленький кожаный на молнии. Он и стал причиной того, что исполнила Нора пятью минутами спустя.

- Игорь, – позвала тихо. – Я подумала… Вот.

Мелехов бродил по кухне, ожидая Нору, чай и вероятные пироги. Обернулся на ее голос, а Нора достала из кошелёчка деньги и протянула ему.

- Это что? – Глаза его сузились.

- Я получила выходное пособие, когда уволилась из госпиталя. Я же не могу на твоей шее… – Игорь молчал, и она решила продолжить. – Ты столько сделал для меня. У меня нет ничего совсем, но вот все, что могу. Я устроюсь на работу сразу, как только смогу.

Потом она наблюдала за тем, как Игорь медленно отворачивается от нее, подходит к столу и…

Кулак его грохнул о столешницу так сильно, что Нора подпрыгнула и зажмурилась.

- А мне чем платить, Нора? Что ты попросишь с меня за спасение? Можешь выкатить мне счет. Распиши по пунктам, тариф придумай. Забота – штука. Терпение – пять. Вытащить с того света – десять косарей, – голос тихий, но такой холодный, морозный, что делалось страшно.

- Я же не об этом… – пискнула тихо, сжалась.

- А о чем? – Игорь говорил громче, страшнее. – Если я не удушил тебя вот прямо тут, то только потому, что вижу глаза твои окаянные, маленькие ручонки и этот идиотский кошелек из «Детского мира». Если я хоть что-то значу для тебя, никогда не делай так. Поняла? Никогда.

Нора выронила из рук деньги и кошелек, сделала шаг к Игорю, чуть помедлила, а потом заплакала и обняла его.

- Прости, пожалуйста. Я для тебя обуза. Я … – Она уткнулась носов в его грудь и заливала слезами футболку.

Через мгновение она почувствовала крепкие руки, которые обняли, прижали и утешили.

- Дурочка. Вот дурочка. Нора, ты не обуза. – Игорь гладил ее по волосам, говорил быстро-быстро. – Я не знаю, сколько еще я должен повторять тебе – ты моя семья. Единственное светлое в моей жизни. Ты услышь меня, козявка. Это я виноват! Я виноват в том, что с тобой случилось. Ясно тебе?!

Нора плакала, слов его почти не слышала, просто лила слезы сразу за все, что произошло с ее мамой, папой, тётей Анечкой… И с ней самой.

- Я так тебя ждала. Почему ты не приехал? Почему не нашел меня?

- Нора, прости. Я мог найти, мог! Я идиот… Я не хотел приезжать к вам до тех пор, пока не стану человеком. Я отцу твоему должен был показать… Нет… Не ему, себе. И тебе еще. Я был в Москве, бродил под вашими окнами, и не зашел. Хотел получить капитана, а уж потом… Вот видишь, получил. Нора, козявка… простишь ли ты мне когда-нибудь?

Нора плакала, а Игорь молчал, зарывшись лицом в ее волосы.

Глава 20

Солнце – яркое, утреннее – заглядывало в большие окна дома. Согревало деревянные полы, ложилось на мебель, расцвечивало стены, пятная их причудливо. В этом буйстве света, посреди гостиной стояла Нора, разглядывая диваны, стены и пустые шкафы.

Игорь подглядывал за Норой уже минут пять, изумляясь перемене, что случилась в ней. Куда спряталась испуганная девочка, куда исчезла медицинская сестра в белом халате и тугой шапочке, и как на ее месте оказалась красивая девушка? Или это яркое солнце породило мираж и фантазии?

Темные волосы шикарной волной спускались на плечи, падали на спину. Красивая фигурка – женственная, изящная. Старые джинсы прекрасно сидели на стройных бедрах, а серая кофточка подчеркивала плавные изгибы груди, талии…

- Медитируешь? – Мелехов прервал молчание, стараясь не выдать голосом, интонацией своего изумления, да и восхищения.

- Да, немножко. – Она обернулась, и Игорь снова пропал в своих мыслях.

Глаза – синие-синие – сияли. Полные губы – притягивали взгляд. Ровные, красивого рисунка брови – добавляли совершенства.

- И как успехи?

- Успехи есть. Но, это все, что я могу сказать. Едем?

Они собирались ехать в маркет – завтрашним днем ожидали гостей. Друзья Игоря нагло напросились на смотрины жены. Мелехов не сильно сопротивлялся, и вот теперь пожинал плоды. Нора настояла на том, что приготовит все сама и будет рада оказаться полезной хотя бы в чем-то.

- Что-то не так? Нора, у тебя всегда такое лицо, когда ты в гостиной, будто тебе она не нравится. Колись.

- Все хорошо. – Она опустила глаза, и Игорю стало понятно – лжёт.

- Козявка, не ври. Какой смысл? Просто скажи, что не так? Я обещаю не плакать.

- Точно?

- Зуб даю! – Игорь улыбнулся широко, видимо, предлагая Норе выбрать тот самый давальный.

- Знаешь, если передвинуть большой диван вот сюда, а кресла слегка развернуть, то будет уютнее. И пустой шкаф выглядит … Он плохо выглядит, Игорь. К чему полки, если на них ничего нет? Это как смотреть в пустые глазницы.

- Да? – Мелехов подошел ближе к Норе и осмотрел собственную гостиную. – Наверно. Нор, я в этом ничего не смыслю. Давай так: передвинем, как ты скажешь, и посмотрим, что получится. Едем в магазин и купим там что-нибудь. Напихаем в полки. Только давай без вазочек, ага?

- Давай, - легко согласилась Нора. – А можно еще пару пледов? Таких, знаешь, в крупную клетку? И подушек.