Девушка-катастрофа или двенадцать баллов по шкале Рихтера (СИ) - Бергер Евгения Александровна

- Попугая я бы приласкала с большим удовольствием, нежели тебя, - отзываюсь уже от дверей. Но от снова клянчит:

- Не уходи... пожалуйста... Эмили. Полежи со мной... хотя бы чуть-чуть.

У меня нет никакого желания делать это: мы, «похотливый сучки», тоже можем страдать, подобно остальным смертным. А я страдаю...Слова Юлиана так и жгут раскаленным железом.

- Просто полежи, - повторяет он, и я скидываю балетки и укладываюсь позади него. Просто полежу и подумаю... Просто решу, как мне быть дальше.

17 глава. Юлиан

Я просыпаюсь с тяжелой, пульсирующей болью головой, и это слегка подзабытое чувство телесного дискомфорта заставляет скривиться от омерзения к самому себе. Что странно: омерзителен я себе не только от учиненной давеча попойки, но и отчего-то еще... Не столь явного, но занозой засевшего прямо в сердце.

Что же я такого натворил?

Начинаю прокручивать в голове события вчерашнего дня: с момента несостоявшегося прощания с Катастрофой в Мюнхене и до момента укладывания меня в постель... Что-то произошло в этом промежутке - что-то нехорошее.

Неужели я наговорил ей гадостей?

Показал Юлиана Рупперта во всей своей красе.

Повел себя по-свински...

Не скажу, чтобы прежде меня это особенно волновало, но сейчас как-то... стыдно, что ли. Может быть, впервые в жизни по-настоящему стыдно! И я утыкаюсь лицом в подушку.

Она, кстати, приятно пахнет, и я вдруг понимаю, что это цветочный шампунь Эмили. Значит, она лежала рядом...

Черт возьми, я должен ее видеть! Соскакиваю с постели, и тут же слышу аккуратный стук в дверь.

Эмили. Неужели она?! Распахиваю створку рывком и вижу... своего отчима.

Адриан? Ему-то что здесь надо?

- Доброе утро, сын. - От его бодрого, полного сил голоса мне по обыкновению хочется скривиться, особенно, когда слышу его на хмельную голову.

- Доброе, - нехотя отзываюсь я. И спрашиваю, как бы желая поскорее отделаться от него:

- В чем дело? Чего ты хотел в такую рань?

Сам понимаю, что веду себя как грубиян (наверное, Эмили осудила бы меня за это, но привычка, как известно, - вторая натура) и не в моем положении вести себя таким образом, однако Адриан никак на грубость не реагирует, только слегка сдвигает рукав своего пиджака и глядит на циферблат дорогих часов.

- Сейчас уже начало двенадцатого, - произносит он. - Завтрак давно прошел, и я ждал тебя для разговора. Оговоренного вчера, если ты не запамятовал, - добавляет с особой интонацией. - Так что, если ты в состоянии поговорить...

На что он намекает, в конце концов? Думает, я десятилетний ребенок, не способный к цивилизованному разговору... пусть даже и на больную голову?

- Конечно, давай поговорим. - Отступаю, пропуская мужчину в свою комнату, и невольно замечаю быстрый взгляд в направлении разобранной постели и нервное дерганье головой, сопровождающее полуповорот к окну.

Я знаю, о чем он думает в этот момент... что вспоминает... И впервые за долгое время что -то похожее на чувство вины пузырьком поднимается из самой глубины моего естества и с тихим «плюмс» ударяет в голову.

- Извини, я только проснулся... - начинаю оправдываться я, но замолкаю под удивленным, полным недоверия взглядом. И спешу сгладить непривычную тактичность вопросом: - Так о чем ты хотел поговорить?

Адриан откашливается, покручивает пальцами браслет своих наручных часов - говорит.

- Это касается работы: то самое предложение, которое я делал тебе год назад. - И спрашивает: - Как ты смотришь на то, чтобы попробовать себя в чем-то новом? Наш филиал здесь, в Нюрнберге, нуждается в новом менеджере по продажам, и ты мог бы занять это место.

Торговать платьями?! Не представляю себя в этой роли.

- У меня нет соответствующего образования.

- Но задатки-то есть. Помнится, ты начинал учебу именно в этом направлении, пока не перевелся на музыкальный факультет...

Было дело... Но все-таки торговля - это не мое. Я люблю тратить деньги, а не зарабатывать их... Почти было открываю рот, чтобы озвучить эту мысль вслух, когда перед глазами мелькает перемазанное синей краской личико Катастрофы.

Интересно, она уже позавтракала?

- Не уверен, что это мое, - отвечаю Адриану, желая поскорее закончить разговор и отправиться на ее поиски.

- Не попробуешь - не узнает, - произносит он. - К тому же на первых парах у тебя будут помощники, не думай, что весь груз ответственности ляжет на твои плечи.

Ну, конечно же, разве можно доверить свое любимое детище беспутному пройдохе без каких-либо гарантий! Толпа нянюшек станет наблюдать за каждым моим словом и шагом... Только об этом и мечтаю. Ага...

- Хорошо. Давай попробуем...

Язык мой - враг мой. Не понимаю, почему соглашаюсь на предложение Адриана - может, хочу подложить очередную свинью? Подобные штуки выходят у меня лучше всего.

- Так ты согласен? - отчим, похоже, и сам не верит услышанному. - Я могу на тебя рассчитывать?

- Я попробую - большего не обещаю, - отзываюсь мрачным голосом.

Ощущаю себя проигравшим, сдавшимся на милость победителя... слабаком. Тряпкой. Ничтожеством. Долго осаждаемой крепость, выбросившей белый флаг... Хочется выскочить из комнаты, хлопнув дверью и наговорив Адриану ворох колкостей и оскорблений, однако я этого не делаю: смотрю, как он кладет на стол стопку новеньких купюр («Тебе на первое время») и идет к выходу («Детали обговорим позже») - я же остаюсь стоять посреди собственной комнаты в странном душевном параличе.

Что я наделал?! Зачем согласился? Позволил подкупить себя деньгами. Повелся на мечту о чем-то большем, чем моя давешняя пустая жизнь в Мюнхене.

И с каких это пор я вообще начал мечтать? Особенно о таких низменных вещах, как детская коляска, к примеру. Та самая, которую я теперь могу подарить Катастрофе для ее дочери.

Это ненормально, когда у ребенка нет детской коляски, разве не так?

И настолько эта мысль кажется соблазнительной, что я решаюсь с этого и начать: купить коляску и только потом попросить у Эмили прощение за свое вчерашнее поведение. Для усиления эффекта, так сказать... С этой мыслью я спешу в душ - привожу себя в порядок, а потом ухожу из дома, так и не удосужившись выяснить, где обитается Катастрофа.

Все это позже, а пока сажусь за руль одолженного Адрианом автомобиля и еду в сторону центра: там я точно найду все, что мне нужно. А нужен мне детский магазин...

Надеюсь, Катастрофа оценит мой жест доброй воли, учитывая все ужасы, которые мне пришлось вынести по ее вине.

- Юлиан. - Я едва успеваю выйти из здания парковки, как слышу окликающий себя голос. Звонкий, с легкой хрипотцой на выдохе. Узнаю его мгновенно и с трудом удерживаю на лице безучастную улыбку. Франческа - последний человек, которого мне хотелось бы сейчас видеть...

- Рад тебя видеть.

- А уж я-то как рада! - Женщина взмахивает рукой с мелко подрагивающими браслетами.

- Не знала, что ты в городе. Давно вернулся?

- На днях.

- Где остановился?

Мою секундную заминку она истолковывает в верном ключе, и ее губы расплываются в широкой улыбке.

- Значит, он все-таки простил тебя? - спрашивает она. - Была уверена, что так оно и будет.

- А потом проводит ногтем по моей груди: - Если хочешь, можешь пожить у меня, -предлагает при этом. - Я купила новую квартиру... с широкой кроватью и балконом. Тебе там понравится... Обещаю.

Ее пальцы продолжают выписывать узоры на моей груди, а губы соблазнительно улыбаться, но я не испытываю ничего, кроме желания сбежать. Выкинуть само ее существование из своей памяти, вычеркнуть навсегда: с Франческой у меня связаны не самые лучшие воспоминания. Поначалу удобная игрушка, повод посильнее задеть отчима, после - инициаторша необычного «подарка» для моего братца и как итог, полнейшего разрыва с семьей.

- У меня другие планы, прости. - Разворачиваюсь, чтобы уйти, но женщина хватает меня за руку и буквально прожигает взглядом.