Профессионально беременна (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна

— Что с тобой, Евочка? Зайка, что случилось?!

Безжалостно сминая фату, я закрыла уши ладонями. Музыка рвала все внутри — чистая, светлая, прозрачная, как родниковая вода, бьющая из-под земли. Я не хочу ее слышать, не хочу снова возвращаться в ту ночь… Не хочу, не хочу, не хочу! Сделайте так, чтобы музыка прекратилась!

По-моему, я даже кричала это…

Очнулась от истерики, когда в саду уже играли какую-то рандомную мелодию. Надо мной склонились все девочки Беркутовы, даже Эля со своим ужасным готическим макияжем. Но, что самое страшное, надо мной склонился Данила. Его перекошенное от беспокойства лицо вмиг отрезвило меня. слабо улыбнувшись, я сказала тихо:

— Простите. Я не нарочно… Просто эта музыка…

— Поговорим об этом потом, — Беркут выпрямился, стиснув зубы, махнул рукой: — Дашка, успокой гостей, мы сейчас!

Я оперлась на его протянутую руку и неловко встала из угла, куда забилась в истерике. Сейчас меня заживо сжигал стыд. Надо же — так опозориться на собственной свадьбе! Данила прижал меня к себе, не заботясь о платье и фате, спросил на ухо:

— Ты не утвердила подборку музыки, золотце?

— Я не думала, что… Я думала, Даша… Неважно. Прости меня, пожалуйста!

— Ерунда, — небрежно бросил он, чмокнув меня в висок. — Спишем это на гормоны.

— Да, да, это гормоны… Стыд и срам… Что гости подумают?

— Вот о гостях заботиться не надо, — усмехнулся Данила. — Это моя свадьба, и невеста вольна истерить, если ей вздумается. К тому же собрались только самые близкие люди. Ну, поцелуй меня, золотце!

— Мы еще не муж и жена, — отозвалась вредным голосом. Чтобы скрыть неловкость. Чтобы не потерять самообладания второй раз. Чтобы сберечь помаду на губах.

Беркуту на помаду было, очевидно, наплевать. Поцелуй успокоил меня, согрел изнутри, растопил ледяную корку, наросшую на сердце при первых звуках чертовой Бесконечной мелодии. Все в прошлом, Ева, детка, все далеко позади, не надо вспоминать…

Вопреки сложившейся традиции мы с Данилой вышли к арке вместе, под руку. Мои пальцы дрожали, ноги были ватными, и я злилась на себя за эту слабость. Говорили мне, надо к психологу, а я не пошла. Чем он мне поможет? К тому же за мои деньги… Нет, я сама, все сама. Я сильная, я справлюсь, ага, два раза… Вон, истерики уже начались!

Второй рукой Данила накрыл мою ладонь, и я услышала его голос:

— Ева, музыка норм?

Я улыбнулась краем губ, спросила:

— А что это? Знакомое что-то.

— Самая романтическая мелодия, которую они знают, — фыркнул Беркут. — Ну что, пойдем жениться?

— Пойдем, — кивнула я. — Не волнуйся, я больше не сорвусь, обещаю.

— Я хочу, чтобы этот день запомнился тебе на всю жизнь, детка.

Он поднес мою кисть к губам и поцеловал. Впереди нас ждали три ступеньки на помост под аркой. Там томился с широкой улыбкой на лице ведущий бракосочетания. А я только сейчас поняла, что за мелодию играет квартет.

Ну да. Конечно. Так и получится. Как вы яхту назовете…

Мы потонем, как «Титаник». Мы обречены, и бесполезно бороться с судьбой. Или это я проклята раз и навсегда не быть любимой, не быть вместе с любимым…

Улыбнувшись, как приговоренная к смерти, я взошла с Данилой на эшафот, замаскированный под свадебную арку.

Чему быть, того не миновать.

В общем-то свадьба прошла нормально, если не считать инцидента с музыкой. Хотя Дашке я нервы попортила знатно, это читалось на ее хорошеньком личике. Но свидетели всегда на свадьбе страдают, тоже мне новость. Зато Катя была веселой и активной. Она первой подначивала меня бросить букет, раcставила своих сестренок, незамужних девушек, попыталась даже замужних организовать, но была встречена волной непонимания со стороны мужей.

Букет поймала Эля.

Дашка возмутилась.

Катя захихикала.

Данила фыркнул и заметил:

— Элька, тебе рано еще, отдай букет Дарье.

— Пож-жалуйста, — скривилась младшенькая и сунула мой прелестный букетик из роз и незабудок обрадованной Дашуте. К ней тотчас прилип Семен с мурлыканьем:

— Во-от, зайчик, скоро наша очередь!

И только я услышала, как буркнул Данила:

— Фиг тебе, Сема, пока я жив.

— Ты должен быть добрым в день свадьбы, — тихонько рассмеялась я.

— Никому я ничего не должен. А альфонс этот пусть валит лесом.

— Хорошо, что не лес, — пробормотала, но Беркут услышал, ответил:

— Надо будет — пойдет и лес валить.

Следующим пунктом свадебной программы был банкет. Столы накрыли в самой живописной части сада, где цвели и пахли желтые левкои, а неизвестные мне кусты выбросили маленькие белые ягодки гроздьями. Банкет был, как и вся свадьба, шикарным. Дашка выбрала для свадьбы единственного и горячо любимого братика молекулярную кухню, и на отдельно подготовленном участке сада колдовал шеф-маг-повар в белом костюме. Оттуда мистически полз дым от жидкого азота, доносились восхищенные возгласы впечатленных девушек, смех и комплименты за вкусную еду в необычном формате.

Нас тоже звали, но мы с Данилой остались к молекулярной кухне совершенно равнодушными. Нет, конечно, роллы с фиолетовой пенкой во рту превращались в порционные кусочки селедки под шубой, но… Но! Это все для гостей. Да и Данила подтвердил.

Мы как раз ели десерт в виде длинных спагетти со вкусом тирамису, когда сидевшая рядом Даша сказала мне на ухо:

— Сейчас еще свадебный торт будет. Вы себе просто не представляете! Он такой… такой!

— Молекулярный? — поддел ее брат. Дашка вскинулась:

— Согласись, это круто!

— Мы его еще не видели, Даш.

— Я тебе обещаю, ты ахнешь от удивления!

— Скорее я ахну от удивления, Даша, — сказала ей, подтолкнув локтем. — А Данила ахнет от цены торта и вообще всего этого мероприятия.

— Надо было пустить пыль в глаза, золотце, — ответил Беркут, подбирая сладкую спагеттину вилкой. — Смотри, вон сидит дядька в синем костюме. Ну, с обвисшими щеками! Видишь? Это главный прокурор Санкт-Петербурга. В принципе, все затевалось ради него.

— А я думала, ради Евочки! — удивленно воскликнула Даша.

— Систер, не будь дурой!

— Свадьба фиктивная, твой брат хочет себе меньший срок, — я очень сильно постаралась, чтобы в моем голосе не скользнула обида. Повернулась к Даниле: — А познакомь меня с прокурором! Я хочу с ним поговорить.

— Не поможет, детка. Поверь.

— И все-таки.

— Хорошо, если ты хочешь.

С прокурором меня познакомили после свадебного торта. Тот и правда был необычным: на бисквитах, залитых идеально ровной и зеркальной глазурью цвета перламутра, лежали маленькие порционные сердечки — розовые, белые и голубые, такой текстуры, что казались бархатными. Резать торт не пришлось — каждому из гостей полагалось одно сердечко. А нам с Данилой — два больших, кремовых, с нашими именами.

Все разбрелись с маленькими тарелочками по саду, а Беркут подвел меня к брылястому дядьке:

— Сергей Петрович, мне кажется, я не представил вам свою жену. Ева, Сергей Петрович Литвинов.

— Очень приятно, — я подала ему руку, а прокурор поймал ее и поднес к губам, обшарив мою фигуру, затянутую в свадебный атлас, профессиональным взглядом. Взгляд мне не понравился. Да и работа этого человека не располагала к приятному знакомству. Однако я взяла быка за рога:

— Сергей Петрович, я хотела спросить вас. Ведь вы держите дело Данилы под контролем, не так ли?

— Разумеется, — ответил прокурор, отправив в рот край сердечка.

— Меня не допросили в связи с преступлением. Мне задали пару вопросов без протокола, и все. А ведь я могу свидетельствовать, что Данила невиновен!

Прокурор усмехнулся. Облизнул губы. Ответил нейтральным тоном, от которого мне стало не по себе:

— Теперь вы его жена и свидетельствовать ни о чем не можете, Ева. Мне жаль, но дело об убийстве Беркутова-старшего, который был моим лучшим другом, практически закрыто.

— То есть, вы умываете руки? Вы нашли своего подозреваемого, и неважно, что это сын вашего друга?!