Это небо (ЛП) - Доутон Отем
— Я его знаю? — интересуюсь я, чувствуя себя надоедливым родителем.
— Нет.
Во время поездки в машине тихо, если не считать того, что она шумно втягивает коктейль, жует и вытирает рот салфеткой. Я не спрашиваю про обвинение. Я не спрашиваю, под кайфом она или нет. Наверное, лучше не знать. Наверное, лучше вообще ничего про нее не знать.
— Приехали, — указывает она на подъездную дорожку.
Даже во тьме видно, что это гадюшник: трава коричневая и переросшая, по левой стороне гаража тянутся колючие лозы, краска на окнах облупилась и выцвела, на ступенях стоит велосипед без переднего колеса.
— Миленько, — вежливо говорю я.
Она не обращает внимания и тянется к ручке.
— Спасибо за фри и коктейль. Я позвоню.
Я выдыхаю через нос. Сжимаю руль.
— Эбби, тебе нельзя продолжать в том же духе.
— Что хочу, то и делаю, — фыркает она через плечо.
— Тогда не поступай так со мной. Это больше не моя жизнь.
Она не отвечает. Она выбирается из машины, захлопывает дверцу и растворяется в ночи.
Глава 10
Джемма
— Поверить не могу, что он не выходил на связь.
Клаудия кладет вилку с ножом на развернутую салфетку и скручивает, как суши. Я равнодушно пожимаю плечами. На прошлой неделе я расстраивалась из-за того, что Рен не пытается со мной связаться, но с каждым днем я думаю об этом все меньше и меньше.
— Вчера я написала ему с почты Джули, попросила прислать вещи. — Я умалчиваю, что среди вещей должны быть массажное кресло, светильники на солнечной батарее и три праздничных свитера. — А так мы не контачили.
— Ты явно умнее меня, — замечает она, беря еще одну вилку. В «Тете Золе» послеобеденное затишье, уже почти час мы с Клаудией готовим столы и заворачиваем приборы. — После фотки, где он сосется с потаскухой Сьеррой Симмс, я бы поехала в Эл-Эй, разрезала его трусы на промежности и почистила унитазы его зубной щеткой.
— Фу, мерзость какая, — шепчу я.
Клаудия корчит скучающую мину.
— Чика, я только начала.
— Рен не стоит того, чтобы я тратила деньги на бензин, — сглотнув, говорю я. — Между нами все кончено.
— Правда, что ли? — выгибает она бровь.
— Меня не должно волновать, что он делает и с кем, — резко киваю я.
— Не должно, но волнует?
Оглядывая бесконечную стопку салфеток, я размышляю над вопросом. Меня заботит, что Рен спит со всеми голливудскими девицами? Я хочу, чтобы он позвонил и попытался меня вернуть? Я хоть чуть-чуть по нему скучаю?
— Нет, ни капли, — честно отвечаю я.
Да? С каких пор?
— Иди ты в жопу, — говорит она, запустив руки в ведро с вилками.
— Сама иди, — приподнимаю я уголок губ.
Клаудия хмыкает и отбрасывает светлые пряди с шоколадных глаз. У ее брата такие же глаза, теплые и проницательные. С этой шальной мыслью я отвожу взгляд, шея начинает гореть.
— Как только я узнала и полюбила тебя, этого паскудного козла я разлюбила.
— Н-да?
Она машет рукой.
— Да. Актеры надоели.
— Вот Смит-то обрадуется.
Я так и не разобралась, что у них за отношения, но держу любопытство в узде. Однажды я все-таки спросила, и Клаудия ответила, что у них очень широкие взгляды. Как хочешь, так и понимай.
— На днях я увидела в универе мужскую футбольную команду и подумала, что лучше уделять внимание спорту, — хитро подмигивает она.
— Серьезно?
Она разглядывает меня, тихо спрашивает:
— А ты думала о футболистах? Или… не знаю… о серферах?
Суть я улавливаю и чуть ли не давлюсь от смеха.
— Боже! Ты специально завела этот разговор, чтобы спросить про брата?
Выпученными невинными глазами она себя выдает.
— Кто? Я?
— Да, ты! — смеюсь я.
— Я пыталась быть тактичной, — ухмыляется Клаудия. — Хотя бы раз в жизни.
— Тактичность тебе не идет, — морщу я нос.
— Наверное, ты права, — вздыхает она, закатывает глаза, как бы говоря: «По-любому», потом поворачивается ко мне и упирает руки в бока. — Меня бесит то, что я ничего не знаю. Лэндон молчит. Ты молчишь. Перебор с неясностью.
Смущенная волнением, дрожью, тошнотой, я качаю головой.
— Вряд ли нам стоит об этом говорить. Ты его сестра. — Последнее слово я произношу так, будто она забыла.
Она медленно вздыхает, отбрасывает прядь волос и мило надувает губы.
— Ладно. Раз тебе охота меня помучить, придется с этим жить.
— Видимо, да.
— Видимо, — с пришибленным видом повторяет она.
Мы замолкаем. Время от времени сердитая Клаудия недовольно вздыхает. Я же стараюсь не отвлекаться от работы. Вилка. Нож. Салфетка. Скрутить и повторить.
Когда тишина становится чересчур напряженной, я сдаюсь.
— Ладно. Если говорить о Лэндоне гипотетически, что ты хочешь обсудить?
Как я и думала, Клаудия оживляется.
— Да! — победно кричит она. — Он тебе нравится. Он же тебе нравится, да?
— Нет, — выдаю я. — Ты не о том подумала.
— О том!
Я бросаю салфетку и тру глаза. Кожа горячая, будто у меня температура. Лэндон ушел из ресторана полчаса назад, но я все равно уверена, что он слышит этот позорный разговор сквозь стены времени и расстояния. Мне неловко, я жестом показываю, мол, говори тише.
— Может, и о том. Не знаю. Я разучилась флиртовать, сомневаюсь, что правильно понимаю сигналы.
— С чего вдруг? — озадаченно спрашивает она. — Он же возил тебя серфить.
— Откуда ты знаешь?
— Он брал у меня гидрокостюм.
— А, ну да.
Клаудия с ухмылкой тычет в меня пальцем.
— Он возил тебя серфить. Какое еще доказательство тебе нужно?
— Ну… — глубоко вздыхаю, собираясь с мыслями, — у нас вроде что-то складывалось, но сегодня опять все сложно.
Она всплескивает руками и качает головой.
— Пожалуйста, объясни.
— Он… — «Не обратил на меня внимания», — и слова не сказал, когда я пришла в ресторан.
— Он работал, — уверяет Клаудия. — Лэндон не в восторге, когда вокруг много людей. Он боится слухов и всякого такого.
Оно понятно.
— Наверное… не знаю, чего я ждала, не хочу сравнивать свою жизнь с песней Кэти Перри, но с тех пор как Лэндон заплатил за бензин, он то один, то другой. То соглашается, то спорит.
— То в теме, то где-то витает? То веселый, то подавленный? — хохочет Клаудия.
— Ошибается, когда должен быть прав.
— Джемма, пойми: мой брат осмотрителен. — Она оглядывается, желая убедиться, что нас никто не подслушивает. — Он знает, что ты недавно порвала отношения. Знает, что закончилось все скверно.
— Поэтому он меня сторонится?
— Необязательно. Но и бегать за тобой он не станет, пока ты не дашь понять, что тебе это надо. Иногда приходится разжевывать.
— Спасибо за совет.
— Не за что. — Она кладет очередной рулон в кучу. — Хочешь узнать что-то еще?
Кусаю внутреннюю сторону щеки.
— Мне интересно то, что на прошлой неделе сказал Смит.
— Про то, что Лэндон сломленный?
Я киваю.
— Он неправильно выразился. Лэндон не травмирован.
Она тщательно подбирает слова. И как это понимать? Девушка, которая гордо заявляет, что не следит за языком, следит за языком. С чего бы?
— Последние годы были нелегкими и… — она качает головой, — не знаю, как объяснить, чтобы ты поверила. Просто не верь тому, что про него услышишь.
Не верить тому, что я про него услышу?
Клаудия понимает мой беспокойный вид и добавляет:
— Ему не везло.
— Не везло?
Чем дальше, тем страшнее.
Она морщится. До нее доходит, что лучше не стало.
— Я все свалила в кучу! У нас с Лэндоном… было тяжелое детство. Он пострадал больше меня.
На миг кажется, будто она меня не видит. Затем она встряхивает головой, округляет глаза и со сдержанной улыбкой смотрит мне в лицо.
— Не понимаю.
— Иногда я тоже не понимаю. Может, ему повезет с тобой. — Она улыбается увереннее. — Не забывай, что это не романтический фильм и не роман Николаса Спаркса. Не надо прикидываться грустной принцессой, которую нужно спасти из башни злой ведьмы. В жизни ты спасаешь себя сама, Джемма. Если видишь то, что хочешь, тогда пойди и возьми.
