Валентина Мельникова - Колечко с бирюзой
Старшая медсестра предупредила его, что сиделка появится к восьми, и он все утро исподтишка наблюдал за дверью, в душе посмеиваясь над собой. Взрослый мужчина, а ведет себя как сопливый юнец на первом свидании. Неужели он ослабел до такой степени, что полностью потерял над собой контроль? Конечно, в глубине души ему очень хотелось, чтобы девица оказалась симпатичной.
В душе лейтенант Карташов был большим эстетом. В редкие свободные от службы часы старался выбраться в театр или на выставку. Женщин признавал исключительно красивых, с изюминкой. Они отдавались ему охотно, без излишних сантиментов, потому и он воспринимал их соответствующим образом: как приятное дополнение к тем удовольствиям, которые положены мужчине в расцвете сил, к тому же не обремененному семьей и заботами, с ней связанными.
Девочка, к его потаенной радости, оказалась прехорошенькой, очень юной и застенчивой, краснеющей по любому поводу.
Стараясь не выдать возникшего к ней интереса, Игорь прикрыл глаза, но сквозь ресницы продолжал наблюдать за своей сиделкой, которая, кажется, обрадовалась, что он прекратил свои расспросы и пытается теперь задремать.
Наташа тихо передвигалась по палате, не подозревая, с каким вниманием ее изучают, иначе она не вела бы себя так естественно, как не вела себя еще ни одна женщина в присутствии Игоря Карташова.
На вид ей было не больше двадцати. При высоком росте она совсем не казалась худой. Грудь была высокой и, судя по углу отклонения белого халата, красивой формы. Но особенно его поразили ноги девушки: высокий подъем, изящные щиколотки — он не встречал ничего подобного в своей практике и потому уделил их разглядыванию гораздо больше времени, чем обычно. Халат прикрывал Наташины колени, но тут она подошла к окну и, поднявшись на цыпочки, раздвинула шторы. Мелькнули точеные колени, узенькая полоска бедра, и Игорь задохнулся от возбуждения: девочка, несомненно, произвела на него впечатление. С одной стороны, это его обрадовало: значит, основные функции его организма находятся в добром здравии, если на третий день после операции он уже способен реагировать на женщину. Может, сказалось почти месячное воздержание? Но почему же вчерашнее появление Виктории, с которой он спал последние полгода, ничего, кроме легкой досады, не вызвало? Он объяснил себе это состоянием после операции. Торопливый, жадный поцелуй любовницы не вызвал ответного огня, а сейчас он еле-еле сдерживал нетерпение при одном воспоминании о теплых девичьих пальцах, касавшихся его кожи.
Наташа могла только догадываться, какие мысли бродят в черноволосой голове ее подопечного. Игорь открыл глаза и уже без капли стеснения продолжал изучать ее, не скрывая при этом своего явного одобрения. Девушка уже отметила для себя, что холодные льдинки в его серых глазах растаяли, и они стали теплее и выразительнее. Одновременно они неудержимо притягивали, манили обещанием чего-то неизведанного и потому еще более заманчивого.
— Сколько вам лет, Наташа? — спросил вдруг Игорь, и Наташа, растерявшись, ответила, что ей девятнадцать.
Серые глаза еще раз пробежались по ладной девичьей фигурке и остановились на ее лице. Игорь не ошибся: его сиделка была слишком молода и, по всей видимости, совсем неопытна. От его вполне невинных вопросов она постоянно и отчаянно краснела и отводила взгляд в сторону. Но с другой стороны, он впервые встретил женщину, которая столь быстро и безбоязненно ответила на вопрос о своем возрасте.
Игорь прикинул разницу. В принципе ничего страшного — восемь лет совсем не смертельно. Это не должно ее испугать. Он вдруг осознал, что думает об их будущей связи, как о деле решенном, но согласится ли на это Наташа, если до сих пор невинна? Игорь еще ни разу не был близок с девушкой, но знал от приятелей, что это может привести к непредсказуемым последствиям и даже к необходимости жениться. Однако даже мысли о подобных «подводных камнях» не помешали ему мечтать об этой девушке.
Скосив глаза на одеяло, Игорь попытался рассмотреть, не слишком ли выдает себя. Кажется, все в порядке, но на всякий случай пришлось приподнять и согнуть ноги в коленях. К его удивлению и радости, это движение не отозвалось резкой болью в прооперированном боку, и Игорь принял это за добрый знак.
— Жених-то уже есть? — Он постарался скрыть свой интерес за отеческой интонацией, и вопрос прозвучал достаточно равнодушно, но вызвал у его хорошенькой сиделки неожиданную реакцию.
— Простите, но вас это не касается! — Наташа сердито фыркнула и, закусив губу, с негодованием посмотрела на своего пациента. — И впредь прошу все вопросы задавать только по делу!
Наташа прошла за ширму, оставив Игоря в недоумении. Почему вопрос о женихе так расстроил ее? Или это больная тема для нее? Он уже встречал подобных женщин, не только красивых, а вдобавок еще умных и образованных, так и не сумевших найти себе мужа. Всех потенциальных соискателей их руки и сердца именно подобное сочетание и отпугивало. Обычный мужик всегда предпочтет феминистке, которой палец в рот не клади, женщину по всем показателям обыкновенную, смирную и сговорчивую. Только вот потом налево будет бегать именно к интеллигентной стерве, независимой и непредсказуемой, уготовив законной супруге место при кухне и детях.
В линии решительно сжатых губ сиделки, в ее внезапно сузившихся зрачках Карташов углядел именно такой характер. Девочка, очевидно, не так проста, какой показалась на первый взгляд. Что ж, тем интереснее будет искать к ней подход и тем слаще может оказаться победа.
Следующие три-четыре часа и пациент, и его сиделка были заняты каждый своим делом. Утренний осмотр, во время которого Лацкарт и Герасимов упражнялись в латыни и ободряющих улыбках, несколько снял напряжение, воцарившееся в первой палате после неудачного вопроса Игоря, но взаимопонимания пока не добавил.
Перевязку тоже делали в палате. Медсестры прикатили из перевязочной специальный столик с бинтами, тампонами, дезинфицирующими средствами. При перевязке, несмотря на субботу, присутствовал Герасимов. Он собственноручно снял повязку и с удовлетворением осмотрел марлевую наклейку, прикрывавшую шов. Она была чистой и сухой, но, когда сестра с большой осторожностью сняла ее, Наташа заметила капельки пота, выступившие у раненого на лбу. Открылся шов, и девушка вздрогнула от испуга и сострадания, хотя ей приходилось видеть нечто и похуже. Багровая полоса с темно-коричневой линией разреза, стянутая стежками швов, начиналась почти у пупка и уходила наискосок под ребра за спину. Закусив губу от волнения, Наташа наблюдала, как длинные сухие пальцы хирурга исследовали страшную отметину. Наконец Герасимов, оставив Игоря в покое, удовлетворенно хмыкнул и вытер руки о полотенце, которое протянула ему Наташа.
