Лайза Хоган - Во имя любви
— Это значит, что кто-то будет совать нос в мою работу?
— Боюсь, что да, — осторожно сказала принцесса.
— Тогда не надо. — Алекс встал. Он подозревал еще тогда, когда Фелиса предложила ему работу, что обещанное уединение не будет полным. Рано или поздно кто-нибудь попытается вмешаться… Хотя, надо отдать принцессе должное, она до сих пор делала все возможное, чтобы оградить его от любопытствующих. — Значит, единственный доступный мне аппарат во дворцовой библиотеке?
— Да. По крайней мере, туда редко кто заглядывает и минимум покоя вам гарантирован. Вы, конечно, можете пользоваться любым телефоном во дворце. Однако вряд ли захотите говорить с секретарем из моего кабинета…
Что лучше: дворцовая библиотека и постоянная опасность быть услышанным или же проныры из комитета по охране памятников? Ни то, ни другое не вызывало у него особого энтузиазма. Раздумье отразилось на лице Алекса, и принцесса, похоже, это заметила. Потому что быстро добавила:
— Но я могу предложить третий вариант. Почему бы не пригласить сюда вашего секретаря?
Алекс оперся руками о стол и задумался. В Лондоне Питер обычно работал в собственном кабинете за закрытой дверью. Через него проходили все контакты Алекса с внешним миром. Питер никогда не задавал вопросов. Он уходил домой ровно в шесть вечера и никогда не задерживался, чтобы выпить чашку кофе со своим шефом. Если предположить, что им придется все время находиться в одном помещении, Питер может что-нибудь заподозрить… Хотя лучше Питер, чем кто-либо другой. Он сможет созваниваться с консультантами Оксфорда вместо него, Алекса, присутствовать на собраниях музейных работников.
Сегодняшняя находка давала Алексу надежду на успешное завершение начатого. Если уж в документах хранилища он наткнулся на собственное имя, то вполне вероятно, что найдет и сведения о Черном Барнабе! Переложив на Питера часть обязанностей, таких, например, как приведение в порядок черновых записей, он получит больше времени на поиски…
— Ваше предложение мне подходит, принцесса. Большое спасибо.
— Не стоит благодарности. Я сама заинтересована в том, чтобы работа шла как можно быстрее.
Принцесса старалась не смотреть на Алекса, вместо этого она обводила взглядом высокие книжные шкафы.
— Хосефина вам, должно быть, сказала, что завтра я встречаюсь с членами музейного комитета. Хотелось бы получить от вас отчет о продвижении работы.
— Я постараюсь завершить его к вечеру, — ответил Алекс.
— Спасибо. Я как раз успею все прочитать до завтра. — Голос принцессы звучал бесстрастно, интонации были чисто деловыми, как будто между ними ничего не произошло.
Алекс усомнился: а не забыла ли она про их поцелуй? Может, это только он провел две недели, вспоминая, как все было? Понятно, почему он держится отстраненно. Но что заставляет принцессу проявлять такую отчужденность?
— Вам еще что-нибудь нужно? — вежливо спросила она.
Да, вас, принцесса, подумал Алекс, кривя губы в усмешке.
— Вроде бы нет. Хосефина обо всем заботится.
— Хорошо, — ответила Фелиса и посмотрела на стол.
Алекс с трудом преодолел желание спрятать свой драгоценный свиток. Он почему-то был уверен, что принцесса смотрит именно на него. Наконец он не выдержал и спросил:
— Что вы такое увидели?
— О, ничего особенного… Кажется, это та самая книга, которую я часто листала в детстве.
Фелиса шагнула к столу и бережно подняла обеими руками огромную инкунабулу, одну из книг, предназначенных Алексом на сегодня.
— Да, это она. Правда, тогда я не читала на старокаталонском, но часто рассматривала картинки.
Книга не совсем моего времени, подумал Алекс с облегчением. Судя по оформлению и сохранности, век пятнадцатый или даже позже. Впрочем, детально он ее еще не рассматривал и точнее сказать не мог.
Принцесса гладила пальцами переплет — деревянный, обтянутый свиной кожей, с металлическими уголками.
— Правда, красивая? — Голос ее стал совсем тихим, глаза сияли.
Алекс теперь не сомневался, что Фелиса решила изучать историю искусств в Оксфорде неспроста, ею двигала глубокая любовь к предмету. Только увлеченные историки могут с такой нежностью относиться к предметам старины!
— Смотрите, здесь кольцо. — Принцесса показала на отделанный металлом корешок. — Видно, некогда книгу приковывали цепью…
— В средние века книги были очень ценны и редки. — Алекс улыбнулся ее наивной радости. Обложки закрывались на замки вроде дверных, чтобы предохранить страницы от порчи влагой. А от воров защищали книгохранилища… и цепи.
— Да, я помню, что книги приковывали к конторкам, чтобы не в меру усердные студенты и монахи не пробовали их присвоить и унести с собой. Мы в Оксфорде видели такие книги. В Бодлеанке есть несколько до сих пор «сидящих на цепи»…
— Вы, вероятно, были хорошей студенткой.
— Приходилось. Принцесса не имеет права прогуливать лекции. Представляете, что написали бы в желтой прессе?
— Представляю. «Папу короля вызывают в деканат…»
— Очень смешно.
— Рад, что вам понравилось, принцесса.
Но Фелиса уже снова переключилась на книгу.
— Написано по-латыни, а я-то в детстве думала, что по-старокаталонски! — воскликнула она удивленно. — Это же книга сказок!
— Сказок?
Алекс невольно придвинулся ближе, однако же избегая касаться принцессы, заглянул ей через плечо.
— Ну да, своего рода «exempla» на основе народных преданий… Вот здесь, на полях, есть приписка, что сюжет слегка меняется от деревни к деревне, но благочестивая мораль остается прежней.
— Вы читаете на латыни? — Алекс взглянул на Фелису почти благоговейно. — Впрочем, что это я, иначе и быть не может.
— Я очень давно не практиковалась, — призналась Фелиса, не отрывая взгляда от книги. — Но все-таки кое-что понимаю… Это, кажется, пересказ истории о Златовласке и трех медведях. Вот слово «puella», «девочка», а здесь — «дом медведей»… Как вам кажется?
Она осторожно перевернула хрупкую страницу.
— Подумать только! «Лиса и виноград»! Не та версия, которая мне известна, но узнать нетрудно… Это ценно для истории?
Фелиса обернулась, чтобы встретиться с ним глазами, и Алекс поразился. Кто бы мог подумать, что во всезнающей блестящей принцессе таится душа тихого кабинетного ученого!
— Как любой предмет истории. Но мне кажется, вы можете забрать ее себе.
— Как — себе? — не поняла принцесса.
— Книга пылилась здесь веками. Значит, обойдутся без нее и еще пару столетий. Будет она лежать в музейной витрине, и никто не прочтет из нее ни страницы… А вам она доставит массу удовольствия.
