Джо Келлоу - Ускользающий мираж
— Если они сильно разрастутся, то будут очень влиять на маневренность и осадку яхты.
Через несколько дней, стоя на палубе, Кенда чувствовала и душевный подъем и благоговейный ужас. С той поры как Джон начал учить ее управлять яхтой, их отношения внезапно изменились: он — учитель, она — ученица. Он даже стал редко прикасаться к ней, как будто любой физический контакт противоречил правилам вождения яхты. Они неправдоподобно хорошо уживались, и, обучая ее, он был сама терпимость: лишь несколько сердитых слов сорвались однажды с его языка.
Джон подошел и сел рядом с ней, тихо барабаня пальцами по поручням.
— Ты сверила курс? — сухо спросил он.
— Да, — сказала Кенда, — и выяснила, сколько миль мы прошли. Сто двадцать шесть.
Джон вытянул ноги.
— Ты измерила высоту солнцестояния, чтобы сделать счисления? Помни, что я говорил тебе, и никогда не полагайся целиком на секстант — это всего лишь инструмент, сделанный руками человека, — предупредил ее Джон.
— Я проверила показания, и все сошлось.
Джон улыбнулся.
— Хорошо. Ты заслужила пятерку, — он посмотрел на нее. — Ты ведь понимаешь, что ветер дует с кормы, да?
Кенда кивнула.
— Да.
— Готова ли ты попробовать пройти под полными парусами?
Волнуясь, она снова кивнула. Яхта была снята с "автопилота", и, управляя ей, Кенда перевела грот направо и кливер налево. "Бьюти" стала сразу же похожа на бабочку, несущуюся стремительно и плавно над поверхностью вод.
Внезапно ветер изменился на юго-восточный вместо того, чтобы продолжать дуть с кормы, и "Бьюти" резко накренилась на правый борт, уклоняясь от курса то в одну, то в другую сторону. Джон вскочил и начал убирать паруса. Его чуть не выкинуло за борт, пока он справился с этим. Когда "Бьюти" вернулась на курс, он перевел взгляд на Кенду, которая словно окаменела.
Последовало долгое тягостное молчание, но она твердо решила не соглашаться с его обвинениями.
— Откуда мне было знать, что ветер так круто изменится? — слабо попыталась оправдаться она. — Мы шли с замечательной скоростью! Откуда я знала, что погода так резко изменится?
— Именно поэтому, моя дорогая, не всякий матрос может стоять за штурвалом! — Он стучал кулаком по десятиметровой грот-мачте. — Ты должна научиться предугадывать все капризы ветра, если хочешь использовать его! Ты должна быть сильной, а твой разум — достаточно острым, чтобы ты могла стать частью стихии, окружающей тебя. Ты никогда не должна принимать что-то как само собой разумеющееся, — подчеркнул он и подытожил, приподняв брови: — За это вождение ты заслужила три с минусом.
Кенда скорчила ему рожицу и вскочила.
— К черту твои глупые оценки! Мне все равно, что ты мне поставишь: да хоть двойку три раза подряд! Я решила задачу в меру своих знаний. Вы еще не научили меня всему, ваше совершенство, капитан Идеал! Вы научили меня только справляться с парусами, но не сказали, что делать, если этот идиотский ветер изменится!
Закинув голову, Джон громко и долго смеялся.
Направляясь в каюту, она остановилась и злобно сказала:
— Смейтесь сколько хотите, ваше высокомудрие, капитан Гений, но я скажу вам одно: к тому времени, как мы доберемся до Гавайев, я смогу управлять яхтой намного лучше вас! Подожди, вот увидишь!
Джон постоял на палубе несколько минут, затем последовал за ней. В каюте он просунул голову к ней за занавеску.
— Это бунт на корабле? — спросил Джон, все еще смеясь.
Кенда не ответила.
Он отодвинул занавеску и хватил ее.
— Я спрашиваю: это — бунт?
Кенда улыбнулась, смотря ему прямо в глаза.
— А что если и так? Что ты собираешься делать со мной?
— У меня свои методы обращения с бунтарями.
— Вот как? Интересно, в чем же они заключаются? Выбрасываешь их за борт?
— О нет! — он был так близко от нее, что ей стало не по себе. — У меня есть куда более приятные способы расправы, чем этот. — Отходя от нее, он стянул футболку.
— В таком случае тебе придется показать мне, как ты это делаешь. Я — бунтовщица, — сказала она почти не дыша.
Джон улыбнулся, и расстояние между ними сократилось, когда его пальцы коснулись ее плеча. Сейчас он пытался хмуриться, но не мог сдержать улыбку, его глаза как-то странно светились. Его жаркие и влажные губы коснулись ее щеки, потом на минуту прильнули к ее губам.
— Ты мне нужна. Боже мой, как ты нужна мне… — пробормотал Джон, и их губы слились в страстном поцелуе.
Ее охватил восторг, и она почувствовала, что ее силы убывают как вода во время отлива. Слабея, она присела на койку, ощущая его руки, притягивавшие ее тело.
Кенда почувствовала, как он снял с нее рубашку и бросил на пол. Прикосновение его обнаженной груди возбудило ее страсть. Казалось, будто пламя обожгло ее кожу. Его горячие губы переместились вниз, к ее шее, потом коснулись груди. Тело желало его, а мозг кричал решительное "Нет, нет и нет!". Тело ее затрепетало…
— Пожалуйста, не надо, Джон! — прошептала она.
Он спокойно лег рядом, прижавшись к ней потом поднял голову и заглянул ей в глаза. Через секунду его уже не было рядом, он даже не потрудился забрать свою футболку с пола.
Кенде в этот момент хотелось только умереть. Она отчаянно желала его, но не при таких обстоятельствах. Не без любви. Если бы, отдавшись ему, она этим заставила его полюбить себя, она бы никогда и не задумалась! Затем ею овладел страх. То, что он страстно желал ее, было бесспорным, то, что он любил ее, — вызывало сомнение.
— О Джон, — простонала она, — я не знаю, что хуже: когда ты полностью игнорируешь меня или когда ты прикасаешься ко мне! Все заставляет меня страдать… — Она протянула руку, подобрала футболку с пола и стала рыдать в нее от отчаяния.
Когда Кенда вернулась на палубу, Джон сидел, латая парус. Он делал вид, что ничего не произошло.
— Джон… — сказала она.
— Давай забудем все это, Кенда, — сказал он, — тебе нужно подмести каюту, пока я чиню парус.
Шел уже двадцатый день их плавания, когда на горизонте показались штормовые облака.
— Джон сразу же уверенно встал за штурвал.
— Надо немедленно убрать паруса, Кенда. Ветер крепчает, и будет шторм. — Его глаза напряженно следили за горизонтом.
…Через мгновение океан разбушевался. Почти все паруса были убраны, за исключением кливера — он был небольшого размера. Джон накинул Кенде на плечи спасательный жилет, который она тут же застегнула. К тому времени гребни волн уже накатывались один за другим, захлестывая палубу "Бьюти".
Стало темно как ночью. Оглушающие раскаты грома, блистание молний — все это являло собой жуткую картину.
