Уинифред Леннокс - Малышка Джинн
— Мисс Эвергрин? Вы подтверждаете предварительный заказ на рейс в Лондон?
— Отмените заказ... — бросила она и тут же почувствовала, как отчаяние захлестывает ее. Что она делает? Рвет последнюю нить, связующую ее с Генри? — О, нет, постойте! Нет, не надо отменять. Да, я подтверждаю заказ. И день и час...
Она полетит в Лондон. Потому что у нее там работа. Нужно делать свое дело и не прятаться от жизни и от обстоятельств. Она добьется успеха и в Лондоне, как добилась его в Париже, где сумела договориться о бесплатной аренде, сыграв на патриотических чувствах французов.
Джинни было на чем сыграть. Чуть больше века назад Фредерик Огюст Бартольди создал оригинал скульптуры, увеличенная копия которой не только украшает Нью-Йорк, но и служит одним из символов свободолюбивых Соединенных Штатов. Торжественное открытие Статуи Свободы состоялось четвертого июля, в день, равный по значению взятию Бастилии для французов. Вот почему именно четвертого июля и именно в Париже хотел открыть свою выставку Майкл Фадден.
Проект «Либерти Пейнтинг» увидят другие города мира, среди которых и австралийский Сидней, и Пекин, и Рим... Но прежде всего — Лондон. Слезы сдавили горло Джинни. Она вскинула голову, заставила себя глубоко вздохнуть. Ничего, ничего, она справится и с этим.
Работая с Карен над проектом Майкла, Джинни пришлось многому научиться. Например, прежде она не предполагала, что станет заниматься банкетами по случаю открытия экспозиции. Теперь и это дело не казалось ей слишком сложным, но тогда...
— Карен, я не сильна в правилах европейских приемов, мне никогда не приходилось этим заниматься.
— Но дорогая моя, в Париже именно тебе придется организовать прием.
— Хорошо, я все выясню...
— Не сомневаюсь, что у тебя все получится, как надо.
Перед отъездом в Париж Джинни Эвергрин прочитала целые тома книг о французах и о том, как найти путь к их сердцам. Она сделала для себя немало открытий. Джинни, например, уяснила для себя, что в прошлые века Франция оказала серьезное влияние на дипломатический протокол и этикет. Довольно долго французский язык был языком дипломатической переписки и дипломатического общения. Разве это не должно было сказаться на особенностях национального характера, французского стиля современного делового общения? Конечно, должно. И сказалось.
Джинни Эвергрин могла теперь уверенно говорить, что французы скорее галантны, чем вежливы, они скептичны, расчетливы и хитроумны. Но у них не отнять восторженности, доверчивости и великодушия. Сколько раз во время переговоров и просто бесед Джинни поражалась, как любят они блеснуть словом, сколько внимания уделяют изучению философии, истории искусств, своей национальной культуры и истории.
В общем, имея дело с французами, Джинни поняла, как нелегко с этими обаятельными людьми.
Но многое она открыла и в себе, типичной американке. И если бы Джинни теперь спросили, каковы ее соотечественники, она бы ответила: главное для американца — быть личностью, индивидуальностью. Может быть, те же французы назовут это эгоизмом, но именно такое качество заставляет очень многих с уважением относиться к американцам.
Не привыкшей к чопорности, обожающей удобную повседневную одежду, простоту в общении, Джинни было непросто изображать из себя деловую женщину, особенно здесь, в Европе. Но стремление к успеху, заложенное в каждом американце, помогло ей добиться на переговорах в мэрии всего, чего она хотела.
По случаю открытия выставки ей пришлось организовать прием а-ля фуршет и после этого улететь в Вашингтон по делам своего агентства.
— Карен, прием будет с пяти до семи вечера, — объяснила она подруге. — Приглашения разосланы. Напитки — на все вкусы: шампанское, бордо, кое-что покрепче. Закуски тоже заказаны. Да, проследи вот за чем: стол для фуршета — ему полагается быть выше обычного — должен быть накрыт скатертью почти до пола. Ну, пусть останется сантиметров пять-десять, не больше. Давай покажем, что знаем тонкости этикета. Рюмки и бокалы должны быть выстроены треугольником, в середине его — бутылка. — Глаза Джинни блестели от удовольствия. — Тарелок побольше, стопкой, в конце стола, но подальше от края, чтобы гости смогли поставить рядом свои тарелки.
— Но разве мы все поместимся у одного стола? — нахмурилась Карен.
— Накроем два. Да, ты ничего не имеешь против жульенов? Если их подадут после холодных закусок?
— Я их просто обожаю. — Карен облизала покрытые розовой влажной помадой губы.
— Хорошо, я их тоже люблю, а после жульенов подадут сыр, фрукты, мороженое. И еще, я думаю, мы не будем настаивать на вечерних туалетах.
— Ты забыла, как называется наш проект? «Либерти Пейнтинг». Мы за свободу во всем, малышка Джинн. Знаешь, я тобой так довольна. Откуда тебе все это известно? Можно подумать, что ты в своем Скотт-Вэлли только и занималась тем, что устраивала светские приемы.
Джинни улыбнулась.
— Я просто захотела узнать, как должен быть организован такой прием. И узнала.
Карен тогда обещала ей щедрые премиальные за настойчивость и находчивость.
Что ж, она и в Лондоне не подкачает. Чего бы ей это ни стоило.
— Мне жаль, что ты улетаешь и не увидишь открытие выставки, — провожая ее, говорила Карен.
— Я посмотрю по телевизору, — пообещала Джинни.
— Ладно уж, лети, — вздохнула Карен, целуя подругу в щеку. — Надеюсь, у тебя будет все в порядке.
Джинни смотрела на Карен, одетую в желтый, словно сотканный из солнца, брючный костюм. Она и сама, казалось, светилась изнутри. Джинни никак не могла привыкнуть к красоте подруги. Они много времени проводили вместе, но взгляды, которые мужчины бросали на Карен, снова и снова заставляли и Джинни присматриваться к подруге. И они правы, эти мужчины, мимо Карен Митчел спокойно пройдет только слепой и лишенный обоняния...
Но в тот день Джинни заметила непривычные темные тени под глазами Карен.
— А у тебя как? Все в порядке? — с тревогой спросила Джинни.
— Что, неважно выгляжу? — усмехнулась Карен. И не дожидаясь ответа, сообщила: — Майкл совершенно не в себе. Впервые в жизни я вынуждена произнести фразу, которую не произносила никогда до сих пор. Я не знаю, что с ним делать. Тина говорила мне, что он слишком творческая натура, но я не придавала значения ее словам. Однако старушка Тина знала жизнь... — Карен вздохнула. — Странное дело, но сама не могу понять, почему я так вцепилась в Майкла. В моем возрасте можно было бы еще рассматривать мужчин арифметически — вместо одного Майкла — двое парнишек помоложе. И веселилась бы себе. — Она вздохнула.
