Елена Колина - Книжные дети. Все, что мы не хотели знать о сексе

Илья опять кричал – на меня, на Масю, вернее, на ее закрытую дверь, а накричавшись, ушел в кабинет и сказал – у него работа и чтобы сегодня его больше не беспокоили. Потом высунул голову из кабинета, прокричал: «Возьми ей справку о болезни… что она руку сломала», и уже окончательно закрылся в кабинете. Решил, что он все придумал, всех спас.

Он всегда так. Не то чтобы ему нет дела, но не так, как мне. Для меня – это крах всего, а для него просто неприятность. Он расстроился, очень сильно расстроился и погрузился в свои дела, и… все.

Справку о болезни уже не примут – справки принимают до начала сессии. Ну что же, подумала я, пусть вылетает, пусть получает то, что заслужила.

Но ведь в том-то и дело, что получаю я и то, что не заслужила! Сколько сил, сколько надежд, и все зря?..

Я очень старалась говорить с Масей спокойно.

– Отчисление с первой сессии – это не академка, а настоящее отчисление. Ты понимаешь, что тебе придется поступать заново? Все заново – репетиторы, сдача ЕГЭ? – спросила я.

Еще раз просить после такого позора невозможно – откажут. А сама она в университет не поступит. И никому нет дела, что моя дочь останется без университетского диплома. Моя дочь, моя золотая девочка останется без образования.

– Давай не будем ссориться, давай будем тебя спасать. Ты хочешь остаться в университете?..

Мася хочет. Молчит, глаза полные слез, губы дрожат. Какая я свинья, что так орала на нее, она же еще совсем маленькая.

– Сколько у тебя зачетов?

– Всего девять. Один я сдала, по физкультуре. На остальные я не пошла.

Просто взять и не пойти ни на один зачет? Такое легкомыслие, тупость такая… Не укладывается в голове. Если бы она пришла и не сдала, это бы была пересдача, а неявка – это в ведомости «не сдала».

– Но ты ведь можешь мне помочь, ты же там работаешь, ты же профессор.

– Я не там профессор, а на филфаке…

Она еще ребенок. Не понимает, что сдать проваленную сессию в университете еще труднее, невозможнее именно из-за моего положения. Все будут знать, что я бегаю по преподавателям и прошу об одолжении для своей дочери-прогульщицы. Слухи, сплетни – для меня это позор, какого свет не видел.

Восемь зачетов. Мне нужно сдать восемь зачетов. Невозможно сдать восемь зачетов, когда уже начались экзамены!

Я решила так: я все сделаю, я вывернусь наизнанку, я буду унижаться, – я буду все, только чтобы она не испортила свою жизнь, только бы осталась на юрфаке.

После окончания университета Мася поедет учиться в Англию, получит еще один юридический диплом.

Я вижу Масю – в мантии, в шапочке.

– Мася, мы с тобой должны быть как одна команда по твоему спасению, – это как война. Если ты не сдашь следующий экзамен через пять дней, тебя автоматически отчислят. Чтобы тебе разрешили сдавать следующий экзамен, у тебя должны быть все зачеты.

Я взяла тетрадь и написала список зачетов.

– Английский – это проще всего, завкафедрой моя хорошая приятельница, она поговорит с преподавателем, тебе поставят зачет. Экономику – могу попросить, я помогала завкафедрой с его племянником. Что делать с остальными зачетами, я не знаю.

– Я тоже не знаю, – сказала Мася. – Да, завтра нужно сдать курсовую по истории. Можно я на полчасика выйду, а потом приду и мы с тобой сделаем вместе?

Я кивнула. Меня мучила совесть, что я так орала. Она же не понимает, что я орала о своей любви к ней, о своих надеждах…

Я писала курсовую до утра. Это не моя тема, специалисту по русской литературе вот так, с ходу, написать курсовую по истории очень трудно, почти невозможно. Почти невозможно, но возможно. Я, конечно, справилась.

Ася!

На следующее утро мы с Масей отправились в университет.

Мася перенервничала, была хмурая, перед аудиторией прошипела: «Не хочу приходить с мамочкой за ручку» – и сделала вид, что она со мной не знакома.

Преподавательница – совсем девчонка, девчонка-аспирантка, очевидно, это первый семестр, когда ей доверили вести практику.

– Простите, что отрываю, я профессор с кафедры истории русской литературы, – представилась я, в душе робея, как заядлая двоечница.

Я никогда никого ни за кого не просила «поставить зачет», «проверить работу», «помочь с курсовой» и сама никогда не откликалась на такие просьбы. Меня называют «наша правильная» или «зануда». Спасибо, что не «старая грымза».

Я попросила преподавателя проверить принесенную работу и поставить зачет к завтрашнему дню, чтобы моя дочь успела получить допуск и выйти на экзамен. Я работаю в университете и не могу сказать – милая девушка, сделайте побыстрее, я отблагодарю. Я могу только просить.

Я играла в демократическую дружбу профессора с аспирантом, улыбалась и только что не подмигивала. Девчонка-аспирантка, без году неделя в университете, разговаривала со мной нелюбезно и равнодушно. Как жаль, что она не на филфаке. Попалась бы она мне на Ученом совете, я бы кинула ей черный шар. Назначили бы меня ее оппонентом, она бы у меня всю работу переделала и не защитилась.

Девица мне отказала. Отказала! Она обязательно проверит курсовую, это ее работа – проверять курсовые, но уже после сессии. Наплевать ей на меня, она никак не зависит от профессора кафедры истории русской литературы. Очевидно, она относится к людям, которым приятно чужое унижение. Правда, я тоже никогда не иду на поводу у плачущих мам, и я с ней полностью согласна: не хочешь учиться, не учись, и нечего ходить-просить.

Я так гордилась, что Масино будущее уже определено, я уже видела ее юристом, и сейчас все полетит к черту! Мася не станет юристом, ее жизнь будет разрушена сейчас, в эту минуту этой равнодушной девицей.

Невозможно передать всю глубину моего ужаса… Я, кажется, совсем потеряла лицо.

– Милая, у вас же наверняка кто-то учится на филфаке, друзья или дети друзей… Я тоже когда-нибудь пойду вам навстречу с зачетом или экзаменом. Вы в университете недавно и, возможно, не знаете – у нас своим принято помогать…

– Ваша дочь должна понимать, что юридический факультет университета не детский сад. – Аспирантка отвернулась и принялась перебирать свои бумаги.

Еще минута, и я просто разревусь.

– Послушайте, милая девушка, – сказала я, – я не буду говорить вам о своих научных заслугах, не буду врать, что моя дочь болела весь семестр и по глупости не брала справку. Я вас просто прошу – представьте на минуту, что у вас есть ребенок и от кого-то зависит его судьба. Помогите мне, и вас тоже когда-нибудь пожалеют. Пожалуйста.

Аспирантка дала свой телефон, взяла работу, обещала проверить к завтрашнему дню, смотрела с жалостью и презрением. Но я добилась своего – теперь у нас есть шанс.