Кристин Ханна - Ради любви

В двенадцать сорок пять она села в автобус и оказалась его единственной пассажиркой в этот праздничный день. Как грустно, подумала Лорен, сразу видно человека без семьи. Но все же это значило: ей есть куда пойти. Лучше, чем сидеть дома одной и жевать что-то, уставившись в телевизор.

На Мейпл-драйв Лорен вышла и быстро зашагала вниз по улице, сверяя номера домов с адресом, который дала ей Анджи. Подойдя к дому Десариа, она позвонила.

Дверь распахнулась. На пороге стояла крошечная белокурая девочка в черном бархатном платьице с белой отделкой.

— Вы кто? — спросила девочка.

— Я Лорен. Меня пригласила Анджи.

— А! — Девочка улыбнулась, потом повернулась и убежала.

Лорен постояла в замешательстве. Потом осторожно прошла через холл и остановилась на пороге гостиной.

В комнате было не меньше двадцати человек.

За столом Лорен оказалась между Мирой и Салом.

Она в жизни не видела столько еды. Здесь, разумеется, была индейка с картофельным пюре и подливкой, зеленая фасоль с луком, чесноком и панчеттой, ризотто с пармезаном и тонко нарезанной ветчиной, паста в бульоне из каплуна, фаршированные овощи и свежеиспеченный хлеб.

Мария начала читать молитву, к ней присоединились остальные. Потом Мария встала.

— В первый раз на День благодарения я сижу на папином стуле. — Она крепко зажмурилась. — Где-то он думает, как сильно любит нас всех.

Когда она открыла глаза, в них стояли слезы.

— Принимайтесь за еду, — сказала она и села. После минутной паузы разговоры возобновились.

Лорен начала с индейки.

— Как твои заявления в колледж? — спросила Мира.

— Я уже все разослала. — Она пыталась говорить с энтузиазмом.

— Куда ты посылала?

— В Университет Южной Калифорнии, Калифорнийский университет Лос-Анджелеса, Пеппердайн, Беркли, Университет Вашингтона и Стэнфорд.

— Впечатляет. Неудивительно, что Анджи тобой гордится.

Лорен посмотрела на Миру:

— Она мной гордится?

— Она так все время говорит. — Мира отрезала кусочек от своей индейки. — Я хотела ехать учиться в колледж. Но встретила Винса и… ты знаешь.

— Что?

Мира улыбнулась:

— Я не думала, что со второго до предпоследнего курса мне придется проучиться восемь лет, жизнь вносит свои коррективы. — Она поглядела через всю комнату на детский стол.

— Значит, ребенок помешал вам учиться в колледже?

— Нет, просто заставил меня снизить темп, только и всего.

После этого Лорен стало трудно есть и разговаривать. Она могла думать только о ребенке, как он будет расти и делать ее мир все меньше и меньше.

Она взяла свой пирог в гостиную и села между малышами Ливви. Один из мальчиков что-то спросил ее об игрушках, но она не услышала. Не ответила. Как могла она сосредоточиться на детских вопросах, когда вот сейчас, сию минуту, в ней дает росток и растет с каждым биением ее сердца человеческая жизнь?

— Пойдем со мной.

Лорен резко подняла голову. Перед ней стояла Анджи. Не дожидаясь ответа, она двинулась к раздвижной стеклянной двери.

Лорен следом за ней вышла на деревянный настил. Они сели рядом на деревянную скамью, положили ноги на перила. Анджи набросила им обеим на плечи плед, который она принесла с собой.

— Может, тебе хочется поговорить?

Деликатность вопроса обезоружила Лорен. Она посмотрела на Анджи:

— Вы ведь знаете, что такое любовь?

— Я долго любила Конлана, а мои родители прожили вместе почти пятьдесят лет.

— Но вы в разводе. Значит, вам знаком и конец любви.

— Да. Она может кончиться. Но она может создать семью и длиться вечно.

— Вы любили вашего мужа? — спросила Лорен.

— Да.

Лорен пожалела о том, что задала этот вопрос. Она видела, что для Анджи это болезненная тема. Но было поздно.

— Значит, он вас разлюбил?

— Ох, Лорен, — вздохнула Анджи. — Ответы не всегда так однозначны. Любовь может помочь нам в трудные времена. Но она может и подвергнуть нас тяжелым испытаниям. — Она вытащила из-под пледа левую руку и принялась ее разглядывать. — Я думаю, он долго любил меня.

— Но ваш брак распался. Ваша дочь…

Анджи грустно улыбнулась:

— Ее смерть стала началом конца. Но давай поговорим о тебе. Ты что, рассталась с Дэвидом?

— Нет.

— Значит, это имеет отношение к колледжу.

Колледж. Лорен закрыла глаза. Она только что разослала заявления в разные колледжи. Она не может стать матерью. Бог свидетель, она понимает матерей, которые негодуют на своих детей.

— Дело в том… Дома нехорошо. Мама влюбилась в очередного неудачника — большая неожиданность — и почти не работает. И мы… ссоримся из-за денег.

Анджи придвинулась ближе к ней:

— Ты ведь говорила, что твоя мама еще молодая? Ей тридцать четыре? Значит, она родила тебя, когда была совсем девочкой. Это трудный путь. Иногда мы должны прощать людей, которых любим, даже если они раздражают нас.

— Да, — уныло подтвердила Лорен.

— Спасибо, что ты была откровенна со мной, — сказала Анджи. — О семейных проблемах бывает трудно говорить.

Лорен попыталась придумать, что бы такое сказать, но ей ничего не пришло в голову, и она тихо пробормотала тонким голосом:

— Спасибо. Мне стало легче.

Анджи обняла ее за плечи:

— Для того и существуют друзья.

Глава 8

«Значит, он вас разлюбил?» Анджи всю ночь размышляла над этим вопросом Лорен. Не могла от него отделаться. К утру она не могла думать ни о чем другом.

За все то время, пока рушился их брак, ни один из них не сказал: «Я больше не люблю тебя». Они не хотели больше жить вместе. Но это не значит, что они разлюбили друг друга.

Что, если он все еще любит ее? Или сможет полюбить снова? С того момента, как ей пришла в голову эта мысль, все остальное не имело значения.

Она позвонила Ливви:

— Послушай, мне надо, чтобы ты подменила меня сегодня.

— Сегодня же День благодарения. Почему я должна…

— Я хочу повидаться с Конланом.

— Ладно, приду.

Около полудня Анджи припарковала машину около офиса газеты Конлана. И задумалась над тем, что делает. Она даже не знала, здесь ли он сегодня. Она ничего не знала о его жизни. С чего она решила, что он захочет ее видеть?

Смелее, Анджи.

Она схватила сумочку и вошла в здание.

— Мне нужно встретиться с Конланом Малоуном.

За стойкой оказалась новая секретарша.

— Вы договорились заранее? Мистер Малоун…

Генри Чейс, охранник, проработавший в этом здании столько лет, что и не сосчитать, вышел из угла.