Арина Холина - Когда Бог был женщиной
— Ты с ума сошла? — нервно расхохоталась Алиса. — Да я от абсента через минуту буду на карачках ползать!
— Не будешь.
— Лиза, ты враг мне! — укорила подругу Алиса.
— Я тебе говорю — выпей абсента! — сорвалась та. — У меня нет времени с тобой сюсюкать, так что поверь на слово! Абсент — то самое, что тебе нужно! Это наш напиток, ты не знала?!
— Ясно! — буркнула Алиса и положила трубку.
ОК. Она сейчас напьется и никуда не поедет. Во всем будет виновата Лиза. Супер! С чистой совестью Алиса налила полстакана абсента, растворила в кипятке несколько ложек сахара, все размешала и сделала большой глоток. Закрыла глаза. О-о… Как же хорошо… По телу разлилось тепло, перегнавшее алкоголь в блаженство — ей стало так легко, что тело воспарило. Алиса открыла глаза и обнаружила себя над диваном. Жадно глотнув еще, она взмахнула руками и сделала пару кругов по комнате.
Какой же кайф!
Ни паники, ни страха, ни жуткой неуверенности.
Алиса залпом допила стакан, плюхнулась на диван, попрыгала на нем, каждый раз высоко взлетая в воздух (удивительное ощущение!), завела Бонни Тайлер и приступила к сборам. К десяти она была в полном боевом снаряжении, с уложенными, как у Бриджит Бардо, волосами, и оставшиеся до прибытия транспорта полчаса провела в веселой компании абсента. Странный напиток! Она не пьянела — просто становилась все веселее и веселее. Может, это иллюзия, а на самом деле она уже давно спит с одним кое-как накрашенным глазом где-нибудь между обеденным столом и камином?
И тут часы пробили ровно половину одиннадцатого. В письме, отправленном вместе с платьем, было написано: «С последним ударом маятника выходите на улицу. Вас ждут».
Алиса спешно задула свечу, на всякий случай залила ее чаем и выбежала во двор. Прямо напротив входа стоял самый настоящий черный козел с отполированными рогами!
— Минутку! — взвизгнула Алиса и бросилась назад.
Схватила бутылку абсента, что-то перевернула на обратном пути, выскочила на улицу, а дверь за ней с грохотом захлопнулась, и замок — сам! — повернулся на три оборота. Волшебная ночь! Погода, правда, была не праздничная — низко висели серые днем и черные ночью унылые облака, что уже сутки предвещали дождь, но так и не разродились — воздух был по-летнему тяжелый, предгрозовой, отчего на секунду захотелось все бросить и спрятаться в уютной теплой спальне.
Но Алиса храбро подошла к козлу, сказала зачем-то: «Я — Алиса», и провела рукой по его спине. Шерсть казалась ухоженной, гладкой, но посредине было нечто странное. Алиса схватилась за это и чуть не подпрыгнула — в руке у нее оказался клок шерсти. В ужасе она уставилась на кусок козлиной шкуры, и поняла — это не шкура, а… шаль. Черная кашемировая шаль. Алиса накинула ее на плечи, осмотрела козла, вспомнила, что в каком-то кино говорили — сидеть амазонкой совершенно невыносимо, и устроилась на спине животного по-мужски, что тоже, если уж честно, было не особенно удобно, и сказала: поехали!
Она чуть было не разразилась глупым пьяным хохотом, представив, как козел помчится галопом, но тот лишь ударил копытом, оттолкнулся от земли и взмыл ввысь. Плавно и осторожно, словно понимал — наездница из Алисы никакая. Несколько метров они плыли над самой землей — Алиса даже ощутила росу на траве, но вот козел сделал рывок, и они поднялись на уровень второго этажа. Зачарованная Алиса с трудом сдерживала биение сердца — все это с ней впервые! — и лишь время от времени глотала по капле абсента, чтобы не рухнуть от переполнявших ее чувств.
Тем временем козел поднялся над верхушками деревьев и смело набирал высоту — они нырнули в облака, пробрались сквозь влажные тучи, и тут Алиса не удержалась — смачно и громко выругалась: над облаками висела яркая луна, а небо было чистое — как умытое! Козел резво двинулся вперед, и Алиса уже не боялась, потому что не было никакой земли, не было ничего — ни дома, ни прошлой жизни, ни высоты над уровнем моря… Были звезды, была Луна, был ветер, и шаль развевалась, и шерсть у козла была теплая и уютная — руки в ней не мерзли, и еще Алиса, кажется, кричала, как дура: «Я королева мира!» И она точно знала: что бы ни случилось, как бы все ни обернулось — эта ночь стоит пяти таких жизней, что у нее была раньше!
Они мчались навстречу горизонту — иногда козел нырял в облака, и Алиса видела внизу города, но лишь на мгновение, а скоро Алиса услышала свист и заметила — они не одни, мимо несутся ведьмы на метлах, на свиньях, некоторые — вот это да! — в ступах, и поднялся такой шум, такой гвалт, что Алиса уже не разбирала дороги, и только уворачивалась от лихих наездниц, и держала шаль покрепче — чтобы не улетела. Бутылку она уже давно потеряла, надеясь, что та не свалилась кому-нибудь на голову.
И наконец…
Из темноты, тишины и безграничного пустого неба показалась Лысая гора. Чудилось, там происходит битва — горели костры, слышались крики и шум, взрывались петарды, рассыпались золотом фейерверки… Но главное — над горой кружили ведьмы. Сотни, а может, и тысячи — издалека они выглядели как мухи, крошечные и черные, и зрелище это и притягивало, и ужасало.
Козел словно почувствовал замешательство Алисы (или был вышколен нарочно для новичков) — замедлил ход и снизился, опустив копыта в облака. С воздуха гора казалась огромной — и, действительно, лысой: кое-где она обросла кустарником, торчали два-три жалких, распластавшихся по земле деревца, — и все, только трава и камни. Козел облетел гору кругом, и Алиса с удивлением обнаружила ворота — огненные, метров пять высотой. Будто согнули два дерева, переплели ветви и подожгли — только горели они на удивление долго.
Животина приземлилась, топнула ногой, подгоняя Алису — та спешилась и не успела вернуть шаль, как козел рванул ввысь и в одно мгновение скрылся из глаз.
Перед входом намечалась толкучка — ведьмы суетились, пытались с ног до головы осмотреть чужие наряды, поправляли макияж и спешили пройти через ворота. Алиса тоже рванула вперед, но ее толкнули, она споткнулась и чуть было не наступила на собственную юбку — отчего легкий шифон непременно бы порвался. В ярости она обернулась и приготовилась отчитать хама, но лишь открыла рот и промямлила нечто несусветное. Это был мужчина! Демон! Настоящий, взаправдашний демон!
Как круглая дура, Алиса растянула губы в неестественной улыбке, пропищала «ничего-ничего» и густо покраснела.
Потому что немедленно вспомнила, как была влюблена в «Демона» Врубеля — в двух экземплярах: на картине и в сборнике Лермонтова, на иллюстрации, где коварный обольститель Демон целует страстную Тамару, забирает ее душу, и все это было так красиво — и косы Тамары, и грива Демона, что она даже осторожно вытащила лист из книги и хранила его у себя в секретере — потому что ни до, ни после не встречала ничего более сексуального.
