Рози Томас - Чужие браки
Нина продолжала говорить. Она рассказала Гордону о тех мелочах, которые составляли их с Ричардом повседневную жизнь, и Гордону нравилась ее манера рассказывать — как будто она рисует на холсте картину. Нина описала свой лондонский дом, и Гордон вспомнил, что когда-то читал в архитектурном журнале о переделке интерьера этого здания. Это произвело на него большое впечатление. Гордон чувствовал, как каждую секунду открывает для себя новую Нину, совсем не такую, какой представлял ее себе, не будучи близко знаком с этой женщиной. Гордон опять засыпал, и как ни боролся с этим, на несколько секунд он все же отключился. Очнувшись, Гордон поймал себя на том, что ему кажется, будто он знает Нину очень хорошо, даже лучше, чем Вики.
Нина увидела, что Гордон задремал. Она говорила, глядя ему в лицо, и видела, как напрягались мускулы его лица, когда он вдруг просыпался, как приоткрывался его рот и становилось ровным дыхание, когда Гордон опять начинал дремать. Нина погасила свет. Засыпая окончательно, Гордон положил руку ей на бедро, и Нина подумала, что наверняка точно также он засыпает и со своей женой.
Проснувшись утром, Нина обнаружила, что вчерашнее чувство легкости не исчезло. В комнате было темно из-за закрытых ставен, но Нина могла различить черты спящего рядом Гордона. Она вспомнила прошедшую ночь и почувствовала себя по-прежнему счастливой, хорошо понимая одновременно, что сегодня для них настало время столкнуться с трудностями дня. Нина лежала молча, пристально глядя на Гордона и, пытаясь запомнить очертания губ, брови, веки Гордона, чтобы вызвать их вновь в своей памяти, когда его уже не будет рядом. Почувствовав взгляд Нины, Гордон зашевелился, открыл глаза и тут же посмотрел на часы.
— Двадцать минут восьмого, — подсказала ему Нина. Для нее это было слишком рано.
Гордон сел.
— Уже? Так поздно? Я должен идти.
— Обязательно? — спросила Нина.
Она представляла себе, что они позавтракают вместе и уже придумала, что положит на поднос, который принесет наверх.
— Да. Мне нужно быть на месте в восемь тридцать, — Гордон подумал о том, как приедет домой, примет горячий душ и быстренько опять вскочит в машину и помчится в офис. Он протянул руку и коснулся щеки Нины. — Извини. Наверное, мне надо было уехать вчера.
— Я рада, что ты не уехал, — Нина понимала, что сейчас Гордон встанет и уйдет. — Я рада, что ты был со мной. Когда я проснулась, то почувствовала себя счастливой. Я лежала и разглядывала твое лицо. Ты сделал меня счастливой, — она понимала, что говорит ему слишком много, но, подумав об этом, только улыбнулась, не желая ничего изменить.
— Все было чудесно. Жаль, что я должен ехать, — сказал Гордон.
Склонившись над Ниной, Гордон поцеловал ее и рывком поднялся с кровати. В ванной взгляд его скользнул по баночкам с кремами и флаконам с лосьонами, стоящим на стеклянных полках. Гордон старался не смотреть на себя в зеркало.
Нина лежала, откинувшись на подушки. Гордон взял со стула белье и начал одеваться. Он чувствовал себя неловко, стоя перед Ниной в носках и нижнем белье. Одевшись, Гордон остановился в ногах кровати. Откинув одеяло, Нина встала. Увидев вновь перед собой ее обнаженное тело, Гордон почувствовал желание толкнуть ее обратно на кровать. Нина надела полосатый купальный халат, туго запахнула его и завязала пояс. Она подошла к Гордону, и он обнял ее, наслаждаясь теплом ее тела.
— Спасибо, — сказал он.
Она едва заметно пожала плечами. Она не нуждалась сейчас в благодарности, скорее в том, чтобы ее приободрили.
— Я позвоню тебе, — сказал Гордон, прекрасно понимая, что этого мало.
— Да, — кивнула Нина.
Гордон поцеловал ее в лоб.
Нина проводила его до двери спальни. Ей даже не пришло в голову спуститься вместе с ним к входной двери. Пройдя по полутемному дому, Гордон вышел на улицу.
Еще только-только рассвело, и Аллея Декана была пуста. Напротив, через лужайку, Гордон увидел фургон строителей и немедленно повернул за угол. Было приятно вновь очутиться в тепле, забравшись в машину.
Гордон проехал по одной из маленьких улочек, пересекавших улицу, на которой находилась больница. Вроде бы никто из знакомых его не видел. Если он сможет незамеченным добраться до дома, то можно чувствовать себя в безопасности. Он послушал по радио дорожную сводку и прогноз погоды, но услышанное тут же вылетело из головы. Прогноз сменился концертом рок-музыки. Гордон обнаружил, что на губах его играет улыбка, а руки отбивают такт на рулевом колесе.
На его пути было еще одно опасное место. Свернув к дому, Гордон оглядел дорожку. Никого не было. Новенький «мерседес» его соседей был припаркован на подъездной дорожке, чтобы каждый мог полюбоваться. Окна их дома были зашторены. Все. Больше некому было заметить, что он не ночевал дома. Гордон повернул к своему дому. Все было в порядке. Гордон запер машину и медленно, почти крадучись, прошел в задний дворик. Он решил войти через черный ход.
В кухне было тепло и тихо. Послышался шорох, и, ласково мяукая, появилась кошка Элис. Она потерлась о ноги Гордона. Кончиками пальцев Гордон потер подбородок. У него было пятнадцать минут. Как раз достаточно, чтобы принять душ, побриться и даже выпить чашечку кофе.
Тихонько насвистывая, Гордон поставил чайник на огонь. Приятно было видеть, что в доме ничего не изменилось, как будто и не было этой ночи.
Но несмотря на огромное облегчение, которое испытывал Гордон от сознания своей безнаказанности, мысль, что эта ночь может не повториться, что он никогда больше не окажется с Ниной в постели, была для него невыносима.
5
Весь день Нина ждала звонка Гордона Рэнсома. Она поднялась в студию и села рисовать, но только делала вид, что работает, машинально касаясь холста тонкой кисточкой.
Она ощущала одновременно слабость и тяжесть. К тому же Нина не выспалась. Иногда, вспоминая подробности их вчерашней близости, Нина улыбалась. Она даже попыталась намеренно вызвать в себе раздражение таким полусонным состоянием, но у нее ничего не получилось, единственным чувством по-прежнему оставалось полное удовлетворение. Она стала перебирать в уме всех своих знакомых женщин и пыталась представить себе, что сказала бы та или иная, если бы узнала о том, что произошло с Ниной. Ей все время представлялась смесь зависти и скептицизма в их оценках.
Сначала Нина по-прежнему чувствовала себя счастливой, в радостном предвкушении поглядывая на телефон. Но проходил час за часом, и Нинина уверенность в себе таяла. Она все чаще думала о Вики, которую так и запомнила на сносях, и об их новом ребенке, и о том, что, в сущности, не задумываясь уступила мужчине, которого едва знает. Ночь, проведенная с Гордоном, теперь, казалось, потеряла свою значимость, воспоминания утратили прелесть, в них появилось что-то болезненно-стыдное. Нина, еще секунду назад с нетерпением ждавшая звонка, теперь думала о том, что она ни за что больше не должна встречаться с Гордоном.
