Дениз Робинс - Больше чем любовь
Я согласилась с ней. И неожиданно в моей душе затеплилась новая надежда.
– Кэтлин, а почему бы и мне не поискать работу личного секретаря? – спросила я.
Она улыбнулась.
– Конечно, надо попробовать. Посмотреть объявления в газетах и обратиться в крупные агентства по найму. Ты уже достаточно долго проработала здесь и можешь получить хорошую рекомендацию. С какой скоростью ты стенографируешь? – спросила она меня. И, удовлетворившись моим ответом, произнесла: – Вполне нормально, да к тому же ты такая хорошенькая и привлекательная, и я уверена, что ты им понравишься и получишь хорошую работу.
– Как бы мне хотелось работать у какого-нибудь писателя, – сказала я. И скромно добавила: – Ты знаешь, я и сама немного пишу.
Кэтлин внимательно посмотрела на меня блестящими глазами и глубокомысленно отметила:
– Ты совсем не похожа на других – это совершенно очевидно. Зря ты тратишь время в этой конторе. Ты достойна лучшего.
– Вряд ли, это мой потолок. Дорогая, я всего лишь нищая сирота из Уимблдонского приюта.
– Все это чепуха, – продолжала Кэтлин, которая ничего обо мне не знала. – А где твой дом, душечка?
Когда она поняла, что я говорила правду, и узнала, что мне действительно негде ночевать, то пришла в ужас.
– Ты должна пожить у нас, пока не найдешь хорошего места, – сказала она. – Я сейчас позвоню маме. У нас есть свободная комната, мы живем в Гледхай-Гарденз около Бромптон-роуд. Нам принадлежит только часть дома, два верхних этажа. Тебе у нас понравится, вот увидишь.
Кэтлин говорила и говорила, не обращая внимания на мои слабые протесты. Когда мы вышли из кафе, она уже все решила. Она настояла на том, чтобы мы пошли позвонить из ближайшего телефона-автомата ее маме.
– Мама сказала, что, конечно же, ты должна пожить у нас. Она очень огорчилась, когда узнала, что у тебя нет дома.
– Но ты ведь едва меня знаешь… – проговорила я. Тут у меня перехватило горло и защипало глаза – я с трудом сдержала слезы.
Кэтлин взяла меня под руку.
– Это ничего. Мне вполне достаточно того, что я узнала о тебе, – сказала она. – Ты выглядишь такой несчастной, маленькой, бедняжка. И неудивительно. Как ужасно быть одинокой!
Так началась наша крепкая дружба. Розелинде Браун еще раз улыбнулась фортуна. В тот вечер я уже больше не была одинокой и несчастной. Уокеры оказались очень доброжелательными людьми. Миссис Уокер, небольшого роста, такая же ясноглазая, как Кэтлин, но только в очках, с таким же, как у старушки Вин, веселым и добрым характером, сразу же начала по-матерински хлопотать вокруг меня. Младшую сестру Кэтлин, которая еще училась в школе, звали Пом. Ей было около пятнадцати лет, она тоже носила очки; к ее передним зубам была прикреплена золотая проволочка для исправления прикуса. У нее были нескладные ноги и заразительный смех.
В тот вечер, приоткрыв створки своей спасительной раковины, я обнаружила, что не разучилась смеяться. Я хохотала вместе с Пом, когда мы все играли в «пьяницу» после вкуснейшего ужина, приготовленного миссис Уокер. Дом Уокеров был удобен и красив. Семья Кэтлин отличалась хорошим вкусом. После монастыря и бедного, простенького домика Вин этот прекрасно обставленный дом по-настоящему меня радовал. От Уокеров я очень много узнала об антикварной мебели и вообще об убранстве интерьера. Нельзя сказать, чтобы они были слишком богаты, но вещи у них были действительно изящные. Что-то они получили по наследству, а что-то купили на распродажах в маленьких магазинчиках на Кингз-роуд или Чёрч-стрит. Излюбленным занятием миссис Уокер было хождение по таким магазинчикам в поисках антиквариата. Она обожала Кэтлин, а Кэтлин обожала ее и Пом.
Должна признаться, что, оказавшись в этой семье, я поняла, чего я лишилась из-за безвременной кончины моих родителей и из-за того, что у меня никогда не было братьев и сестер.
Я провела в доме Уокеров не один день. Миссис Уокер и слышать не хотела о моем отъезде. Она настаивала, чтобы я осталась как минимум на месяц. Свободная комната была в моем распоряжении до возвращения ее сына Патрика из Эдинбурга, где он изучал медицину.
– Патрик надеется, закончив учебу, найти в Лондоне работу врача, живущего при больнице, – сказала миссис Уокер. – А пока он не вернется, моя дорогая, наш дом – твой дом. Позже, когда Пат приедет, мы подыщем тебе что-нибудь получше. Я уверена, что Кэтлин поможет тебе, у нее просто дар подыскивать квартиры и места работы. Ты же знаешь, скоро она начнет работать в очень хорошем месте, у знаменитого писателя по фамилии Фозерджилл.
Да, я знала об этом. И была очень рада за Кэтлин, а еще больше рада, что она нашла себе временную работу в Сити, а иначе я бы никогда не познакомилась с ней.
Этот месяц, проведенный в доме Уокеров, был для меня радостным и интересным. Мне никогда не надоедало рассматривать сокровища миссис Уокер и слушать ее рассказы. Скоро я научилась различать современную и старинную мебель, восхищаться бюро времен королевы Анны и столиком эпохи Вильгельма и Марии или высоким комодом, который раньше принадлежал мистеру Уокеру, а также очаровательным шкафчиком времен короля Якова I, стоявшим в моей маленькой комнате. На самом деле это была комната Патрика. Она была полна его книг – старых школьных учебников и книг по медицине. На стене – множество фотографий из колледжа (Патрик учился в Брайтон-колледже), на полке у дивана – его спортивные призы. Он занимался спортом и завоевал несколько призов по бегу, плаванию и т. д.
Уокеры обожали единственного брата и сына. Каминная полка в спальне миссис Уокер была сплошь уставлена фотографиями Патрика начиная с самого его рождения. Больше всего мне нравилась та, что стояла на столе в гостиной.
Это был студийный портрет, выполненный в Эдинбурге, сказала мать Патрика. У него было честное, открытое лицо с такими же, как у Кэтлин, веселыми глазами и такими же красивыми зубами. Похоже, он обладал чувством юмора, и, по их словам, так оно и было. Никто не скучал рядом с Патом.
– Он тебе понравится, а ты – ему, – как-то вечером сказала миссис Уокер.
А Кэтлин добавила:
– Ничего удивительного, мамочка, посмотри на нее, ты когда-нибудь видела такие глаза и ресницы?
Миссис Уокер ответила, что, конечно, нет, а Пом, которая по-детски обожала меня, оторвалась от своего домашнего задания и заявила:
– Я считаю, что Розелинда ослепительно, безмерно, необычайно красива, так я и написала Пату.
– О Боже! – воскликнула я, не выдержав этого восторга. – Но это же все неправда. Пом, ты ошибаешься! Я ведь самая обыкновенная!
– Не спорьте, – вставила Кэтлин. – Роза, ты сама знаешь, что это совсем не так…
