Элизабет Адлер - Истинные звезды
— Опять с опозданием, Каролина! — раздался голос Яцинсии Майклз, которая с улыбкой смотрела на нее. Каролина постоянно опаздывала, но была в магазине настолько незаменима, что миссис Майклз прощала ей практически все, не говоря уже о том, что сделала Каролине тридцатипятипроцентную скидку на одежду из своего магазина. Каролина хоть и не была такой высокой, как настоящая манекенщица, но у нее был свой стиль. Она умела носить все самое модное с таким шиком, что заставляла верить клиентов магазина, что и они тоже смогут выглядеть отлично в этой одежде. Каролина умудрялась убеждать клиентов примерить платья, которые при других обстоятельствах они бы немедленно отвергли как «трудные» в носке. Она показывала им, как именно они должны носить такие платья, подбирая к ним подходящий пояс, бусы, серьги и туфли. Каролина настолько меняла их представления об одежде и сводила на нет их опасения, что, уходя из «Моди», они лучились обретенной уверенностью в себе, чувствуя полнейшую гармонию с окружающим миром.
— Извините, миссис Майклз, этого больше не повторится, — ответила Каролина, тоже улыбаясь, поскольку они обе знали, что она обязательно опоздает снова, и, может быть, не позже, чем завтра.
Каролина с самого начала влюбилась в «Моди». Ей нравилась суета в магазине, она получала удовольствие от общения с покупателями, многие из которых стали ее друзьями. Она любила шикарную, немного театральную обстановку магазина, оборудованного по самому последнему слову техники, с металлическими полками и прожекторами, которые подсвечивали разноцветные туфли, свитера и украшения, как если бы они были экспонатами постоянно меняющейся выставки. На длинных металлических палках висела одежда от Азадины Алаи, яркие очаровательные платья от Унгаро и Сопрани и совершенно необыкновенная коллекция одежды самых модных модельеров Японии — одежда, дожидающаяся Золушки, чтобы превратить ее по мановению волшебной палочки в модно одетую даму. Но у Каролины была очень хорошая деловая хватка, и ее иногда беспокоило, что, несмотря на успех «Моди», магазин не приносил дохода. Он работал на «холостом ходу», не в убытке, но и без прибыли, что совершенно устраивало миссис Майклз. Этот магазин был для нее хобби — маленькой слабостью, небольшой собственностью, совершенно не имеющей ничего общего с ее богатым мужем и его международными деловыми связями. Благодаря магазину миссис Майклз чувствовала себя нужной и счастливой, а престиж был просто огромным. И уж конечно, она была знакома со всем Лондоном. Миссис Майклз ездила по всему миру, посещая демонстрации мод, от Парижа до Милана, от Токио до Нью-Йорка, где ее встречали с распростертыми объятиями и угощали лучшим шампанским. Она не желала ничего большего, и это мучило Каролину. Бизнес должен приносить деньги, иначе это просто трата времени. Имея нюх в бизнесе, Каролина видела множество возможностей расширить «Моди», сделать магазину международное имя и добиться всеобщего признания. Но ее идеи никого не интересовали, для большинства людей она была еще одной хорошо воспитанной, привлекательной девушкой, которая коротала время, работая в магазине, до тех пор пока не встретит «подходящую партию» и не выйдет замуж.
Ее отец, конечно же, был прав — она не могла оставаться в «Моди». Нельзя было винить его за то, что он постоянно ворчал, резонно полагая, что потратил все эти деньги на ее образование не для того, чтобы она работала простой продавщицей. А получилось, что она в свои двадцать четыре года, закончив хорошую английскую школу и имея степень бакалавра Кембриджа по истории искусств, а также отучившись на курсах по бизнесу, теряла время, как выразился ее отец, в каком-то легкомысленном магазине на Саус Молтон-стрит. Но дело было в том, что все ее знания, которые она получила, не смогли дать ей то, что она действительно хотела делать, хотя сама не слишком ясно представляла себе, что хотела.
Итак, ей было двадцать четыре года, она являлась единственной дочерью в шотландской семье с хорошими связями, но не очень богатой, владевшей небольшим замком с готическими башнями, расположенным на незащищенном от ветра озере в Хайлендзе, и еще — поскольку ее дед был настолько глуп, что продал большой двухэтажный дом в отличном районе Лондона Белгрейве пятьдесят лет назад, чтобы расплатиться по своим карточным долгам, — небольшой квартирой рядом со Слоан-сквер. Ее отец постоянно жаловался на то, что, если бы его папаша не продал дом в Белгрейве, сейчас его можно было бы продать не меньше, чем за миллион, и они смогли бы жить в роскоши до конца своих дней. Но Каролине не было дела до его жалоб, и она уверенно смотрела в будущее, ожидая, что ждет ее впереди или, во всяком случае, чего она сама сможет добиться в этой жизни. И уж конечно, никто не придет и не скажет: «Вот, пожалуйста, все, о чем ты мечтала, находится здесь, на блюдечке с золотой каемочкой. Бери, Каролина».
В школе она выделялась неординарными способностями и желанием усердно выполнять любую работу, лишь бы она ее интересовала. Например, драмкружок. Она знала, что у нее нет актерского таланта, она не умела ни петь, ни танцевать, равно как не могла шить костюмы и рисовать декорации, хотя ей нравилось возиться с краской, но она всегда забывала вымыть кисточки и убрать за собой.
Но у нее было одно поразительное качество — она могла любой хаос превратить в порядок. Каролина была прирожденным организатором.
Только Каролина могла провести первые собрания школьного драмкружка, только она принимала окончательное решение, какую пьесу они будут ставить. Только Каролина искала сценарии и добивалась разрешения автора, только она могла разнять ссорящихся претендентов на ведущие роли и только Каролина могла добиться, чтобы спектакль состоялся. Она составляла графики репетиций, уговаривала девочек оставить уютное тепло гостиной и телевизионную передачу «Лучшие песни недели», заставляя их вместо этого красить, шить или играть на пианино для крупных, неуклюжих хористок, учившихся танцевать.
Иногда она с тоской думала, что ей стоило пойти учиться в Королевскую академию драматического искусства или Драматическую школу Гайлдхолл, но разве можно было выучиться на продюсера для бродвейских театров — а именно им она и хотела стать. В конце концов она поступила в Кембридж на факультет истории искусств.
Годы, проведенные в Кембридже, были веселыми, но и наполненными учебой и общественной работой. Она была в числе многих, желающих помочь в спектаклях, которые ежегодно ставились драмкружком колледжа, не говоря уже о том, что была среди самых первых активистов в организации и проведении самого большого праздника — Майского бала.
