Натали Андерсон - Прекрасный наглец
Одна его рука обхватила ее затылок, а другая крепко сжала ягодицы. Он легко приподнял ее, сделал несколько шагов и прижал к стенке. И все это время он не отрывал от нее своих губ.
— Ах, значит, ты голоден? — второй раз с вызовом спросила она, когда он оторвался от нее и поставил ее на пол.
— Да. Ужасно.
Она почувствовала, как сильно он дрожит от нетерпения.
— А я еще больше.
Он яростно дернул ее за платье.
— Сними его, а то я боюсь, что если буду делать это сам, то просто разорву его в клочья.
И когда платье уже лежало на полу, она встала возле стенки, раздвинув ноги и слегка откинувшись назад, стараясь облегчить Блейку задачу. Ей хотелось лишь одного: чтобы Блейк поскорее овладел ею. Прямо сейчас. Однако он почему-то медлил и лишь дразнил ее нежными поцелуями, а ей хотелось безумства, страсти, чуть ли не грубости! И хотя она была на высоких каблуках и тянулась вверх, стараясь занять удобную позицию, чтобы он мог войти в нее, у нее ничего не получалось! И когда она, постанывая от возбуждения, уже хотела попросить его использовать по назначению самую выдающуюся сейчас часть его тела, он сжалился над ней и приподнял, обхватив руками ее ягодицы.
Келли так энергично двигалась в объятиях Блейка, что еще неизвестно, кто из них двоих владел инициативой в этой ситуации. И неважно, что он даже не снял еще ни пиджак, ни брюки, главное, что их тела наконец соединились. И каким пленительным ни представлялся Келли этот момент, он оказался в сотни раз слаще.
— Я хочу тебя, хочу тебя! — потеряв самообладание и всякое представление о реальности, шептала Келли, царапая ему спину сквозь ткань пиджака. — Еще, еще, мало, мало, еще...
Ее тело содрогалось в любовных конвульсиях, волна за волной.
— Да, да... О боже, как хорошо!
Сердце билось так, словно пыталось выскочить из груди, воздуха не хватало, а ощущение восторга с каждым мгновением становилось все острее, полнее и... невыносимее, пока не достигло пика.
Келли привел в чувство ее собственный крик. Но ей не было ни капельки стыдно, наоборот, она впервые почувствовала себя настоящей женщиной, любящей и любимой.
Когда Блейк осторожно опустил ее вниз, ей пришлось ухватиться за него, ноги были такие слабые, что не держали ее.
Дождавшись, когда Келли немного пришла в себя, Блейк быстро разделся и, подхватив ее на руки, отнес на постель.
Минут пятнадцать-двадцать он тревожил ее тело ласковыми, короткими поцелуями, а потом желание вновь овладело обоими.
— Как прекрасны твои груди! — шептал Блейк, лаская и дразня рукой нежную плоть между ног жены.
Келли на всякий случай решила проверить, каково состояние мужа, и ее ожидал приятный сюрприз. Можно было подумать, будто Блейк долгое время воздерживался, таким сильным оказалось его желание.
— Да ты, я вижу, во всеоружии, мой милый, — воскликнула Келли, — придется мне принять твой вызов.
На следующее утро после свадьбы Блейк разбудил жену и снова ею овладел. Горячо, страстно, нежно... Он даже не мог представить теперь, что сможет когда-нибудь ею насытиться. Она была такой соблазнительной, такой желанной, что просто сводила его с ума.
Теперь у него появилась семья, и эта мысль приводила его в трепет. Конечно, это был брак по расчету, но главное, он поступил правильно, настояв на своем. До чего же хорошо им обоим было в постели! Та ночь перед бракосочетанием, когда Келли отказалась ночевать вместе с ним, стала для него сущей пыткой.
— Ты не знаешь, где моя зубная щетка? — спросила Келли, собираясь встать. — Кажется, я оставила ее наверху, в своей вчерашней спальне.
— Я схожу.
Беспокоясь о том, что она, возможно, плохо себя чувствует, Блейк поспешил наверх, в ее спальню, вернее, в небольшую ванную комнату рядом с ней. На полочке, рядом с зубной пастой, он увидел большой стакан, наполненный... Не может быть, он наверняка ошибается. Блейк поднял стакан, чтобы разглядеть его поближе. Нет, все верно. Две дюжины тестов на беременность, в маленьких квадратиках которых проглядывали голубые полоски.
Блейк повернулся, услышав за спиной тихий звук шагов. В дверном проеме стояла Келли. Щеки ее вспыхнули, когда она поняла, чем занимается муж.
Он снова взглянул на полку и увидел еще пять упаковок с тестами. В каждой упаковке по две штуки. Какого черта ей понадобилось такое количество? Что происходит?
— Зачем тебе нужно столько тестов? Неужели в качестве доказательства тебе недостаточно утренней тошноты?
В глазах ее вспыхнул гнев и мелькнуло то отчаяние, которое она всегда пыталась спрятать от посторонних.
— Я говорила тебе, Блейк. Эта беременность — чудо. И я не могла поверить в нее. Я вставала каждое утро и делала тест, желая убедиться, что ошибки нет.
Келли выхватила стакан из его рук и поставила его обратно на полку.
— Меня не волнует, если ты посчитаешь меня невротичкой. — Она вздохнула покорно и печально.
И вдруг будто чья-то жестокая рука больно сжала сердце Блейка. Он внезапно почувствовал, что стал бессильным, как тряпочная кукла.
— Но я думал, что ты будешь наслаждаться беременностью.
— Я тоже так думала. — В ее карих глазах вспыхнула надежда. — Я хотела бы наслаждаться, но потом поняла, что не смогу расслабиться до тех пор, пока не пройдет тридцать пять недель и ребенок не станет достаточно большим.
Блейку захотелось обнять ее, сказать успокаивающие слова. Но ведь он тоже не всесилен. Оставалось надеяться лишь на судьбу. Это было не лучшее ощущение. Блейк не любил, когда что-то выходило из-под его контроля.
— Я не считаю тебя невротичкой. — Скорее всего, невротиком был он, с его стремлением к тотальному контролю. Он провел рукой по ее золотистым волосам. — Я знаю, ты справишься.
Блейк даже не представлял, насколько он беспокоился о ней. Боже, как же ему хотелось, чтобы все закончилось хорошо, но он понятия не имел, как это сделать. Однако он знал один способ, как ей помочь, как отвлечь ее мысли от того, над чем они оба были не властны. Он наклонился и поцеловал ее.
После обеда Блейк отправился в офис. Ему сейчас необходимо было довести до конца свою работу; еще немного — и соглашение, по поводу которого он ездил в США, будет готово. А успех в этом деле сулил ему большой куш!
Когда Блейк вернулся домой, он направился прямо на кухню, из которой раздавались какие-то громкие звуки — звяканье посуды, стук кастрюль и, черт возьми, беспрерывные ругательства.
Он остановился в дверях, удивленно заморгав при виде открывшегося его взору зрелища. Банки, склянки, кастрюли, тарелки и прочая кухонная утварь были вытащены из шкафов и беспорядочно разбросаны по всей кухне.
