Галина Артемьева - Колодезь с черной водой
– Главное: не привыкать! – воскликнул Иван, набрасываясь на долгожданные деликатесы.
– Как мне повезло сегодня! Какой у меня едок замечательный появился! – сияла мама.
И Люша почему-то думала, что ей повезло. Странный день. Столько всего. И такого ужаса. А она сидит дома и чувствует, что ей повезло. Ну – бывают такие особенные дни. Главное – не привыкать. Правильно сказал Иван!
* * *Потом они распрощались. Маме пора было домой, вот-вот ученик должен был подойти. Иван вызвался ее подвезти. В три у него начинался консультационный прием пациентов.
– Я позвоню, – целуя дочку на прощание, пообещала мама.
– И я вечером позвоню, после девяти. Про состояние Алексея будет известно. Ну и вообще. Можно? – спросил Иван.
– Нужно! – уверенно припечатала мама.
– Конечно, можно, я ждать буду, – поддержала Люша.
* * *Мама позвонила через десять минут. Люша еще и со стола убрать не успела.
– Я дома! Он меня довез, – возбужденно заговорила мама. – Очень прошу тебя: приглядись и не фыркай! Ты поняла?
– Ма-ам! Ну что ты в самом деле! Мне работать надо! Ну, случайная встреча. Ну, сосед. Дальше что?
– Я тут недавно слышала фразу. Она мне очень понравилась. Вот: жизнь – это океан ветвящихся возможностей. Понимаешь? Возможностей много! Океан! Только надо свою увидеть и не упустить. – Виктория Александровна уже отчетливо видела цель и не видела препятствий к ее достижению.
– Мамочка, мне уже хватило тех ветвящихся возможностей, которые меня поимели по полной программе. Давай не будем. Ладно? – взмолилась Люша.
– Давай будем! – постановила мамуля, отправляясь натаскивать очередного ученика на сдачу ЕГЭ.
Ты ведь тоже любишь вечера?
Иван позвонил, когда Люша только-только уложила детей.
– Ну ты как? Показать тебе собачку? Я после работы заехал, забрал его, не узнаешь!
– Покажи, – шепотом отозвалась Люша. – Только он лаять не будет? Моих бы не разбудить.
– Он молчаливый, – тоже шепотом отозвался Иван. – Вообще не лает.
Люди всегда начинают шептать в трубку, если с ними говоришь тихо. Рефлекс такой.
– Спускайтесь, – велела Люша, – я дверь открываю.
Собака была просто неузнаваема. Выкупана, подстрижена. Пес и сам осознавал, что хорош собой, и смотрел гордо и радостно. Ребра только у гордеца сильно выступали: явно голодал последнее время.
– Знакомься, – представил Иван, – зовут его Парнас и там еще много чего, он породистый. А мы с ним договорились, что звать я его буду Парень. Да, Парень?
Парень радостно завилял хвостом.
– Как ты узнал? – удивилась Люша.
– Это не я, подруга моя. У Парня чип, а если чип, всю информацию о нем можно узнать. Вот я пока работал, все о нем и выяснили. Он сам-то – мужчина в полном расцвете сил. Ему три года всего. А вот хозяйке его лет было немало. Ну, обычная история: хозяйки не стало, Парня на улицу выгнали. Сирота он.
– Был сирота, – сказала Люша, – а теперь у него есть ты. И я, если что.
– Это точно! Он ведь натерпелся. Да и жить ему оставалось… не знаю сколько. Но тут ездят всякие: увидят собаку бесхозную, убивают. Укол – и нет собаки. Или отраву какую дадут сожрать.
– Повезло ему, – сказала Люша.
Парень, понимая, что речь идет о нем, вилял и вилял хвостом.
– Пойдем, накормлю тебя, ты ужинал после работы? – предложила она гостю.
– Представь себе, нет, от ужина не откажусь. Но потом – я твой должник, потом я буду всех вас угощать: тебя, маму твою, ребят.
– На нас не напасешься, – отмахнулась Люша. – Ты и не думай. Вот, ешь. Котлеты опять. Борщ еще остался. Будешь?
– Обязательно! Со сметаной!
– Как ты думаешь, если Парню дать котлету, ему не повредит?
– Уверен, что он будет счастлив.
Парень хрумкнул, сглотнул – и нет котлеты.
– Его надо моим детям показывать, как едят хорошие люди, – сказала Люша.
– И хорошие собаки, – поддержал Иван.
– Что с ребенком, ты узнавал? – спросила Люша.
– Ясное дело. Я им и номер полиса продиктовал, и все данные. Не раз созванивались. Лечат его. Он тяжелый. Но все усилия будут приложены.
– Знаешь, что мама моя сказала? Я веселилась. Говорит, собачку, Люшенька, мы не возьмем, от собачки зараза деткам, глисты. Нам ведь теперь о трех детках заботиться придется. Сказала, как о само собой разумеющемся деле, представь, – похвасталась Люша.
– Мама у тебя суперская, – подтвердил Иван. – Только давай сейчас не говорить о том, кто ребенка будет воспитывать. Во-первых, пусть он поправится. Его жизнь на волоске сейчас… А во-вторых, я вообще-то хочу усыновить этого ребенка. У тебя двое. А у меня – никого. Понимаешь?
– Давай отложим разговор. День такой был… длинный. Столько всего. Главное, чтоб ребенок жил и был здоров. Остальное решится как-нибудь, – попросила Люша.
– Да, спать пора. У меня завтра операционный день. С раннего утра. Ты сова или жаворонок? – Иван встал из-за стола и стал собирать тарелки.
– Ты оставь, я завтра с утра все уберу, сил сейчас нет, – махнула Люша рукой. – Я была сова, а теперь я медведь-шатун. Я спала бы и спала, а мне не дают. Особенно с утра. Люблю подольше поспать, а не получается никак. А ты?
– Я – супержаворонок. Легко встаю в пять утра. Но и лечь люблю не позже десяти. Если только не летом. Летом темнеет поздно. Пока свет, я могу и не спать.
– А я люблю вечера. Так хорошо: день прошел, все дела переделаны, на душе покой, можно помечтать… – вздохнула Люша.
Иван улыбнулся и пропел тихонько:
Вечер бродит по лесным дорожкам,
Ты ведь тоже любишь вечера…
Хорошо пропел, задушевно. Так бы и слушать, слушать. Но время жизни у Люши сейчас другое: не до песен.
– Спокойной ночи, малыши, – сказала она.
И малыши – Иван с Парнем – отправились к себе на восьмой этаж.
* * *В очередной рабочий день Иван, как обычно, вышел на балкон разобраться с погодой. Из подъезда торопливо выскочила женщина с двумя ребятами. Опять, как и в прошлый раз, тащила она в одной руке школьный рюкзак, в другой – набитый чем-то пластиковый пакет и объемную женскую сумку. Люша с сыном и дочкой. Бегут и еще переговариваются о чем-то.
– Надо было их довезти, – подумал Иван. – Каждое утро она с этими сумками.
Но и его утро уже не было пустым и одиноким: он пробежался с Парнем, купил ему в ларьке еды. Времени на все оказалось впритык. Когда заботишься о ком-то, минуты бегут с огромной скоростью.
Любимое дело
– Иван Юрьевич! Мы приехали. Мы готовы.
Две фигурки встали при его приближении. Мать и дочь. Мать – непростой персонаж, волнуется, психует, трясется, но делает вид, что бодрится. Хотя пора бы уже привыкнуть: столько лет они периодически встречаются.
