Кэтрин Стоун - Близнецы
К половине шестого вечера Эллиот все еще не вернулся, а шторм усиливался. Вдали серо-зеленые волны Атлантического океана яростно поднимались столбом, потоки дождя смешивались с океанскими солеными водами. Картина казалась драматичной, состоявшей из сотни оттенков серого цвета. Когда-нибудь Джейсон вспомнит увиденное и, сидя за мольбертом, запечатлеет на полотне этот властный гнев природы.
Но сегодня Джейсон испытывал слишком большое нетерпение и слишком сильное беспокойство. Где отец? Он находился где-то в Саутгемптоне, потому что дом был открыт на выходные дни, а на кухне стояла грязная кофейная кружка. Но где? Обычно Эллиот предпочитал проводить время в Уиндермире. Он уходил из дома только в клуб, чтобы поиграть в теннис или поужинать.
Или чтобы поплавать на яхте. Но Эллиот не стал бы плавать на яхте сегодня, хотя и любил рисковать.
На море было не просто рискованно, а очень опасно. Никто не стал бы плавать на яхте сегодня. Но что, если Эллиот ушел в море задолго до шторма? Тогда день казался просто ветреным – и только. Отличный день для плавания в океане…
Джейсон не знал, когда и как начался шторм. Погода была ясной до того момента, как он приехал на Лонг-Айленд.
Джейсон хотел позвонить в «Яхт-клуб залива Пеконик», и в гольф-клуб «Шиннекок», и даже в кабинет Эллиота в Манхэттене, на случай если из-за ненастья тот вернулся на работу. Но Джейсон не мог прочитать телефонную книгу. Он понятия не имел, как пользоваться телефонным аппаратом. Его поразительная память помогла ему запомнить определенный порядок цифр, но сможет ли он провести аналогию между телефонными кнопками и заученными числами?
Джейсон верил в то, что сможет. В последние несколько месяцев, почувствовав уверенность, которую ему придавала живопись, он начал замечать числа – на банкнотах, на придорожных знаках, над выходами к самолетам в аэропорту, на кассовых аппаратах и квитанциях, – и эти числа имели смысл! Джейсону было необходимо, чтобы кто-то проверил его, помог удостовериться в правильности понимания этих цифр. Эллиот поможет ему. Этим летом он его научит, как пользоваться числами, как набирать телефонный номер…
«Если бы я только умел водить машину, – думал Джейсон. – Я бы поехал в яхт-клуб, и в «Шиннекок», и в Манхэттен, и я бы нашел его».
Джейсон не умел водить машину, но он планировал летом научиться и этому. Если бы только он умел читать числа, он бы смог прочитать знаки ограничения скорости и показатели автомобильного спидометра. И он уже выучил значение – просто путем наблюдения – красного восьмиугольного знака и желтого треугольного, и… если кто-нибудь прочитает ему правила вождения и если ему разрешат сдать экзамены устно, тогда он сможет водить машину. А разве не сможет?
Может быть, даже этим летом, но не сегодня, не сейчас. Сейчас Джейсон не мог ни набрать телефонный номер, ни водить машину. Ему оставалось только ждать – с отчаянием, разочарованием, словно в ловушке, – ощущая себя несчастным и охваченным знакомым чувством беспомощности и зависимости.
Джейсон услышал звук сирен вдалеке. Он открыл входную дверь. Его сердце тревожно билось. Спускаясь по каменным ступенькам, Джейсон увидел полицейские машины. Сирены были вовсе не далеко, машины ехали по дорожке, ведущей от въезда в имение Уиндермир к вилле. Свист ветра, барабанная дробь дождя заглушали вой сирен.
Но никакой необходимости слышать звук сирен не было, не стоило спешить. Они всегда приносили неприятные новости. Вой сирен просто идеально подходил к бурному ненастью сегодняшнего дня – пронзительному и карающему. Вой сирен служил предостережением и сигналом.
Предупреждением о чем-то ужасном.
Сигналом того, что что-то чудесное закончилось.
Офицеры включили сирены в знак сердитого протеста против яростного шторма и против того, что он сделал с человеком, которого они все знали и уважали, с человеком, чья жизнь не была безоблачно счастливой и который после трагической потери красавицы жены считал своим единственным счастьем обожаемого сына Джейсона.
Джейсон в колледже. Он не может оказаться дома. Ему лучше не слышать вой сирен. Он не должен слышать вой сирен.
Но Джейсон был дома. И полицейские сообщили ему, стоя под дождем, что его отец мертв. И их слезы смешивались с холодными каплями дождя. Эллиот плавал на яхте в океане, когда внезапно разыгрался шторм. Он утонул в бурных волнах. Они только что обнаружили его тело. На Эллиоте был жилет безопасности.
– Но если на нем был жилет безопасности… – поспешно возразил Джейсон.
– Наверное, он получил удар в голову и упал за борт, – тихо объяснил офицер полиции. Он знал, что это правда. Он видел тело. И рану на голове.
Джейсон долго молчал, уставившись на полицейских. Его глаза выражали неверие и ужас. Они стояли молча какое-то время – офицеры полиции, принесшие ужасное, трагическое известие, и Джейсон, обожаемый сын, невинная жертва. Еще одна невинная жертва карающего шторма. И пока они стояли, молча, не шевелясь, дождь становился все сильнее, он промочил их насквозь, и было холодно, но они не чувствовали ни дождя, ни холода, потому что в душе у них была ледяная пустота.
Чарлз ехал в Уиндермир в машине через плотную завесу ливня и заставлял себя сосредоточиться на опасной, скользкой от дождя дороге и не думать о том, почему он оказался в Саутгемптоне. Чарлз не знал почему. Точно такое же чувство поспешной необходимости, из-за которого он уехал из Кении, заставило Чарлза покинуть уютную, теплую роскошь его пентхауса в Манхэттене, выйти в неистовый летний ливень и мчаться на бешеной скорости в Уиндермир к Эллиоту и Джейсону…
Приблизившись к кирпичным столбикам перед въездом в Уиндермир, Чарлз увидел стоявшие там полицейские машины из Саутгемптона. Он остановил свой автомобиль на некотором расстоянии от виллы и бросился к дому через лес, продираясь через заросшие проходы, где они с Джейсоном проводили удивительные часы в разговорах и играх. Когда Чарлз вышел из леса на изумрудно-зеленую лужайку, его одежда была насквозь мокрой и разорванной, а лицо и руки – поцарапанными.
Чарлз прищурил глаза из-за лившего стеной дождя и посмотрел на виллу, построенную в георгианском стиле. Перед входом в дом находились еще несколько полицейских машин. На пороге под дождем среди полицейских стоял Джейсон.
– Сынок, – полицейский дотронулся до плеча Джейсона, – пойдем внутрь. Должно быть, нам придется кому-то позвонить…
– Мой брат в Африке, – в оцепенении прошептал Джейсон.
«Ах да, – вспомнил офицер, – ведь есть еще один сын».
Но тот сын, темный близнец, исчез из Уиндермира. Никто в Саутгемптоне не знал почему, но ходили слухи, что Чарлз, должно быть, совершил что-то ужасное.
