Как приручить училку - Ульяна Николаевна Романова
Ему нельзя волноваться, у него возраст, гормоны и скорое прибавление в семействе.
– Эмиль Багратыч, тебе бы в тридцать седьмом цены не было с твоим талантом допросы проводить, – польстил я, когда мы подъезжали к дому Арины.
Дядька сидел за рулем, расслабленно наблюдая за дорогой, и продолжал свое темное дело: душу из меня доставал своими расспросами.
– Или в инквизиции, – добавил я, – там бы ты точно развернулся.
– Засранец, – философски вздохнул Багратыч. – Дальше-то что?
– Что? – поднял я обе брови на лоб, стараясь уйти от ответа.
– Вот и я спрашиваю – что дальше? Трахнешь ее и успокоишься?
– Да я откуда знаю? – взвыл я.
– А кто должен знать? – изумился дядя.
– А ты с какой целью интересуешься?
– Внуков хочу. И батя твой давно хочет.
– Началось, – закатил я глаза. – Может, батю того, обратно к нам, чтобы было о чем думать? А то умный такой, укатил с мамой на моря и внуков требует, а мы тут с тобой отдуваемся за всех.
– Тебе ли жаловаться, катаешься как сыр в масле!
– А вот в твое время… – протянул я, хитро на него поглядывая.
– В мое время так не выпендривались, – согласился дядька, – и не имели все, что в юбке и движется.
– Да ну? – иронично протянул я. – Думаешь, мне про твои похождения не рассказывали? Или, если ты не помнишь, значит, ничего и не было?
– Именно! – закивал Багратыч. – Не меняй тему, поганец! Что дальше с Родионовной-то?
– Погодь, щас картишки раскину, в свой волшебный шар гляну и скажу, что дальше.
– Ты спасаешь женщину из беды, взбаламутил всю мою охрану, взял отпуск!
– А тебе прям отпуска жалко, да?
– Мне женщину жалко, если ты, как обычно, попользуешься и забудешь! – отрезал Эмиль Багратыч.
– Я ее три года не видел и не забыл, – посерьезнел я.
– Гештальт?
– Багратыч, завязывай с психологией, а? Без тебя тошно. Нравится она мне, понятно? Я ради нее в эту всю чепухню вписался.
– Чтобы что? Трахнуть, потому что она единственная не дала, или по-серьезному решил? Определись.
Он пожевал губами, покосился на меня, а потом дядьку озарило:
– Ты боишься!
– Я? – ткнул я себя пальцем в грудь.
– Это нормально, – расслабился он, – бояться, что женщина, которая поселилась в сердце, тебе откажет. При мне можешь в героя не играть, лишняя бравада тут ни к чему.
Я открыл рот, закрыл и отвернулся, переваривая последние слова дядьки.
– Направо, – буркнул я, чтобы не видеть довольное лицо барина, который людей умел читать как открытую книгу.
К сожалению, меня это тоже коснулось. У меня что, на лице все написано? Даже то, в чем самому себе не признаешься?
Мы свернули направо, въехали во двор, Багратыч припарковал машину, а я выругался, потому что у подъезда, нетрезво шатаясь, стояли две клептоманки, они же училки, они же начинающая образовательная ОПГ.
– Я пошел, пока они бомжа с помойки не уперли, – хмыкнул я, выходя из машины.
И вот кто мог предугадать, что родственник мой решит с Родионовной познакомиться лично.
Момент он выбрал со всех сторон «удачный», а я не сразу заметил, что Багратыч, вместо того чтобы тихо уехать, топает за мной.
– Дамы, я вам что сказал? – гаркнул я.
Развернулся и побледнел, когда дядька с широченной улыбкой пошел на училок.
– Доброго дня, дамы, – пропел он.
– Мы и вам должны? – страдальчески уточнила Родионовна.
– Я, честное слово, не знала, что это фея любви – ваша, – приложила ладонь к груди Ольга Константиновна, пока я пытался сообразить, что мне делать.
– Дамы, я дядя Рината, можете не беспокоиться, у меня вы ничего не крали. Более того, я готов вам помочь.
– Денег, чтобы оплатить вашу помощь, нет! – хором отрезал обе, а Родионовна отлепилась от подруги, сузила глаза и пошла на Багратыча.
– Арина, домой! – встрял я. – Ольга Константиновна, вы тоже.
– Отойди, – подвинула меня Родионовна, когда я пытался перегородить ей путь.
– Вы! – нетрезво ткнула она указательным пальчиком в дядьку.
– Я, – обалдел от приветствия Багратыч.
– Ариночка, пойдем домой, – предпринял я новую попытку.
Но куда там!.. Пьяная Родионовна, к тому же в стрессе, решила вершить справедливость и налетела на обалдевшего до глубины души Багратыча, которого отчитывали последний раз в каменном веке.
– Вам не стыдно? – тоном училки в третьем поколении уточнила она. – У собственного племянника забрать все! Все!
– А-а-а… – Эмиль Багратыч крякнул от неожиданности и нехорошо покосился на меня.
– Хватило ведь совести еще сюда приехать! Зачем? Вы и так все отняли у Рината! Фирму! Оставили без крыши над головой.
– Да-а-а? – протянул дядька, даже не пытаясь вернуть глаза на место.
Так и застыл с глазами у переносицы и непередаваемым выражением лица.
– Как вы могли? Скажите честно: вам стыдно?
– Очень, – выдохнул дядька, – настолько стыдно, что я готов все вернуть. Фирму целиком. Пусть прям завтра выходит и руководит, я все подпишу.
Все, мне хана! Впереди Родионовна, сбоку Багратыч, который спал и видел, как бы на меня все дела фирмы свалить, а самому на отдых уйти, позади Москва. Бежать некуда, сам себе злобный Буратино.
Родионовна тоже притихла, явно не ожидая подобного ответа. Только Ольга Константиновна стояла с видом, словно ей в этой жизни все уже было понятно и она только что познала дзен.
А я клялся сам себе, что с этого дня больше не вру! Совсем! Никому! Даже во имя благих целей. И все это под прицелом трех укоризненных взглядов.
Арина сжала ладонью подбородок и жалобно постановила:
– Врал. А я думала, что ты изменился.
– Родионовна, изменился, честно! – заверил я, мечтая в тот момент провалиться сквозь землю. – Багратыч, Ольгу Константиновну домой… Ага…
Арина развернулась и засеменила к подъездной двери, явно желая оставить меня за пределами своей жилплощади и своей жизни.
И именно в тот момент, глядя ей вслед, я окончательно осознал, что не могу потерять эту женщину снова. Казалось, меня физически это понимание ударило по голове, да так, что звездочки замелькали перед глазами.
И плевать стало на все проблемы, кроме одной: я не дам ей сбежать от меня не поговорив.
Вообще не дам сбежать!
Краем глаза заметил, как дядька уводит Ольгу Константиновну к машине, и рванул в подъезд за Ариной, которая топотом показывала все свое негодование моим поведением.
– Арина!
– Идите в сад, сударь! – отрезала она.
– Арина, ты пьяна, я не могу оставить тебя в таком состоянии.
