Обретённая красота - Тилли Коул
Мое сердце сжалось, когда я увидел, как на ее глазах появились чертовы слезы счастья, но мне удалось улыбнуться. Я не успел подойти, потому что из динамиков грохотала рок-музыка, мне в руку всунули бутылку спиртного и усадили на стул рядом с Боуном, который вышел из задней комнаты со своим татуировочным пистолетом в руке.
«Возьмите этих чертовых шлюх!» — крикнул Большой Папа. «Пора нажраться и трахнуться! У нас новый брат!» Мой порез и рубашка были сняты, и Боун начал свободно прикрывать мои нацистские татуировки Гадесом. И с каждой минутой я все больше напивался, тату-пистолет стирал последнюю связь с моей прошлой жизнью. Самая большая чертова ошибка, которую я когда-либо совершал.
Когда я поднял глаза на Бьюти, улыбающуюся и плачущую, попивающую виски, который, как я знал, она ненавидела, вместе с Летти, Лоис и Мари, я почувствовал, что наконец-то могу дышать.
Я был чертовым палачом Аида.
И мы были дома.
Эпилог
Неделю спустя...
Красавица испустила долгое гребаное «У-у-ху!», когда мы ехали по Конгресс-авеню, подняв руки в воздух. Ее жилет, показывающий всем, кому она принадлежит, был на спине, обтягивающие черные кожаные штаны на ее длинных ногах. На ней была майка «Палач» — Вайк был прав. Это делало ее сиськи нереальными.
Люди останавливались и смотрели, когда мы проезжали мимо. Я ехал и ехал, пока впереди не показалось знакомое здание. Здание, из которого я забрал Красавицу много месяцев назад. Руки Красавицы обвились вокруг моей талии, а ее губы приблизились к моему уху, словно она читала мои чертовы мысли. «Лучшее, черт возьми, что я когда-либо делал, дорогая».
Я ухмыльнулся, зная, что это правда. Гребаная королева красоты в короне и поясе, забравшаяся на мой велосипед, изменила все.
Час спустя мы вернулись в наш дом около комплекса. В ту минуту, как я слез с велосипеда, Красавица прыгнула мне на руки, обхватила ногами мою талию — там, где они, казалось, были навсегда сцеплены — и ее губы на моих губах. Держа ее зад в своих руках, я понес ее вверх по лестнице на крыльцо, затем через парадную дверь.
Мы не продвинулись далеко, потому что, когда ее рука залезла мне в джинсы и вытащила мой уже твердый как камень член, я окончательно потерял рассудок.
Прижав ее спиной к стене, я быстро стянул ее кожаные штаны, спустив их достаточно далеко вниз по ее ногам, чтобы она могла их снять. Как всегда, моя старушка была без одежды под ними. Учитывая, сколько мы трахались, это не имело смысла. Я засунул три пальца в ее уже мокрую пизду. Голова Красавицы откинулась назад, и она застонала.
Ее рука погладила мой член. Я вытащил пальцы и оттолкнул ее руку, и одним длинным толчком всадил свой член в нее. Ее киска сжалась на моем члене, когда я вошел в нее, ее спина ударилась о стену. Красные ногти Красавицы врезались в мою спину. Она посмотрела на меня ошеломленными глазами и улыбкой на лице. Затем она наклонилась и укусила меня за мочку уха. «Это то, что ты называешь жестким, дорогая? Трахни. Меня. Жестче ».
Я застонал, прижав ее руки к стене и позволив ей, черт возьми, получить это. Рот Красавицы открылся, и ее стоны стали громче. Она всегда хотела этого жестко и быстро после того, как покаталась на моем велосипеде. Поскольку это было каждый день, мой член едва выходил из ее пизды. Я сосал ее шею, оставляя синяки на ее коже. Мне это чертовски нравилось. Показывал придуркам, заходящим в магазин и на территорию, что эта женщина моя.
«Танк...» — простонала Красавица, ее киска сжала меня сильнее. «Я кончаю...» Я наблюдал за ее лицом, видел, как ее глаза закрылись, когда ее киска сжала мой член в удушающем захвате, ее крик эхом разнесся по комнате. Этого было достаточно, чтобы мои яйца напряглись, и я тоже кончил, заполняя ее до чертиков.
Моя голова упала ей на шею. «Ты меня убьешь, мать твою».
Красавица рассмеялась и обвила руками мою шею. Она жадно прижалась губами к моим, когда я повел нас к дивану и уложил, Красавица растянулась у меня на груди. «Ммм...» — пробормотала она. «Я люблю твой большой член».
Я рассмеялся, когда она погладила его. «Он тоже тебя любит».
Красавица улыбнулась, но ее глаза закрылись. Я держала ее, когда небо снаружи потемнело. Я отнесла ее в спальню и уложила в кровать. И я просто смотрела на нее.
Лучшая чертова сучка здесь... Я услышал голос Кая в своей голове, с прошлой недели в клубе, когда я был сучкой в баре у братьев. Она рождена, чтобы стать старой леди и прожить эту жизнь. Стикс и Кая сидели в баре, наблюдая вместе со мной, как Бьюти убирает со столов — все для того, чтобы моей перспективной заднице не пришлось этого делать. Я улыбнулся воспоминанию, глядя вниз, как Бьюти спит, светлые волосы разбросаны по подушке. Это Стикс подписала мне это в тот день; Кая перевела это.
И это было правдой. Красавица прямиком вошла в клубную жизнь. Быть перспективой было чертовски круто, но я знала, к чему это приведет. Не высовывалась и делала свою работу, как и положено. Но, если честно, я знала, что меня не очень-то воспринимают как перспективу. Братья не относились ко мне, как к другим. Скорее, как к одной из них.
Я посмотрел на татуировку Аида на своей руке, последняя часть закрыта. Исчезло нацистское дерьмо. Покрыто изображениями моей новой семьи и клуба. Новых гребаных братьев. Братьев, за которых я бы умер.
Когда я посмотрел на Красавицу, я понял, что тоже умру за нее.
Я собирался принять душ, когда услышал звук у задней двери. Вытащив пистолет из-за спины джинсов, я пробрался через дом. Снова скрипнула половица. Я снял предохранитель, затем влетел на кухню, хлопнув светом.
Я направил свой пистолет, показывая свои гребаные зубы, когда понял, кто, черт возьми, стоит в моем доме. «Какого хрена тебе надо?» Каждое мое слово было
