Лето наших надежд (СИ) - Настя Орлова
— Кирилл, а ты сегодня не играешь? — Катя посылает мне улыбку, на которую я отвечаю отрицательным поворотом головы.
— Я сегодня наблюдаю, — говорю спокойно, не отдавая себе отчет, насколько двусмысленно звучат мои слова.
Да, наблюдаю. Но вовсе не за игрой, а за одной конкретной девчонкой. Наверное, даже если закрою глаза, смогу воскресить в памяти ее образ в мельчайших подробностях: длинные ресницы, обрамляющие глаза удивительного оттенка, едва заметную россыпь веснушек на носу, мягкий изгиб пухлых губ.
Игра продолжается еще около пятнадцати минут. Я, наконец, допиваю пиво, с сожалением посылая пустую банку в урну.
— И опять трехочковый, — улюлюкает Паша, оценив мой бросок через комнату. — Почему ты все еще не в NBA, приятель?
Я усмехаюсь.
— Кто-то же должен тебя на место ставить, — парирую я. — А то вообразишь еще, что действительно умеешь играть.
Паша показывает мне средний палец, я беззлобно смеюсь в ответ.
— Может быть, сыграем? — в разговор вступает Матвей, который в пух и прах проигрался в карты и теперь ищет новое приключение.
— Сейчас? — я скептически приподнимаю брови. — Ночь на дворе, и все давно спят. Не хватало нам разбудить отряды и нарваться на директора.
— С каких пор ты стал таким скучным, Гордеев? Делов-то на десять минут, — напирает он, вскакивая на ноги. — Каждый делает по три броска. Мазил отсеиваем. В финале остаются двое.
— Матвей, уймись, — Паша пихает его в бок, чтобы остыл, но я-то хорошо знаю, что этого уже не остановить.
— Трусишь? — вроде бы Волков обращается к Паше, но смотрит прямо на меня.
Уму непостижимо: выпил всего пару бокалов коктейля, а его уже понесло. Я морщусь, потому что терпеть не могу парней, которые ведут себя как истерички, стоит им перебрать с алкоголем. Выглядит это довольно жалко, а Матвея я жалеть не хочу — он хороший парень, пусть порой его заносит не туда.
— Сыграем, — соглашаюсь я, прикинув варианты развития событий. — До трех. Ты и я. Проигравший идет спать.
Почувствовав смену настроения в вожатской, ребята за столом быстро скидывают карты и встают. Лера тоже поднимается с дивана, демонстрируя мне свои умопомрачительные ноги в коротких шортах. Я сглатываю и отвожу взгляд. Если бы в комнате не было столько людей, и Матвей не жаждал унизить меня на баскетбольной площадке, я бы наплевал на собственные принципы и подошел бы к девчонке прямо сейчас. Потому что сегодняшний день, этот вечер, эти взгляды украдкой и откровенный флирт сводят меня с ума. А я во всем предпочитаю прямоту.
До баскетбольной площадки от вожатской идти метров двести. Матвей вырывается вперед, на ходу подбрасывая мяч, я иду следом за ним с Пашей.
— И чего ты на его пьяный лепет повелся? — шепчет друг.
— Не отстанет он, Паш, ты что его, плохо знаешь? — возражаю я. — А так, надеру ему задницу у кольца, и спать пойдем.
На площадке темно. Паша щелкает выключатель за столбом и прямо над баскетбольной корзиной загорается фонарь.
— Начинай, — великодушно предлагаю Матвею, который становится в зоне трехочковых, не переставая набивать мяч.
— Как скажешь, бро, — он поднимает вверх два пальца в форме буквы V и подпрыгнув, закладывает мяч прямо в корзину.
Под тихие аплодисменты, Волков театрально кланяется и кидает мне мяч.
Закатав рукава толстовки, я делаю шаг по направлению к площадке, и тут вдруг слышу едва различимый шепот за спиной.
— Удачи.
Не могу сдержаться и оборачиваюсь, чтобы взглянуть на Александрову. Это ее шепот, ошибиться я не мог. Она стоит в паре метров от меня, кутаясь в ветровку. Ее волосы рассыпались по плечам, на губах блуждает мягкая улыбка, глаза мерцают в тусклом свете фонаря. Улыбнувшись в ответ, я киваю ей и иду на площадку.
Мяч в моих руках лежит привычно идеально. Я подбрасываю его в руках и ловлю, чтобы почувствовать вес, потом несколько раз отбиваю от прорезиненной поверхности площадки.
С одной стороны, я уверен, что победить Матвея мне не составит труда, с другой я вдруг ощущаю волнение: вдруг проиграю на глазах у Леры? Не то, чтобы я использовал баскетбол, чтобы продемонстрировать свою маскулинность, но надрать задницу поддавшему Матвею все же предпочтительнее, чем промазать.
К черту! Выкидываю из головы лишние мысли и, стукнув мячом, мягким броском кладу его в кольцо.
Волков самоуверенно скалится и, подобрав мяч у сетки, становится на мое место. Он посылает воздушный поцелуй Ларисе, потом делает пижонский дриблинг и мягким движением кисти отправляет мяч в корзину. Почти. Мяч ударяется о внешнюю сторону кольца и отлетает в сторону.
Слышится приглушенный мат, потом Матвей разочарованно вздыхает.
— Не подашь мне мяч? — с иронией спрашиваю я.
Никакого серьезного противостояния у нас не получается. Я забиваю второй мяч. Матвей попадает следующим. Потом я быстро ставлю точку в игре отличным броском с боковой линии.
— Пошли спать, Джордан, — усмехается Паша, закидывая руку на плечо разочарованному Матвею.
— А меня научишь? — вдруг раздается рядом.
Я поворачиваю голову, точно зная, кого увижу. Лера теперь стоит одна. По крайней мере ни Кати, ни Ларисы я рядом с ней не наблюдаю. То, как в этот миг встречаются наши взгляды, — это что-то особенное. Слишком интимное, чтобы считать это безобидным флиртом.
Мои губы растягиваются в улыбке. Не знаю, говорит ли Лера сейчас только о баскетболе, но надеюсь, что нет. Слишком уж смущается.
— Научу, — отвечаю я внезапно охрипшим голосом, а потом вдруг поддаюсь внезапному порыву и, подняв руку, касаюсь костяшками пальцев ее щеки.
Фиалковые глаза распахиваются от удивления, сочный рот приоткрывается, но Лера не протестует. Напротив, будто бы подается вперед.
Я ощущаю как бешено бухает в груди сердце, как разгоняется шум в ушах, а по телу молнией проходит сильная дрожь. Она чересчур близко, а я чересчур долго противился этому всему, чтобы сейчас сдержаться…
— Лер! Ты идешь? — громкий окрик Кати заставляет Леру подпрыгнуть, а меня беззвучно выругаться.
— Извини, — шепчет Александрова, смущенно улыбаясь. — Мне пора.
Но до того, как она убегает, я говорю ей, чтобы у нее не осталось шансов отвертеться:
— Завтра, Лера, мы будем играть в баскетбол.
Что бы это ни значило.
20
Ночью я почти не сплю. Воспоминания о вчерашнем вечере и мысли о Лере бомбардируют голову, не позволяя мне забыться. Ощущения для меня совершенно новые