Торговец цветами - YeliangHua
— Юйхэн, у тебя там точно все в порядке?! — Хуайцзуй был удивлен и встревожен его ответом. — Мне стоит позвонить доктору Сюэ?..
— Не нужно, — вздохнул устало Ваньнин. — Я сам ему позвоню.
— Хорошо, — Хуайцзуй, казалось, немного успокоился. — Кстати, ближе к вечеру к тебе должны зайти Наньгун Сы, Е Ванси и Ши Мэй. Они хотели принести тебе что-нибудь, так что, если тебе что-то понадобится, просто напиши им.
— Ясно, — Ваньнин поджал губы. Он знал, что Ши Мэй совершенно точно захочет к нему наведаться, так что не был удивлен — он похоже продолжал беспокоиться о нем все эти годы, хоть это и было совершенно иррационально, особенно если учесть происшествие шестилетней давности.
Но Наньгун Сы и Е Ванси… хоть Наньгун Сы и был его первым учеником, он всегда держал со своим учителем почтительную дистанцию (за что Ваньнин ему был весьма признателен).
Почему эти двое решили тоже идти?!
Ваньнин нахмурился, внезапно осознавая, что вместо того, чтобы зарыться в одеяло и предаваться жалости к себе, он будет вынужден развлекать гостей. Перспектива была… мягко говоря, так себе. Не говоря уже о том, что ему придется впустить навязанных гостей в дом. Да-да, он все еще не горел желанием находиться с чужаками под одной крышей. Но, кажется, с тех пор, как Мо Вэйюй впервые бесцеремонно нарушил границы его личного пространства, люди так и рвались навестить его…
Нет, ему срочно нужно было позвонить Сюэ Чжэнъюну. Ему нужны были его лекарства — без них он понятия не имел, как переживет этот вечер…
====== Часть 8 ======
Мо Жань поигрывал телефоном в руке, чувствуя себя отчего-то особенно раздраженным. Он написал Ваньнину около пяти сообщений с интервалами в несколько часов, но тот не просмотрел ни одного. С одной стороны, он мог попросту спать все это время… с другой же...
...С какой стороны ни посмотри, он был уверен, что балетмейстер Чу не спит. Юйхэн, скорее всего, просто его игнорирует — что совсем неудивительно, если учесть, как отчаянно он пытался прогнать Мо Жаня накануне. Он повторил слово «убирайся» не менее трёх раз, и ни на секунду не расслабился в его присутствии.
Выглядело все это так, словно Мо Жань, по его мнению, был как минимум извращенцем, намеренным осквернить Ваньнина грязными приставаниями, пользуясь тем, что тот был болен и слаб. Чего только стоил пистолет под подушкой…
Юноша покачал головой, в который раз проверяя мессенджер. Он так и не успел вчера нормально поговорить с дядей, и весь сегодняшний день провел на репетиции. Хуайцзуй всерьез взялся за их труппу на время отсутствия балетмейстера Чу — так что за весь день Мо Жаню удалось отдохнуть от силы полчаса. Большую часть этого времени он пытался отдышаться, хлестал воду из-под крана и, конечно же, придумывал, что бы еще написать Ваньнину, чтобы не выглядеть слишком навязчивым.
По правде говоря, с той самой минуты, когда он внезапно понял, как сильно на самом деле его привлекает балетмейстер, он действительно впервые был напуган собственными чувствами. Не то, чтобы у него не было опыта в отношениях — скорее, ни одни из его прошлых отношений не вызывали в нем переживаний на грани безумия.
«Сколько же это продолжается? — вдруг подумал он, мрачно рассматривая заставку на своем телефоне. — Когда я впервые начал думать о нем? И переставал ли я о нем думать хоть когда-то?..»
Ответ напрашивался сам собой. То, что он долгое время считал ненавистью, на самом деле было чувством отверженности и тоски, злости на себя — и одновременно на Ваньнина, в упор не замечавшего его, холодного, словно промозглая зимняя ночь. Мо Жань был зол все это время, даже толком не осознавая, на кого именно злится.
Он сжал зубы, пытаясь отбросить запоздало пришедшее раскаяние. Если бы в нем была хоть капля порядочности, он бы признался во всем балетмейстеру Чу немедленно. Но мог ли он рассказать учителю о том, что было у него на душе все эти шесть лет? Мог ли он признаться в том, что Ваньнин, приказавший ему однажды убираться вон, настолько сильно его пошатнул, что всё это время Мо Жань едва не бредил им, и считал, что ненавидит его всей душой?!..
«Но я все-таки снился ему, — с каким-то нездоровым удовлетворением подумал Мо Жань, и от этой мысли кровь стала немного горячее. — Значит, он все-таки не забыл обо мне окончательно, хоть и не узнал спустя столько времени. Значит, все эти шесть лет он иногда обо мне думал...»
Ему было до жути любопытно, что за сон мог привидеться балетмейстеру Чу с его участием. Почти все грезы, которые видел Мо Жань с участием Ваньнина в последние годы, включали в себя жесткий трах — но, разумеется, было весьма самонадеянно думать, что его учитель разделял подобные видения. Вряд ли тот стал бы представлять, как отсасывает у Мо Жаня, или как позволяет себя поиметь.
Мо Жань уже давно подозревал, что его Ваньнин, скорее всего, был асексуалом — и его догадки отчасти подтвердились вчера, когда он побывал дома у балетмейстера Чу. Это место лишь с большой натяжкой можно было назвать «домом»: оно выглядело холодным и необжитым, и в то же время каким-то беспорядочным. Мо Жань не всматривался, но в то же время не мог не заметить, что его учитель, скорее всего, уже много лет живет один: об этом буквально кричали его спальня, ванная, и даже аптечка, в которой не было презервативов. А, между тем, Ваньнину было уже двадцать шесть лет…
...Общую картину запустения и холостяцкой жизни дополняли антидепрессанты и повышенное внимание Ваньнина к мерам безопасности: камеры, сигнализация, высокий забор, огнестрельное оружие под подушкой. Он как будто жил в постоянном страхе, что кто-то вломится в его дом.
Чего же он так боялся?..
— А-Жань, ты сейчас домой? — окликнул Мо Жаня Ши Мэй, вырывая юношу из невеселых размышлений.
— Вроде того. Хуайцзуй все жилы из меня вытянул сегодня, — усмехнулся Мо Жань. — А ты?
— Мы с Наньгун Сы и Е Ванси собрались навестить балетмейстера Чу, — Ши Мэй невинно распахнул глаза цвета персика, а затем деликатно рассмеялся, заметив, как вытянулось лицо Мо Жаня от удивления.
— Он… что, вас позвал? — только и смог выдавить тот.
— Не то, чтобы, —
