Друг сына - Мария Зайцева
Так что не удалось мне стать веселой разведенкой, бодро скачущей по чужим койкам, как ядовито прогнозировал мне мой бывший.
Он, кстати, в первые несколько лет питал надежды самому захаживать ко мне “в гости”, на ночку-другую.
Очень, наверно, у него в голове эта тема правильно раскрывалась: он, весь такой свободный волк, гуляет, как захочет, без обязательств. И иногда, если сильно зачешется, можно и к бывшей женушке заскочить, почесаться. А почему нет? Она рада должна быть…
Я его, правда, в первый же заход обломала. Коленом между ног, да.
Вот тогда-то Валерка мне и напророчил плохое женское здоровье из-за обилия беспорядочных половых связей. Других-то причин, почему я его вдруг не пустила к себе под юбку, у него в голове не возникло.
А я, выпроводив бывшего пинком под зад, долго плакала, сидя на полу в прихожей, жалея себя. Такую наивную, полную надежд. Жалея свою первую любовь, искреннюю, чистую и казавшуюся настолько огромной и всеобъемлющей, что буквально над землей не ходила, а летала.
Было больно осознавать, что все это – просто моя иллюзия, глупые мечты маленькой девочки, которые ничего общего с реальностью не имели…
Честно говоря, мне казалось, что прививку от извечной женской глупости и попыток верить в очередного “самого лучшего и самого верного” я уже получила. Валерка – отличное лекарство, тут без сомнений.
И потому все никак не могла понять, по какой причине, вот уже на протяжении месяца целого с тех пор, как мой сын уехал в клуб, чтоб там встретиться с моим бывшим любовником и какими-то “девочками”, я толком не сплю и вою на луну, словно заправская баньши.
Невероятно странное, невозможно глупое поведение!
И мысли бесконечные о том, что делает сейчас Матвей, с кем он, сколько у него женщин уже было после меня, сводят с ума.
А еще очень сложно удержать себя от нечаянных вопросов Димасику по поводу его друга. Что делает, как живет? Не женится ли, случаем?
Насчет последнего вопроса… При положительном ответе я бы сто процентов свалилась в горячке.
И знаю, что это все – по моей вине только, что сама его оттолкнула, сама не пускала в свою жизнь. И правильно! Правильно все!
Но думать, понимать… Это одно. А вот заставить сердце не болеть, не дрожать нервным осенним листком при каждой мысли о таком, вполне, кстати, реальном развитии событий… Это выше моих сил.
Вот такая глупость.
Вот такое безумие.
Мне практически сорок лет скоро.
У меня – взрослый сын, работа, устоявшаяся жизнь.
И Матвей мне вообще не подходит.
Ни в каком из качеств.
Как любовник – нет, потому что не могу я спать с мужчиной, ничего к нему не испытывая. А к Матвею я чересчур много, как выяснилось опытным путем, испытываю…
Как муж…
Да смешно.
Ему двадцать пять, боже мой, двадцать пять лет!
Если убрать все остальные непреодолимые обстоятельства, то одного этого уже будет достаточно!
И почему я не могу себя успокоить? Не могу себя, серьезную взрослую женщину, уговорить не делать глупостей? Почему меня несет, едва увижу его, несет, словно былинку по ветру, ураганом, смерчем чертовым?
За что мне это все?
Накатывает что-то жуткое, настолько горько становится во рту, что не могу сдержаться, сглатываю этот мерзкий ком в горле, и понимаю, что по щекам текут слезы.
Закрываю глаза, отворачиваясь к окну, чтоб никто из коллег не увидел моей минутной слабости.
За окном вовсю гуляет яркая, горячая весна, солнце заливает тротуар.
А я вспоминаю, как месяц назад вон там, на том самом месте, стоял черный внедорожник Матвея.
И как шел он ко мне, высокий, широкоплечий, нахмуренный. Какой четкий, решительный был у него шаг.
Какой темный напряженный взгляд.
Небритость, так ему идущая.
Куртка эта кожаная, опять вошедший в моду стиль девяностых.
Бед бой из моего детства, парень из голливудских фильмов, чем-то похожий по стилю на молодого Микки или Брюсика. А общим раздолбайским флером – на Володю времен Пираньи.
Такой же взгляд, иронично-понимающий, словно душу наизнанку выворачивающий, такой же усмешливый, лениво хищный разворот головы, небрежная прическа, прищур…
Как перед таким устоять?
Как жить после такого? Смотреть на других? Кто вообще может с ним сравниться?
И почему я опять плачу?
Торопливо вытираю щеки, отпиваю еще кофе с ликерчиком, дышу.
Не дай бог, коллеги заметят, замучают же вопросами!
Они в тот раз, когда Матвей так небрежно-красиво рисанулся перед окнами салона, меня чуть на кусочки не разорвали, пытаясь выяснить, кто это такой, что у меня с ним и прочее, прочее, прочее…
Еле отбилась!
А теперь, если заметят, что слезы лью, мгновенно все, что нужно, додумают!
И без того постоянно ловлю на себе удивленные взгляды, в которых читается искреннее недоумение: какого черта такой мужик делает рядом со мной? Нет, объективно, я еще ничего, но там же… Там же вообще другой уровень!
Там молодой горячий полубог!
А я…
Я – практически сорокалетняя уже разведенка. С таким сыном, что того и гляди, бабушкой стану!
И я коллег прекрасно понимаю в их недоумении. И даже разделяю его, вот честно!
Телефонный звонок прерывает мое внутреннее бичевание самой себя.
– Мирославка, – голос Верки, нарочито бодрый и веселый, сразу заставляет напрячься.
Потому что она никогда в жизни, вообще никогда, не звала меня полным именем. Тем более, по телефону.
А значит, что-то случилось.
Глава 19
– Мирославка, – словно в подтверждение моих дурных подозрений, повторяет Верка, – ты на работе? Окна не будет у тебя в ближайшее время?
– Будет, – осторожно отвечаю я ей. И вытираю разом вспотевшую ладонь об униформу.
– Короче, мне надо, чтоб ты мне доки принесла, лапуль, – все тем же небрежно-бодрым голосом говорит мне Верка.
А я еще больше пугаюсь. До обморока практически.
“Лапуль”…
Ой, мама моя!
Сглатываю, прикрываю глаза, пытаясь прийти в себя.
– Какие еще доки? – я пытаюсь говорить устало, с легким вздохом, внезапно понимая, что подруга на громкой, похоже. Есть какой-то посторонний шум на заднем плане, такой, едва заметный, уловимый больше на инстинктивном плане, чем на осознанном.
– У меня в кабинете, дома, Мирчик…
Боже… “Мирчик”…
Она точно в беде!
– Ты код знаешь, достань, привези мне на Тракторную.
– Блин, Вер… – продолжаю я спектакль на неизвестную мне публику, притворно ною, стараясь, чтоб это выглядело естественно, – а сама чего? У меня через два часа клиент, я вообще отдохнуть хотела…
– Лапуль, мне больше некого попросить, – виновато говорит Верка, – я сама не могу, у меня машина сломалась… А тут переговоры, доки прямо срочно нужны… И не уехать никак, клиенты соскочат. Выручи, Мирчик, а? Должна буду…
– Ладно, – снова вздыхаю я, показывая голосом, как недовольна,
