Измена. Наследник мэра (СИ) - Даша Черничная
Север гораздо сильнее, все мои попытки просто жалки по сравнению с его мощью. Он запускает руку мне в волосы и слегка сжимает их, а второй рукой обхватывает талию. Зажимает меня в тиски, будто куклу, которая ничего не весит, и притягивает к себе.
— Весь вечер хотел это сделать, — обдает горячим хриплым дыханием мои губы и накрывает их.
Целует медленно, наслаждаясь. Проводит мягкими, горячими губами, а следом касается языком. Ласкает меня, и это так непривычно, абсолютно противоречит властному мужчине.
Я хочу сопротивляться, честно хочу. Но как только я открываю рот, чтобы приказать ему остановиться, обругать, отправить куда подальше, Стас пользуется случаем и запускает мне в рот свой язык, который сплетается с моим и начинает двигаться. У меня из груди невольно вырывается стон, ноги подкашиваются, но Север подхватывает меня.
Господи, как мне выжить-то под этим напором? Я и раньше не могла сдерживаться, просто-напросто плавилась под его руками, а сейчас, когда тело забыло, что такое мужская ласка, и подавно безвольно капитулирую.
Все это кажется таким правильным, эта нежность и страсть в одном флаконе. Это присутствие рядом, которое сулит безопасность.
Хорошо, что темнота скрывает моих горящие щеки и безумный взгляд. Хорошо, что я не вижу глаз Стаса, потому что, прочитав в них вожделение, просто бы сдалась и отдалась ему прямо тут. Хорошо… Хорошо-то как.
Сердце выскакивает из груди, а мозг лихорадочно пытается остановить меня, пищит сигналом, выискивая здравый смысл, напоминая обо всем, что делал Стас в тот день, когда я хотела сообщить ему о беременности. Собираю все силы и отталкиваю Стаса.
Конечно, он не сдвинулся ни на сантиметр, но оторвался от моих губ. Замираем, быстро дыша. Я знаю, что он смотрит на меня, потому что под его взглядом плавлюсь.
— Сладких снов, красивая, — хрипло говорит он и уходит.
Оставляет меня обессиленно сползти по стенке и закрыть лицо руками.
Надо ехать к матери. Срочно.
Подальше от него.
Глава 20. Пиар-кампания
Стас
«Стас, я уехала на пару дней к матери. Вернусь — все обсудим».
Читаю на экране сообщение от Алены. Хорошо хоть предупредила, а не трусливо сбежала.
Звонит телефон, и я отвечаю на вызов:
— Станислав Иванович, девушка купила билет до станции, где находится дача ее матери, и села в электричку.
Вздыхаю и откидываюсь в кресле:
— Ясно. Проследи, чтобы без происшествий добралась. Только не засветись.
— Обижаете, — тут же отзывается Игнат и отключается.
Неугомонная девчонка. И что ей на месте не сидится. Обсудили бы все, решили, как быть дальше, так нет же. Ведь знает, что от меня не сбежать. Это просто бесполезно.
Если я захотел чего-то или кого-то — добьюсь чего бы мне это ни стоило. Любой ценой.
Переживает за сына, за то, что могу отобрать его. Понимаю.
Я, конечно, ни разу не благородный рыцарь, но отнимать ребенка у матери — это слишком даже для меня. Сейчас она сопротивляется, но ничего, не уйдет. Куда она денется? За ней следят, поэтому я всегда знаю, куда она едет, тепло ли одета, не расстроена ли.
Принимаю этот акт ее чисто женской обиды.
Короткий стук, и в комнату заходит Никита. Щегол. Как всегда — в темном костюме и кипенно-белой рубашке, очки в черной оправе. Раньше я на дух таких чистеньких не переносил, но Никита оказался вполне себе способным парнем, который быстро понял, кто я, и верно расставил приоритеты. Именно такой человек и нужен был мне в продвижении к власти.
— Привет, Босс, — говорит спешно он, достает из папки распечатки, протягивает мне, а сам плюхается на кресло напротив меня.
— Что это? — беру в руки какую-то схему с мероприятиями, читаю, что там написано, и хмурюсь. — Новая пиар-кампания? К чему это? Чем плох старый план?
— Как это чем? — удивляется он, как будто я сморозил страшную глупость. — Тем, что теперь все меняется. Отныне Станислав Северов расширяет свою аудиторию в связи с изменившимся семейным положением и новым статусом. Раньше нашей целевой аудиторией была современная молодежь, с которой ты на одной волне, в отличие от этих старых пиджаков, а также девушки от восемнадцати до тридцати, которые мечтали выйти за тебя замуж. Сейчас обстоятельства изменились. А раз изменились обстоятельства, то нужен новый план мероприятий.
Горло сдавливает кнутом. Я довел информацию о наличии у меня ребенка только самым приближенным, никак не ожидая, что они примутся предпринимать какие-то действия, тем более за моей спиной.
— Давай-ка поподробнее, — командую я, зная, что поток сознания Никиты уже не остановить.
Парень удивленно вскидывает брови и поправляет очки:
— Босс, раз уже выяснилось, что у тебя есть сын, то это обязательно нужно использовать во благо репутации. Теперь твоей целевой аудиторией станут мамашки! И это отлично! Презентабельный семьянин, души не чаящий в собственном дитя и любящий жену, что ты! Голосовать за тебя на следующих выборах выстроятся в первую очередь.
— Так. Стоп. Не приплетай сюда моего сына и его мать. Тем более что я не разобрался с ними. В конце концов, мой сын даже не в курсе, кто его отец, — мне реально дурно становится от мысли, что Алену придется уговаривать участвовать во всем этом.
Светить их сейчас по меньшей мере глупо. Да и не готова Алена к публичности, просто-напросто испугается и снова побежит куда-нибудь.
— Станислав Иванович, значит, как раз настало время наладить контакт. Первой по плану у нас идет фотосессия! — радостно восклицает Никита и начинает активно жестикулировать: — Возродившаяся семья, прекрасный маленький наследник. Самое что ни на есть счастливое семейство. Надежная опора Станислава Северова. Тебя начнут звать на ток-шоу, журналюги будут лбами биться, чтобы взять у тебя интервью, папарацци станут подлавливать вас ради выразительных кадров. И все это нам на руку.
— Боже, Никита, заткнись пожалуйста. Никаких активностей, никаких интервью, никаких, мать его, фото. Оставь Алену и моего ребенка в покое. Хотя бы на время.
Тру виски, которые начинают пульсировать. Так эти дела не делаются, никакого принуждения. Я просто хочу побыть в тихой обстановке с сыном и познакомиться с ним поближе. Ни к чему пугать ребенка.
— Но как же без интервью? — ахает расстроенно парень.
— Каком кверху! — рявкаю я на него.
Никита вжимает голову в шею, замирает, будто я могу ударить его, а после отмирает и начинает лепетать:
— Босс, ты пойми, факт наличия у
