Арина Ларина - Поцелуй с разбега!
Верочка, затаив дыхание, вслушивалась в паузу, наполненную тревожно волнующими звуками. Она даже взмокла от ожидания: хотелось подробностей или как минимум адреса предполагаемого райского места. Но Руся увлеклась наглядными доказательствами исключительности шефа и не торопилась с пояснениями.
Ярослава Аркадьевна, всегда желавшая быть в курсе событий, приметив ошарашенное выражение лица дочери, изловчилась и нажала кнопку громкой связи. Из динамика вырвалось сосредоточенное сопение и чмоканье.
– Приятного аппетита, – гаркнула мама. – И что? Кто это так развлекается?
– Это Руслана. – Вера попыталась оттереть маму от аппарата.
– Хах! – Ярослава Аркадьевна крякнула и демонически захохотала, изображая полнейшее понимание ситуации.
Интим на том конце провода резко прервался, послышалось шуршание, и глубокий баритон с сомнением поинтересовался:
– Лана, ты уверена, что твоя подруга адекватна?
Этот вопрос вызвал у заходившейся в демонстративном гоготе мамы приступ остроумия.
– Она теперь работает в сексе по телефону? – Ярослава Аркадьевна изобразила глазами нечто игривое и добавила: – Это они с Гошей на пару подрабатывают, или как?
– Или как! – рявкнула Руся, перехватив инициативу. – Кстати, подслушивать чужие разговоры нехорошо.
– Ай-яй-яй, скажите на милость, какой пассаж! – ядовито хихикнула мама. – Это вы так разговариваете, а я-то не поняла! Я уж думала, что ты моей Веруне азы половой жизни преподаешь!
– Ваша Веруня и без репетиторства разберется, что к чему. – Руслане было неприятно, что Ярослава влезла в беседу. За ней не заржавеет и Гоше сболтнуть… – Вера, возьми трубку, я тебе звоню, а не твоей маме!
– Руся, прости, – пролепетала Вера, отпихнув «понимающе» трясущую головой маму от телефона. – Так вышло.
– С твоей маменькой еще не такое может выйти, – проворчала Руся. – Я бы рехнулась так жить. Никакой личной жизни, все общественное, и разбор полетов, как на партсобрании. В общем, пиши адрес…
Когда Вера положила трубку, крутившаяся рядом и что-то неразборчиво шипевшая мама тут же завопила:
– И что? Ты, называется, поговорила?!
– А что?
– В кого ты такая бестолочь? А зарплата, а условия работы, а поторговаться?
– Мам, с кем торговаться? С Русланой?
– С ее хахалем!
– Им не до этого.
– Да уж, кто б сомневался!
– И потом: ты ее обидела. Руся очень хороший человек. Она всегда старается…
– Всем дать! – подсказала мама. – А в перерывах звонит тебе и делает добрые дела! Бедный Гоша, у него кальция в организме на такие рога не хватит!
Вера молча вышла. Иногда мама становилась совершенно невыносимой, и появлялось желание что-нибудь ей сказать из того, что крутилось в голове и царапало язык. Но чужое мнение никогда не тревожило сознание Ярославы Аркадьевны, благополучно рассеиваясь в мелкую пыль под давлением ее неистребимой самоуверенности.
Словно не замечая дочкиного раздражения, она протопала вслед за ней в комнату.
– Когда ты пойдешь?
– Завтра, – буркнула Вера, включив телевизор на полную громкость. Желание высказать маме наболевшее стало невыносимым, как щекотка. Мысли оформлялись в готовые хлесткие фразы и давили на мозг, требуя выплеска.
– Выключи эту ересь, – потребовала мама и, не дожидаясь выполнения приказа, сама оборвала заливистый рекламный рассказ какого-то страшненького пластивого гидроцефала, воспевавшего достижения заокеанской промышленности. – В чем ты пойдешь?
– Какая разница? – Вере не хотелось поддерживать разговор. Она все еще переживала: было неудобно перед Русланой, перед ее мужиком, который по совместительству являлся потенциальным Верочкиным начальником, перед самой собой, которая в двадцать лет не могла объяснить маме, что имеет право на личную жизнь.
– Такая. Ты лучше ее, – многозначительно наморщила лоб Ярослава Аркадьевна. – Ты моложе, не замужем и вообще… Красивее.
– Чушь какая, – тряхнула головой Верочка, тем не менее польщенная маминым мнением. – И что дальше?
– А то! Ты должна ему понравиться.
– Само собой, иначе он меня на работу не возьмет.
– Ты должна ему понравиться как женщина. Сколько времени он с Русланой встречается?
– Не знаю, может, год, может, два… Какая разница? Он уже согласился меня взять. Я не на собеседование иду, а устраиваться, так Руся сказала.
– Разница большая. Они небось друг другу уже надоели, а тут ты!
– Мама, – ахнула Верочка, – ты на что намекаешь? Сама же только что ругалась, что я с Вовой спала! Ты к чему меня подталкиваешь?
– Я? Подталкиваю? Да как твой поганый язык повернулся сказать такое про родную мать?! Я тебе подсказываю, как устроить свою судьбу! И не вздумай с ним шуры-муры разводить! Скажешь сразу: только после свадьбы! Чтобы не думал, что ты, как твоя подруженция, на любой поверхности, как муха, спариваешься!
– Мама, как ты так…
– Могу, могу! В отличие от разных лицемеров я говорю, что думаю! Ценность девушки в ее недоступности, хотя тебе этого уже не понять! И как ты умудрилась вырасти такой? В кого? Ты хоть раз видела в нашем доме мужчину? Откуда это распутство?
– Зато я знаю, откуда это ханжество! – не выдержала Верочка. – Если бы ты умудрилась заловить хоть кого-нибудь, то сейчас занималась бы мужем и не компостировала мне мозги! Мне что, теперь старой девой засохнуть?
– Да уж, ты засохнешь, – мама обидчиво поджала губы. – С твоими-то задатками. А у меня были ухажеры, только я храню верность твоему покойному отцу. Поэтому и удивляет твоя беспринципность.
Мама как обычно перескакивала с темы на тему и противоречила сама себе. Каким образом сочетались принципы с намерением увести чужого мужчину у собственной подруги, Вера не понимала.
– Только не надо рефлексировать по поводу порядочности, – тут же прочитала ее мысли мама. – Ты всего лишь восстановишь справедливость: Гоша прекрасный муж и отец, ты вернешь ему жену, а заодно устроишь свою жизнь. Шансы даются не так часто, а с возрастом их становится все меньше и меньше, так что бери от жизни все, что успеешь, и не жди подачек.
– Мама, давай закроем эту тему, она мне неприятна! – Вере было стыдно даже за одно то, что она слушала всю эту галиматью. Как будто неведомый олигарх Леша был какой-то разменной пешкой, а вопрос о том, с кем ему спать, решался сейчас в этой малогабаритной квартирке напористой Ярославой Аркадьевной, а не им самим.
– А мне неприятна твоя инфантильность! Под лежачий камень вода не течет. А ты ведешь себя, как кирпич на мостовой: ждешь, пока об тебя какой-нибудь ротозей споткнется. Не жди – подберут да выбросят в придорожную канаву.
– Мама, можно я буду решать сама, с кем и когда…
