Девственность, (не)дорого (СИ) - Виктория Анкай
Ну чего я правда? Я три раза рожала, а тут всего-то плева какая-то…
О-о-о-ой…
Чёрт…
Мать вашу-у-у-у!
Знакомое ощущение долгожданной наполненности как-то резко и совершенно неожиданно сменилось колючей вспышкой тянущего дискомфорта, усиливающегося с каждой секундой и вызывающего волну дикой первобытной паники…
Дёрнулась от боли, шокировано хлопая ресницами и из всех сил отталкивая от себя потного тяжеленного мужика, упорно толкающего свой член в моё влагалище. Что он там говорил?! Постарается быстро и безболезненно? Скотина лживая… Тварь бездушная… Сволочь эгоистичная…
— Юрий Евгеньевич! — спину прошиб ледяной пот, живот занемел, лёгкие почему-то перестали качать кислород. — Юра, мать твою! — заорала громче, безжалостно впиваясь ногтями в крепкие плечи, почему-то только сильнее напрягающиеся от моих попыток освободиться вместо того, чтобы исчезнуть из моего поля зрения и больше не сжимать меня в своих медвежьих объятиях. — Прекрати… это…
— Потерпи, Ксюш… — этот нахал только усилил давление, стискивая зубы и толкая в меня свой член, сейчас казавшийся просто колоссальных размеров и адовой температуры. — Расслабься…
— Да не могу я расслабиться! — я практически закричала, поднывая и всхлипывая. — Мне больно-о-о-о…
— Думаешь, мне приятно?.. — Юрий Евгеньевич поднял глаза, концентрируя осоловелый взгляд на моём лице и сжимая челюсти так, что побелели скулы. — Я же тоже не железный…
В каком смысле? Что именно ему неприятно, я не поняла?
Всхлипнула ещё горше, чувствуя, как глаза наполняются слезами от давящего чувства безысходности и бессилия — даже физиономию этому мудаку не расцарапать. Снова попыталась спихнуть с себя неподъёмное мужское тело, невольно сжимая мышцы и лишь сильнее впуская в себя ненавистный член…
— Ксюш, завязывай… Не дёргайся, а… — Юрий Евгеньевич практически застонал, шумно дыша и утыкаясь вспотевшим лбом мне в плечо. — Говорю же, кончу сейчас… Что потом делать? Второй раз ты меня уже не пустишь — болезненность уйдёт только через время… Повреждение уже произошло, осталось немного… Надеюсь… Терпи…
В смысле ему неприятно потому что сдерживается и не кончает?! Это, конечно, в корне меняет всё дело…
Сжала зубы, затихая и пытаясь расслабить занемевшие ноги. Но тут же снова дёрнулась, едва Юра чуть толкнулся вперёд…
— Я не могу! — захрипела в сердцах, ударяя ладонями по мужской груди, вновь пытаясь вывернуться из-под тяжёлого липкого тела. — Это невозможно! Это больно! Это очень… — всхлипнула, размазывая по щеке слезу, — это очень-очень больно…
Вместо сочувствия Юрий Евгеньевич как-то сдавленно выдохнул, закрывая глаза, концентрируясь в моменте и честно пытаясь не придавить меня всем своим весом…
Ошалело уставилась в его лицо, на миг позабыв о собственной боли — этот охреневший доктор сейчас кончил что ли?! Да как же это…
— Говорил — не шевелись… — он зло процедил сквозь зубы, хмурясь, но не открывая глаз. — Довертелась…
— Что?!
— Семяизвержение, говорю, случилось! — Юра неожиданно рявкнул, рывком подаваясь назад и откатываясь на бок. Бросил не меня мрачный взгляд. — Отдыхай теперь, Ксения Викторовна…
Инстинктивно сжала колени, тупо хлопая глазами в потолок и едва не уплывая от этого ощущения свободы, как внутри себя, так и снаружи.
Взмокшее тело мгновенно покрылось мурашками, по остывающей коже пробежал озноб…
Между ног жгло огнём. Боль никуда не пропала, лишь слегка притупилась. Но хотя бы есть возможность шевелиться и двигаться…
— Юр, водички… можно…
— Можно, — Юрий Евгеньевич покряхтел, нехотя поднимаясь с кровати. — Но я бы посоветовал водки в качестве анестезии.
— Мне… уже… терпимо… — я попыталась согнуть и разогнуть одну ногу, проверяя собственную чувствительность.
— Ну это пока, — Юра с философским видом покивал головой, наливая воду из графина. — Но мы-то не закончили…
— Юрий Евгеньевич, у Вас кровь! — я в неподдельном ужасе распахнула глаза, уставившись на жуткие кровоподтёки, украшавшие никак не желающий опадать член доктора.
Юра опустил взгляд на себя, удивлённо посмотрел на меня.
— Я же сказал, начало положено. Осталось довести дело до конца, — он насмешливо оглядел кровать. — Но в душ сходить нам обоим не помешает, да…
Блядь, моя же кровь, очевидно же… Но зрелище, надо признать, не для слабонервных.
— Иди. Я полежу немного… — я приняла из его рук стакан, приподнялась на локте, сделала несколько глотков. Бросила взгляд вокруг… Глаза б мои не смотрели. Ещё и красное пятно на простыни — промахнулись с подстеленным полотенцем. Беспомощно откинулась обратно на подушку… — Я, пожалуй, подумаю насчёт водки… то есть анестезии, Юрий Евгеньевич…
Юра понимающе развёл руками. Прошлёпал в ванную, любовно придерживая свой окровавленный "орган в полуактивной фазе" рукой, прикрыл за собой дверь…
Я дура. Просто идиотка…
И вот за ЭТО мужики готовы платить? Серьёзно? Извращенцы. Но я-то… Порядочная взрослая женщина, сильная и независимая, по словам Люськи… Как я повелась на подобный бред? Знала же, что чудес не бывает… На что надеялась? Что даже не замечу потерю второй девственности? Или что Юра затмит всех моих предыдущих любовников, и с ним я улечу в нирвану, как пишут всё в тех же Люськиных любовных романах, в которых девы так романтично сбагривают свою невинность? Мне почти сорок лет! А ума так и не нажила, да. Только жалко себя от этого не меньше… Пожалуй, даже больше…
Хлопнула дверь ванной комнаты.
— Ксюш, неужели до сих пор больно? — Юрий Евгеньевич с неприкрытым беспокойством заглянул мне в лицо, прежде чем потуже затянуть полотенце на бёдрах и присесть на край кровати.
— Не очень, — просипела, отворачивая взгляд. — Но так плакать хочется…
Юрий только тяжело вздохнул, заметно расслабляясь. Зачем-то по-хозяйски положил большую горячую ладонь на моё согнутое колено…
— Женщины… — он демонстративно закатил глаза к потолку, но тут же снова переключился на мои ноги. — Дай я посмотрю, Ксюш…
Чего?!
— Ч-что посмотришь? — слёзы внезапно высохли, жалость к себе молниеносно трансформировалась в здоровое чувство настороженного протеста.
— Твоё состояние, — Юрий Евгеньевич с противной физиономией умного гинеколога потянул мои сжатые коленки по сторонам. — Ляг поудобнее, ноги широко расставь. Ступнями упрись только…
— Ты с ума сошёл?! — я отпихнула его руку, горя праведным негодованием и с громким шлепком сталкивая собственные, уже готовые раздвинуться, бёдра. — Не надо мне тут медосмотров! Пациенток своих в клинике разглядывай!
— Но-но-но… Ты так-то тоже числишься пациенткой клиники, — Юра грозно нахмурил брови, будто сидел передо мной в халате хирурга, а не в набедренной повязке. — Не устраивай мне тут сцен, а! Ломается она как цел… — Юрий Евгеньевич кашлянул, совсем строго посмотрел мне в лицо. — Прекращайте, Ксения Викторовна! Я — врач прежде всего! Я клятву Гиппократа давал, если Вы не в курсе! — он насмешливо скривил губы. — А тем более после всего, что между нами
