Дерзкие. Будешь моей - Катерина Пелевина
Ушёл. Вернулся. Снова уходит. Это как бесконечный цикл мучений. Но уже край! Край!!! И я с него вниз головой лечу…
Череп вдребезги. Сердце на куски. Думала, что не больно…
Думала, что уже нет, а внутри всё новыми красками разливается. Тёмно-бордовыми реками бурлит. Того и гляди утонешь в этой крови…Захлебнешься.
— Мне нужно ещё кое-что сказать… — продолжает он шептать, не выпуская меня из своей хватки.
Так близко, что я точно скоро отъеду.
А потом эта громадина и вовсе съезжает вниз на колени, утыкаясь носом в мой живот.
Носом. В. Живот.
И тут меня разрывает окончательно.
Пока он елозит губами по моей одежде. Просто нежно целует. Без страсти. Без намёков. Тут другой посыл. Совсем другой. Не менее важный…
Он не со мной сейчас говорит. Не со мной контактирует. Я это нутром своим чувствую.
Подбородок дрожит. Всё внутри иголками покрывается. И я перехожу на крик.
Просто истерично вою в тишину. Протяжным омертвляющим набатом её пронзаю.
Я не хочу, чтобы всё было так! Я ношу его ребенка, а он женится на другой!
Это нечестно! Это жестоко! Это…
Задыхаюсь, даже думать не могу об этом. Головокружение, дикая боль в висках. Раздражающая пульсация. По венам жжение, будто внутри меня всё в огне. Нет, не так. Я и есть огонь!
Его пальцы сжимают ткань на моей пояснице. А он как раненный зверь ластится. Просит. Вымаливает. Пока моё сердце, скованное тысячью цепей гремит в грудной клетке.
За что ты так со мной…? Я не верю, что тебя создал Бог. Это Дьявол. Ты — сын Дьявола. Ты рвёшь меня на части. Ты меня разрушаешь.
— Скажи, что там мой ребёнок, — пронзает он мой отчаянный стон своим трепетом. Пальцами запутываюсь в его волосах. Ответить не могу. Язык прилипает к нёбу. Так, что и клещами не отодрать.
Молчим вдвоём и будто слышим три сердца. Разве так бывает?
Конечно нет…Психосоматика…
И та меня пиками точёными прямо в душу.
— Я ничего тебе больше не скажу. Ты забыл? Если ты сделаешь мне больно, я сделаю тебе так же. Око за око, Глеб. Око за око.
Глава 9
(Глеб)
Пусть так. Пусть не заслужил…
Внутри меня всё полыхает. И я всё равно чувствую, что касаясь её живота губами, между нами безумная связь образуется. Настолько сильная, что и металлом никаким не перерезать…Не уничтожить. Не разорвать.
— Ведьма… Я каждый день звонить буду…Приезжать через день постараюсь…Я в любом случае, остаюсь твоим. Пусть ты думаешь, что вру. Но не так это, малыш. Не так…
— Уезжай, Адов. Уезжай, я пойду спать…
Целую её животик снова. Пальцами чуть сгребаю в руки кофту за её спиной. Она молчит. Дрожит вся. И я знаю, что не должен к ней лезть, но, блядь, не могу я просто…Не могу. Меня трясёт всего, потому что не хочу я вот так уезжать от неё…Не могу просто отпустить. Не показать, как сильно, чертовски невыносимо её люблю.
Расстёгиваю пуговицу на её джинсах, начинаю стягивать вниз, а она цепенеет.
— Глеб, не надо прошу тебя. Не надо… — скулит и навзрыд вся исходится.
— Тебе…Ты плохо себя чувствуешь? Не хочешь? — шепчу, и самого тоже подбрасывает на виражах. Если скажет, что не хочет конкретно меня — подохну. Просто на месте…
— Я не хочу всё усложнять, — уточняет она, а у самой лицо такое, будто сейчас расплачется.
— Кать… Что тут усложнять? Ты моя. Я твой. Что может быть проще?
Она аж нервно всхлипывает, утирая свои щеки. Кладёт на моё лицо свою ладонь и смотрит прямо в глаза. Жестоким прожигающим ведьмовским взглядом.
— Проще может быть только то, что как только ты женишься, я выйду за другого, и поговорим, — цедит она, застегивая свои джинсы, и нагло бросает меня на полу, двигая в сторону коридора деловым шагом.
Бля…Знаю, что стрёмно. Знаю.
Пиздец обиделась.
А у меня уже член ноет по ней.
Слышу звук захлопнутой двери. Включается вода. А я стою там как придурок и не знаю, куда себя деть.
К чёрту…Главное, что она в безопасности. Всё остальное такая херня… Она всё равно любит. И простит…Простит же? Я уверен…
Иду в гостиную, звоню Киру, тем временем бесцеремонно копаюсь в её вещах, достаю медицинскую карту и пишу знакомому врачу-гинекологу о завтрашнем приёме. Хочу, чтобы мне всё доложили буквально сразу.
Кир говорит, что всё отлично. Их пасли до самого дома, а значит, отец вероятно думает, что я там. Отключаюсь. Достаю новый телефон для ведьмы, вставляю симку. Всё настраиваю.
Натыкаюсь в документах на маленький снимок, ловлю глазами каждую точку…
Мать его за ногу…Я ведь тогда ушёл. Так и не дождался. А это УЗИ…В маленьком чёрном облачке уже живёт наш с ней головастик. Как же это, сука, мило…Я готов, блядь, расплакаться из-за чёрно-белой картинки…Нет, конечно…Не из-за неё.
А от осознания, что у нас с ведьмой будет ребёнок. И что мы любим друг друга. Вот что важно…
Пока она что-то там делает в ванной, я вызываю доставку еды из круглосуточного ресторана. Достаю её оленя. Долго верчу его в руках.
Этот Бэмби, блядь, смотрит на меня сердитыми чёрными угольками. Натуральным образом душит, нахер, и наизнанку выворачивает. Рыжий обмудок.
Кладу его на её подушку в спальне. Снова пялюсь на него, а он на меня.
— Смотри давай за ней. На тебе ответственность, — бубню себе под нос.
Блядь…Что я только несу? Перекладываю ответственность за любимую женщину на мягкую игрушку.
Гондон.
Наконец, она приходит, а у меня звонит телефон.
— А, да, сейчас, — отвечаю и сбрасываю, когда она молча проходит мимо в халате и с
