Жестокий хозяин - Люси Смоук
Я никогда не страдала клаустрофобией, но теперь я была обеспокоена тем, что у меня скоро разовьется этот страх. Я была неугомонна. Жаждала стимуляции. На самом деле все, что угодно. Даже если это означало, что Гейвен вернется и будеть пытать меня своим способом. Здесь не показывали по телевизору чего-то, что могла смотреть девушка, и не было похоже, что поводья моего нового заточения ослабевали. Не было даже возможности сбежать. Были камеры. Они, должно быть, работают, потому что иначе — как, черт возьми, они узнали бы, когда я отвлеклась настолько, чтобы они могли доставить еду? Это всегда происходило, когда я была в ванной или спала. Когда я просыпалась, завтрак уже был на столе. Когда я принимала душ — обед. Какое-то время я пыталась сидеть перед дверью и ждать.
Абсолютно ничего.
В ту секунду, когда я поддавалась желанию пописать, я возвращалась к свежей еде. Так что, да, кто-то всегда был начеку. Я могла бы уничтожить камеры, но тогда это вернуло бы его обратно. Хотя, честно говоря, после нескольких дней скуки и ограниченного разочарования — я размышляла над этим. Также было странно, что после столь долгого одевания, чтобы прикрыться, мне потребовалось всего несколько коротких дней постоянной наготы, чтобы привыкнуть к тому, что я голая. С другой стороны, в комнате теперь не было ничего, чем можно было бы прикрыться, так что и здесь у меня не было выбора.
Я не была до конца уверена, как Гейвену удалось снять одеяла и простыни, не разбудив меня, но я бы не исключила, что он подсыпает мне в еду еще этого наркотика. Мою кожу покалывало от потребности в чем-то — в чем угодно. Расхаживание по комнате состарило меня, а книги, которые он оставил мне почитать, заставили меня почувствовать определенные вещи, о которых я не хотела думать.
Что бы Гейвен ни делал с моим телом, моей целью было оставаться сильной и стойкой. Во всяком случае, до определенного момента. Я знала, что слишком поспешное притворное согласие было бы подозрительным. Мне нужно продержаться еще хотя бы немного, чтобы создать у него иллюзию, что он ломает меня. Однажды он думал, что у него все под контролем, тогда и только тогда я смогла сбежать.
Позвав Гейвена несколько раз и не получив ответа, я, наконец, сдалась и плюхнулась в одно из кресел сбоку от кровати с балдахином. В другом конце комнаты кресло, в котором я проснулась, было прислонено к дальней стене — как будто оно должно было быть постоянным напоминанием о том, что он может сделать со мной снова. После той первой ночи я наполовину ожидала от своего мужа более девиантных поступков.
Я обдумала свои варианты.
Первое. Я могла бы попробовать еще раз дождаться доставки еды — посмотреть, кто вошел в комнату, чтобы оставить ее. Это не сработало, но если бы я просто перестала пить воду, которую они давали, на короткое время, то мне не нужно было бы пользоваться туалетом.
Второе. Я могла бы объявить голодовку. Гейвен, очевидно, чего-то хотел от меня, и то, что я буду морить себя голодом, разозлит его настолько, что он появится.
Или третье, я могла бы устроить ему шоу.
Моя голова повернулась, когда я взглянула на кровать. Я не могла сказать, что номер три — это то, что я была бы против сделать. Я бы ничего так не хотела, как мучить Гейвена так же сильно, как он мучил меня. Даже если бы Гейвен не был тем, кто был постоянно был начеку — тот, кто отвечал за камеры, сообщал ему о моих действиях.
Нарушение его правил заставило бы его побежать в мою сторону, а учитывая, что все его правила сводились к тому, чтобы спрашивать разрешения — у меня было чувство, что заставить себя кончить без его разрешения разозлит его.
Мое тело вспыхнуло от этой мысли.
Я вела себя наилучшим образом с тех пор, как ушел Гейвен. Возможно, пришло время изменить сценарий. Резко встав, я подошла к кровати и забралась на нее.
Не думай о том, кто может находиться по другую сторону этих камер. Просто закрой глаза и сделай это.
Моя грудь вздымалась вверх и вниз, пока я набиралась храбрости. Открыв глаза, я посмотрела вверх — прямо в камеру, направленную прямо на меня. Не колеблясь, я раздвинула ноги так широко, как только могла, и прислонилась спиной к изголовью кровати.
Медленно я прижала ладонь между грудей и двинулась вниз, по животу, к своему холмику. У меня по коже побежали мурашки, когда я представила, что на другой стороне не один из его людей, а сам Гейвен.
Сколько времени ему потребуется, прежде чем он ворвется сюда? Успею ли я кончить раньше этого?
Я хотела посмотреть.
Мои пальцы добрались до моей киски, и я обнаружила, что уже мокрая. Просто мысль о Гейвене сделала меня такой. Закрыв глаза, я еще больше приподняла бедра и начала тереть. Вверх и вниз, мягко, а затем сильнее — с большим нажимом. Мои пальцы легко скользнули по моему входу, собирая влагу, когда я собрала ее, а затем потянула вверх к верхней части моей киски. Используя свои собственные соки, я терла круги вокруг своего клитора, обводя маленький бугорок, пока с моих губ не сорвался стон. Моя голова откинулась на спинку кровати, когда тепло разлилось по моей коже. Я почувствовала, что краснею, когда играла сама с собой. Голод. Мне нужно чем-то наполниться.
Моя свободная рука потянулась к груди. Они тяжело висели у меня на груди, мои соски уже превратились в крошечные бусинки. Я ущипнула одну, зажав ее между большим и указательным пальцами. По мне пробежал электрический разряд, и я вскрикнула, выгибаясь дугой в собственных руках. Мои бедра задрожали, когда я сильнее надавила на свой клитор. Влага хлынула из моего влагалища, пропитав голый матрас. Будет неудобно спать в луже собственных соков — но если это означает, что Гейвену будет больно смотреть как я мастурбирую, значит, оно того стоит.
Я открыла рот и позволила звукам, вырывающимся из моего горла, вырваться на свободу. Стоны вырывались из меня, когда я доводила себя до исступления. Мышцы моего живота сводило судорогой, по мере того как я поднималась все выше и
