Аномалия - Наталья Юнина
Не припомню, когда мне было так обидно. Ведь он мог подтвердить, что я болела, а не прогуливала. Тварь! Ненавижу!
Перевожу взгляд на часы: половина третьего. Славненько. За столько времени я даже на стену не облокотилась, не говоря уже о том, чтобы присесть. Ладно, переживу один день с этой сукой. Но проблема в том, что дальше может быть только хуже.
То, что белобрысая имеет виды на мудака – факт. Как и то, что последний глазел на меня на меня в ординаторской не как куратор на студентку, оценивая ее знания. И стерва не могла этого не заметить. И вот тут большая проблема. Как бы показать, что он мне на фиг не сдался? Попросить перевести меня к Руслану? Идея неплохая. Еще бы справку где-нибудь достать.
Нехотя подхожу к сестринскому посту, возле которого расположилась белобрысая, о чем-то разговаривающая с процедурной медсестрой. Швабра. Ни вкуса, ни чувства такта. И как же от нее разит бабкинскими духами. Мерзость. Ладно, дерзай, Эля. Произнеси имя этой гадины вслух.
– Анастасия Игоревна, я все сделала.
– Молодец. Очень неожиданно. Медсестры похвалили мне твою работу. Не думала, что ты такая способная, – отходит немного в сторону от поста и вручает мне в руки историю болезни. – Тебе бы в медсестры идти, а не во врачи. Не думала остановиться на этом уровне? Тогда и прогуливать бы практику не пришлось.
Спокойно, эта сука меня провоцирует. Потерпи, Эля. Я, конечно, в два счета могу ее вышвырнуть из отделения, всего лишь одним звонком папе. Но это будет слишком легко. Он ведь только и ждет, когда я облажаюсь. Хотя, этого ждут все. Выкусите вы у меня. Не дождетесь.
– Я не прогуливала, а болела. И нет, пока не думаю останавливаться.
Боги, сегодня вечером я напьюсь от гордости за себя. Если бы утром мне сказали, что я смогу вполне спокойно ответить на действия и слова этой суки, я бы померла от смеха. Расту на глазах. Еле подавляю в себе непрошенный смех.
– Время покажет. Смотри, – тычет пальцем в бумажку, наклеенную на историю болезни. – Приведи мальчика в порядок. Смени подгузник, помой, чтобы его приняли на перевязку. А потом отвези в хирургию. Пятый этаж, четвертый корпус. Там ему обработают ногу, и вернешься сюда. Вместе с ним, разумеется.
Мальчик? Мужику лет шестьдесят и весит он килограмм сто двадцать. Более того, по виду он вообще не транспортабельный. Я физически не смогу ни перевернуть его, ни самостоятельно везти его через улицу. Ну и сука. По глазам вижу, ждет, что я взбрыкну.
– Я правильно понимаю, что мне надо отвезти его на каталке в другой корпус? Через улицу? Одной.
– Да, правильно. Вперед за работу.
– Анастасия Игоревна, думаю, юному дарованию будет куда интереснее и полезнее принять больную с волчанкой, – еще никогда голос Потапова мне не казался таким мерзким. Уничтожу, как букашку, когда появится возможность. – Когда еще увидишь такого пациента? Тем более наша санитарка уже свободна. Иди, Ариэль Константиновна. Седьмая палата, – забирает у меня историю болезни «мальчика» и вкладывает мне в руку новую.
И вроде бы надо радоваться, что не придется тащить сто с лишним килограмм, но радости совсем нет. Потому что принимать хоть какую-то помощь от этого козла еще хуже, чем плясать под дудку белобрысой. А ведь еще вчера я думала, что он вовсе не такой плохой, каким хочет показаться. Идиотка.
– Думаю, юному дарованию надо переквалифицироваться в медсестры и выполнять поручения врачей. Делать клизмы у нее неплохо получается, в отличие от осмотра и опроса больных, – вот же сука. – А диагнозы ставить – это точно не ее конек.
– Научится. Иди, – подталкивает меня, касаясь рукой моей талии. Вообще смертник, что ли, трогать меня? Еще и при белобрысой?
Каким-то чудом не произношу этого вслух.
***
Я была уверена, что никакой больной с СКВ не существует и эта свинья решил плюнуть в меня оставшимся благородством. Но нет, как только я начинаю изучать историю болезни, понимаю, что он не соврал. И пусть поступила девушка с осложнениями сахарного диабета, это не отменяет того, что у нее и вправду есть волчанка.
Не припомню, когда в последний раз чувствовала себя такой окрылённой. Да это уникум какой-то. Мечта всех студентов – поймать такую патологию. Чего не скажешь о девушке, имеющей все, что только возможно. Пытаюсь скрыть свое внезапно приподнятое настроение, чтобы не подумала чего дурного. Больному человеку не объяснить, что я радуюсь не ее болезни. Еще никогда я не проводила столько времени с пациентом.
– Думаю, Светлане уже пора отдохнуть, – дергаюсь, когда слышу позади себя знакомый голос.
– Да ладно вам, Сергей Александрович. Я впервые вижу у вас на практике заинтересованное лицо. Пускай порадуется девочка такой пациентке, как я. Да и она мне досуг скрашивает. Она, кстати, все правильно сделала?
– Скоро узнаем.
– Ну вы же смотрели, – замечательно. Он еще и наблюдал за мной. А эта тоже хороша. Хоть бы какой-нибудь знак подала.
– Все проаускультировали, Ариэль Константиновна? – жаль. Как же жаль, что рядом нет кипятка. Но объективности ради, он, в отличие от белобрысой, пока не унижает меня ни за что перед пациентами.
– Все, что надо я услышала, – на удивление спокойно произношу я, не поднимая на него взгляд.
– Расскажите мне, что именно.
Еще никогда с таким удовольствием я не отвечала на чьи-то вопросы. Наконец поднимаю на него взгляд. Выкуси, козел.
Не знаю, чего ожидала, но точно не выражение лица с неприкрытой насмешкой. И где я накосячила?
– Далеко не все.
– Светлана, – кажется, они знакомы очень хорошо, учитывая, что она без слов понимает, что Потапов просит ее поднять футболку. – Вот здесь аускультируй. Внимательнее.
Я бы могла сделать вид, что слышу и кивнуть на его «слышишь?». Но, видимо, актриса из меня никакая, раз он понимает все без слов.
– Возьми мой, – протягивает мне свой фонендоскоп. Этот неловкий момент, когда и двинуть
