Запретные игры - Наталья Евгеньевна Шагаева
— Ты, Надя, свидетель. Обладатель информации. Никто не отпустит тебя, пока не убедится в том, что ты будешь молчать. А заткнуть тебя с гарантией можно только одним способом. Увы, девочка моя, мир, в который ты попала, таков.
— Получается, у меня просто нет шансов вернуться к прежней жизни? Совсем? Вы когда-то меня отпустите, и меня убьют или посадят?
— Да, — так спокойно и просто выдает он. Закрываю глаза. Я в прострации. Чувствую себя вещью. Когда она перестаёт работать, ее просто выкидывают на свалку. Всхлипываю от ужаса. Растираю плечи ладонями, потому что резко становится холодно. — Здесь со мной тебе пока безопасно. И будет безопасно и дальше, если примешь эту реальность по-взрослому.
— Что вы имеете в виду?
— Я предлагаю тебе стать моей… — делает паузу, чтобы провести пальцами по моим волосам. — Любовницей. Взамен я гарантирую тебе жизнь и свободу после…
— После чего? После того, как вы выкинете меня, словно отработанный материал?
— Не надо драматизировать. Ты только выигрываешь от такой постановки. Если жизнь нагнула тебя раком, Надя, расслабься и получай удовольствие. Своих женщин, даже бывших, я не обижаю. Ты бы все равно стала моей. Сама отдалась бы мне, если бы я не раскрыл карты. Только разница в том, что, если бы ты залезла в мою постель обманом, после я бы не пощадил.
Закрываю глаза, пытаюсь дышать ровно и как-то это переварить.
Бабуля говорит, что выбор есть всегда, но многие не хотят найти выход. А у меня выбора нет. Совсем. Никакого.
— Зачем я вам в качестве любовницы? Я неопытная. Да что там, я никакая. Серая, зажатая мышка. Думаю, не этого вы ждете от женщины. Я всего боюсь и комплексую. Я не умею даже имитировать удовольствия.
— А вот имитации не выношу. Но ты не будешь имитировать. Я тебе обещаю. И если я предлагаю тебе лечь в мою постель, значит, я вижу в этом смысл, — его рука в моих волосах становится грубой. Мужчина собирает мои волосы в кулак и дергает, вынуждая меня запрокинуть голову. От неожиданности взмахиваю руками и отшатываюсь назад, вжимаясь в грудь Литвина. Дыхание сбивается, по телу идет дрожь.
— А если… если… — глотаю воздух. — Я скажу «нет». Что тогда?
— Скажи «нет» и узнаешь, — усмехается мужчина, другая его рука обвивает мою талию и вжимает мои бедра в свой пах. Я чувствую его возбуждение. И меня это пугает не хуже смерти. Я хочу сказать «нет». Но я боюсь… — В чем разница, Надежда? Трахаться со мной по приказу Эдуарда было бы легче? — зло произносит он. — Выгодней чувствовать себя жертвой насилия?
— А сейчас это не будет выглядеть насилием? — хриплю я.
— Только в твоей голове, Надежда, — снова усмехается. — Отключи голову и скажи «да». И все будет хорошо. Тебе даже понравится, когда ты поймешь, насколько выгодную сделку мы заключаем.
А я молчу. Язык отчего-то не поворачивается.
— Надя, я не умею уламывать женщин. Да или нет? Не зли меня, киска, — наклоняется к моему уху и прикусывает мочку, вынуждая меня всхлипнуть.
— Да! — нервно повышаю голос. — Но это выбор без выбора…
— Ты поменяешь свое мнение, девочка моя. Вот увидишь, — иронично ухмыляется и отпускает меня, отступая назад. — Развернись ко мне и разденься, хочу посмотреть на тебя.
Глава 16
Олег
— Давай я тебе помогу, — говорю, когда понимаю, что девочка в замешательстве. — Сними сначала маечку.
Закрываю на панорамном окне ролл-шторы, которые медленно ползут вниз. Сажусь за стол в рабочее кресло, отъезжая на колесиках назад к стене. Откидываюсь на спинку удобнее, расслабляюсь. Мое эксклюзивное шоу началось. Как только штора доползает до конца, девочка решается и снимает с себя маечку, под которой ничего нет. Но тут же закрывает грудь руками. И меня заводят ее неопытность и уязвимость. Всегда полагал, что зажатые девственницы – не мое. Зачем занимать свое время неопытной любовницей, которую надо уговаривать и по факту напрягаться самому, чтобы ее расслабить, когда есть опытные дамы, готовые на любой эксперимент, и обслужат тебя с радостью. Но нет… мои вкусы поменялись… Или просто надоели продажные бабы, на которых негде ставить клеймо. Есть в этой трогательной чистоте что-то порочное и будоражащее.
Не спешу одергивать девочку, рассматриваю, как она пытается прикрыться от моего взгляда. Заглядываю в ее испуганные глаза глубже…
Ммм, как вкусно. Так работает инстинкт хищника. Страх будет порождать желание растерзать. А доступность, наоборот, отвращает.
Она не пытается мне понравиться, не принимает вульгарные позы, и это заводит. Какое занимательное зрелище. Похлеще развратной порнухи, которой я наелся по горло и думал, что меня уже невозможно ничем удивить. Будоражит.
— Дальше, снимай шортики, — велю ей.
Девочка сглатывает и все-таки отрывает руки от груди, чтобы медленно стянуть шорты. А под ними простые хлопковые трусики. Давно таких не видел. И тут же ее руки снова взлетают у груди, прикрывая ее.
Ну что ты так трясёшься, киска моя?
Ты великолепна. Завела меня в два счета.
Сам сглатываю, потому что хочется сорваться с места, нагнуть ее над столом, вдавить лицом в столешницу. Разорвать эти трусы на хрен и… Но это я уже проделывал тысячу раз… А сегодня хочется другого.
— Трусики, Надя… — втягиваю воздух, потому что мои животные инстинкты берут верх. А девочка замерла. Все, в ступоре. Она не может легко перешагнуть свой порог. Ее невинность ей этого не позволяет. Сейчас я ей помогу сломать этот барьер. — Я могу снова дать тебе выбор, девочка моя. Или ты сейчас снимаешь трусики сама, или это сделаю я, разорвав их к чертовой матери.
— Я сама! — всхлипывает она, отступая на шаг, и нервно стягивает с себя трусики. Все просто. Усмехаюсь. И вот она – девственная нагота во всей красе. Снова прикрывает грудь, сжимаясь. Рассматриваю. С этой девочки можно писать картины. Вышел бы шедевр, достойный дорогих коллекций.
— Иди ко мне, — подзываю ее. Не слушается. — Надя, сценарий тот же. Или ты сама, или я.
С ней работает эта уловка. Идет.
— Ближе, — указываю глазами на место между собой и столом. Встает, куда указываю.
— Вы сказали, что хотите только посмотреть, — шепчет
