Исключительно твой - Лука Луминица
«Я далеко, но всегда останусь с тобой. Мне никто и никогда не был нужен, кроме тебя. Ничего и никогда от тебя не скрывал и сейчас не буду. Не злись, на Стешу. Я буду писать ей, потому что она, возможно, сможет мне помочь, она была там, где я сейчас. Не вини себя, я не злюсь, простил тебя тогда сразу. Только не говорил об этом, продолжая делать больно. Ты не виновата.»
— Виновата. Я очень виновата, Сань. — не послушала его, сделала по-своему.
«Я ушел, чтобы ты стала счастливой. И я, не знаю, как подобрать слова, поэтому напишу матом, ПИЗДЕЦ, как рад, что ты, хоть немного побыла со мной, в моей судьбе, в моей жизни. Что был сначала твоим другом, что отдала мне первый поцелуй, точнее я его спер. Прости, что не поцеловал раньше, боялся, что откажешь, не знал тогда, что чувства взаимны. Спасибо за наш первый раз, что отдала себя мне, помню, какой он был неуклюжий и ржачный, но мы справились. Спасибо, что согласилась стать моей женой. Я до сих пор в это не верю, что мы связали себя штампом и ты носишь мою фамилию. Спасибо, Снеж. За объятия, за то, что была всегда рядом. За то, что ты такая вспыльчивая, вредная, капризная, но все равно самая лучшая девочка на свете. Не меняйся, прошу. Никогда. Не надо топить себя в водах моего океана. Со временем поймешь, что волны поднимают тебя вверх. Теперь можешь заглянуть в коробку, в ней нет кое-чего, это все, что уцелело, и я забрал с собой на память парочку вещей. Пишу тебе и уже безумно скучаю. Возможно, мало говорил тебе, как сильно люблю, тех слов, что ты на самом деле значишь для меня, но в этой коробке, здесь все недосказанное.
Мое крайнее: Наша любовь будет жить вечно. Потому она безусловная.
Мое последнее: Очень сильно тебя люблю, моя Снежа.
Твой, Орловский!»
— Мой мировой океан! — прохрипела, не в силах кричать, голос пропал. Накрыла лицо белым листом, соединяя воедино свои слезы с его буквами.
Не было физических сил, чтобы заглянуть и рассмотреть содержимое коробки сразу. Знала, что оно разрубит меня пополам. Когда лист практически весь намок, то отложила его в сторону сушиться, беря первую находку.
Наша детская фотография. Перевернула ее.
«Тебе здесь год, Снеж, да и мне тоже. Скажи прикольные?»
Улыбнулась, рассматривая еще кучу наших детских фото. С утренников в саду. На прогулке.
Нашла одну. Особенно значимую. Отложив ее в сторону.
Мои рисунки, школьные записки ни о чем. Он все это хранил. Валентинки, маленькие подарочки, которые я ему дарила. Брелочки и фенечки, которые плела. Про многие вещи даже не помню. Фотка, где Сашка только поступил в академию. Нас фоткал Серега. Я обнимаю Сашу и целую в щеку. Куча наших селфи.
Отдельно лежали фотографии, где изображена только я одна. Он фотографировал меня, когда не видела. Были смешные, милые, где я сплю. Сижу около елки, разматывая провод гирлянды. Разговариваю по телефону, с растрепанными волосами. Лежу на его коленях.
Копия свидетельства о браке тоже была здесь. Оригинал лежал у меня в квартире.
Под всеми этими детскими воспоминаниями, была еще одна коробочка. Дальше не смогла смотреть. Пелена перед глазами просто не давала мне этого сделать.
— Сашааааааа. — выла я. — Вернись. Ты не виноват ни в чем. Это я не послушала тебя тогда. Я. Что мне сделать, чтобы ты вернулся? — голова ужасно трещала.
Мне б хотя бы увидеть его тайком. Услышать его дыхание. Стать ветром, да кем угодно, лишь бы он был здесь. Глаза не открывались, настолько они опухли.
— Я наверное сдохну, Сань. Сейчас, от этой боли. Даже не представляю, как ты держишься. Моя любовь к тебе ничто, по сравнению с твоей, не смогла сделать тебя счастливым. Прости.
— Снеж. — позвала Стеша, смотря на меня. Наверное, заспанными глазами. Не могла точно увидеть, все плыло. — На, выпей. — слышала голос Маши, которая протянула мне стакан воды и таблетку. Не стала спрашивать, что это. Надеясь на хороший яд.
Сейчас мне станет легче. Тело начало обмякать, а мозг отключаться.
Чья-то рука накрыла мою голову, легонько гладя по волосам, прохрипела, чтобы он услышал.
— Саша!
Глава 9
Саша
Наши дни
Никогда не видел цвета, так отчетливо.
Красный.
С детства его любил, выделяя из всех остальных цветов. Он приносил мне, какую-то радость, дарил настроение, наполнял гармонией.
Светлый оттенок этого цвета появился перед моими глазами, вспышкой, сначала страсти, огнем внутри, пламенем снаружи, как только, Снежа вышла из своей машины, припарковав ее около подъезда.
Потом, красный стал наливаться, сменился на более четкий, принося с собой кипящую ярость. Не успела она открыть дверь, как ее догнал, какой-то парень, сзади него шли телохранители.
— Что за хрень? — выругался, выглядывая из-за дерева. Не видел его раньше. Точно не был с ним знаком.
— Сука. — ярко-красная ревность накрыла меня покрывалом, переливаясь еще в более насыщенный оттенок. Сжал кору дерева пальцами, как можно сильнее.
Интересно, это тот самый тип, который присылал ей веники?
Снежа, о чем-то спорила с ним, не мог услышать и отчетливо видеть все происходящее. Через пару минут они вообще скрылись из моего вида, заходя в подъезд. Шестерки остались стоять на улице.
— Пригласила домой, Снеж? — истерично улыбнулся, отрывая кору от дерева и бросая к своим ногам.
Тяжело вздохнул, ощущая внутри, как она ускользает от меня. Сам ее оставил, никто мне в этом не помогал.
— Придурок, блядь. Какой же ты, Саша, придурок! — отвесил шепотом сам себе эпитеты. Обласкал с ног до головы.
Через пару минут к подъезду подъехало, черное БМВ. Оттенки красного немного перемешались, осветляясь. Радостно улыбнулся, когда разглядел номер, обрадовался, увидев за столько времени своего лучшего друга. Скучал по нему. Сейчас бы в шутку помахаться с ним, взять пару баночек пива и поговорить о суете душевной. Сходить на пруд, как в детстве. Отмудохать палками крапиву. Мы всегда выигрывали в этом состязании. Правда один раз была ничья, когда Серега промахнулся и упал, прям на куст, но я отбил атаку, этой зеленой твари. Еще шире улыбнулся, увидев рядом с ним Фламинго. Серега взял ее за руку ведя к подъезду, параллельно оглядывая шестерок того пацана, который ушел с моей Снежей. Хотелось крикнуть
